Ради тебя
Шрифт:
Никогда в жизни она не испытывала такого удивительного желания, которое охватывало ее сейчас — призывая отдать себя всю.
Она хотела его, хотела давать то, что ему нравится, хотела быть такой, какая была ему нужна. Это был единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела, своей души.
Руки, гладящие ее тело, медленно спустили платье с бедер, и оно скользнув вниз, упало к ногам Гермионы. Глаза Драко были как жидкое серебро, он пожирал глазами каждый кусочек ее обнаженного тела, он провел пальцами по ее коже.
Ее тело с радостью приняло его прикосновения, задрожав от волнения
Гермиона вдруг почувствовала, что сходит с ума от этой преступной страсти, сжигавшей ее тело. Разве можно было удержать это буйствование внутри себя и сохранить рассудок?
Потянув девушку на себя, Малфой прижал ее к себе. Гермиона дрожала, пальчики потянулись к пуговицам его рубашки. Парень встал с кровати, чтобы ей было удобнее. Последние пуговицы отступили под ее напором. Проводя ладошками по его груди, она попутно снимала рубаху. Наклонившись вперед, она поцеловала его грудь, обводя языком его сосок. Молния пронзила Драко, он с трудом мог сдерживаться.
Гермиона посмотрела в его глаза, огонь…
Она расстегнула брюки, провела пальцами по его животу. Драко уже не мог дышать…ее такие несмелые движения, возбуждали сильнее, чем изощренные ласки других девушек.
Малфой потянул ее за руку, уложив на постель. В отчаянии, он припал к ее груди… Гермиона застонала. Рукой он гладил ее живот, медленно опускаясь ниже, наконец, его рука остановилась на кружевном кусочке ткани…Он провел пальцами от верха и до впадины, где соединялись ее стройные ноги. Трусики были влажными.
Огонь бежал по венам Драко, он впился в ее губы, рука проникла под резинку трусиков и остановились на ее влажных лепестках, слегка потирая их… он упивался поцелуем, покусывая ее губы.
Гермиона изогнулась. Ощущение, что мир разбивается, накрыло ее. Только его пальцы, бесстыдно ласкающие ее и его губы, сдерживающие ее стоны.
Радость бурлила в его крови, хотя тело его изнывало, стремясь удовлетворить его собственные желания. Ему нравилось думать, что он может заставить ее испытать то же: кричать, стонать… Она была сильна духом, никогда не теряла головы, но в этот момент она была только рабыней собственной страсти, пленницей его умелых ласк.
Драко не мог больше сдерживаться. Он сорвал ее трусики. Избавляясь от своего белья, он заметил, как расширились глаза Гермионы, когда она увидела его мужское естество. Драко снова ее поцеловал. Он безумно хотел ее, такую влажную, такую желанную…С разметавшимися волосами по подушке…
Она обняла его за шею и чуть раздвинула ноги…
Приняв удобную позу, уперевшись руками он рывком поднял свой корпус, не отрывая взгляда от ее глаз, одним мощным движением бедер, глубоко проник в нее…
…Он поздно ощутил преграду, Гермиона сжалась, всхлипнув от боли. В ее глазах было столько муки, что сердце разрывалось. По ее щекам потекли слезы. Драко замер.
«Черт! Я первый, я у нее первый! Она только моя и ничья больше!»
— Почему ты не сказала? — хрипло проговорил он. — Больно?
Девушка отрицательно покачала головой, но он-то видел, как ей плохо…
Стараясь не двигаться в ней, он целовал ее губы, сцеловывал слезинки. Руки ласкали
ее грудь.Гермиона потихоньку начала расслабляться, и сама задвигала бедрами. Драко осторожно начал двигаться.
«Салазар Всемогущий! Какая же она горячая и узкая».
Главное не спешить, от такого сумасшествия он готов был кончить.
Боль отступила, Гермиона растаяла в каждом его прикосновении, в каждой ласке. Ей казалось, что его руки везде и разом, а губы безраздельно властвуют над ней. Каждый его точек внутри нее, каждое его движение…Она понимала, что растворяется в нем, в его силе, в его напоре…
Пламя их страсти вдруг взорвалось неимоверным фейерверком острого, яркого и всепоглощающего блаженства.
Наверное, Гермиона кричала, потому что Драко, накрыл ее губы своими, пытаясь заглушить ее стоны. Целуя ее, он все продолжал с каждым упоительным движением взрывать ее вселенную.
А потом Гермиона, словно умерла…потому что живые такого не испытывают, все разлетелось на миллиарды осколков…
Следом и Драко застонал, сжав зубы, и его тело вдруг напряглось. Такая сладкая усталость во всем теле и чувство невероятного счастья…
Когда он осторожно покинул ее тело и лег рядом, поглаживая Гермиону, она все еще лежала, закрыв глаза…Не хотелось думать ни о чем. Ей просто хорошо здесь и сейчас…с ним. Такое невероятное, почти физическое ощущение счастья…
Драко отодвинул покрывало, укрывая девушку и себя. Она уютно устроилась в его объятьях, он вдыхал аромат ее волос и тела…
Они молчали…
Здесь неуместны были слова…
Глава 14
Драко проснулся, уже рассвело. Даже не открывая глаз, он ощутил, что она рядом. Редкие радостные лучики пробивались, сквозь замерзшее окно, и падали на волосы хрупкой девушки, лежащей рядом с ним. Они будто переливались золотом, сверкая все ярче. Ее размеренное дыхание согревало его грудь. Он все еще обнимал ее. Так непривычно проснуться с кем-то… А тем более с ней…
Ее мягкие волосы ласкали его плечо и руку. Ее умиротворенное лицо казалось таким безобидным. Драко пальцами провел по ее щеке.
«Какая она красивая…» — непроизвольно пронеслось в голове.
Все это было таким необычным, никогда он не оставлял ни одну девушку на ночь, всех выгонял.
Перед глазами пронеслась вчерашняя ночь…
«Я стал первым! Она подарила себя мне, я видел, что она хотела этого сама».
Сердце забилось сильнее, он почувствовал себя особенным. Никогда ему еще не было так хорошо. Но все когда-то кончается. Ему безумно не хотелось вставать, а хотелось остаться тут на вечно… Запереть все двери и пропасть…
Но нужно было выпить зелье Снейпа.
Драко погладил ее пальцы и аккуратно убрал с себя ее руку, медленно выскользнул из постели. Гермиона пошевелилась, но не проснулась. Зарывшись руками под подушку, она продолжила спать. Драко обмотал полотенце вокруг бедер, достал из шкафчика зелье и выпил. Нужно было сходить в душ, он тихо открыл дверь и проскользнул туда…
Гермиона открыла глаза. Сначала она не сразу поняла, где находится, увидев зеленое покрывало, она вспомнила их ночь. Место на котором он лежал, все еще хранило его тепло.