Радигост и Сварог. Славянские боги
Шрифт:
Однако одной связью с княжеской властью или кузнечным делом не исчерпывается образ этого бога. Само имя Радигоста наводило исследователей еще в XIX веке на мысль о том, что этот радеющий о госте бог должен был быть покровителем гостеприимства. Эту черту у славян единодушно отмечали различные наблюдатели. Гельмольд, обличая западных славян как ярых идолопоклонников и врагов немецкого господства, все-таки отмечал у них и некоторые положительные качества: «Хоть ненависть к христианству и жар заблуждений были у ран сильнее, чем у других славян, однако они обладали и многими природными добрыми качествами. Ибо им свойственно в полной мере гостеприимство, и родителям они оказывают должное почтение. (…) Ибо гостеприимство и попечение у родителях занимают у славян первое место среди добродетелей» (Гельмольд. Славянская хроника, М., 1963, с. 237–238). Практически то же самое пишет о русах и восточный писатель ибн Руст: «Гостям оказывают почет и обращаются хорошо с чужеземцами, которые ищут у них покровительства, да и со всеми, кто часто бывает у них, не позволяя никому из своих обижать или притеснять таких людей. В случае же, если кто из них обидит или притеснит чужеземца, помогают последнему и защищают его» (Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе, т. 2, М., 1967, с. 93). Это сообщение тем более показательно, что тот же самый автор описывает совершенно иную картину в отношениях русов между собой: «Никто из них не испражняется наедине: трое из товарищей сопровождают его непременно и оберегают. Все постоянно носят при себе мечи, потому что мало доверяют они друг другу и потому что коварство между ними дело обыкновенное: если кому удастся приобрести хотя бы малое имущество, то уж родной брат или товарищ тотчас же начинает завидовать и домогаться, как бы убить его или ограбить» (там же, с. 99—100). Из этого описания складывается достаточно парадоксальная картина: при коварстве, постоянной войне всех против всех, грабежах и убийстве русов по отношению друг к другу, они одновременно исключительно гостеприимны и защищают от обид прибывших к ним чужеземцев. Очевидно, что такое вопиющее противоречие легче всего может быть объяснено при предположении, что гостеприимство у русов было религиозным долгом, а сама личность гостя как у западных, так и у восточных славян находилась под покровительством и защитой божества. И если в отношении восточных славян точно определить бога-покровителя гостей мы не можем, то у западных славян, как это следует из самой этимологии его имени, а точнее,
Поскольку как сын Сварога этот западнославянский бог был связан с огнем, то интересно сопоставить рассмотренную выше этимологию его второго имени с представлениями об огне как госте, зафиксированную в заклинании от пожара у восточных славян: «Витаю тебе (приветствую тебя), гостю! Замовляю тебе, гостю! Иорданскою водою заливаю тебе, гостю! Пришов Господь в мир, мир Его не признав, а святый огонь своим назвав. Господь на небо вознесся, за Господом и слуга (его) святый огонь понесся» (Харузина В. Н. К вопросу о почитании огня // ЭО, 1906, № 3–4, с. 153). Другое записанное на Волыни заклинание от пожара показывает, откуда пришел этот гость: «Ой ты, огню пожадный, из неба нам засланый! Не расходься ты, як дым, бо так приказав тоби Божий Сын!» (там же). В связи с этим можно отметить, что в одной скопческой песне гостем именуется и сам Кузьма-Демьян:
А Кузьма, сударь, Демьян С Христом в страдах ликовал, Кандалы всем расковал. У Христа в гостях гостил, С темниц верных отпустил.Следует отметить, что слово «гость» в славянских языках обозначало не только обычного гостя как приходящего в дом знакомого или незнакомого человека, но и ведущего торговлю купца. В данном аспекте имя Радигоста может пониматься в качестве бога-покровителя торговли, и подобная трактовка находит свое подтверждение в письменном источнике. Древнечешская рукопись Mater verborum сообщает об интересующем нас божестве следующее: «Радигост, внук Кртов — Меркурий, названный от купцов (a mercibus)» (Матерь Лада, М., 2003, с. 385). Как видим, в данном отрывке Радигост не только отождествляется с античным богом торговли Меркурием, но и специально подчеркивается, что назван так он был от купцов. Подобное толкование подкрепляется и наблюдением над распространением названий мест у западных славян, образованных от имени данного божества: «Моравская гора Hostyn… приводит и к другому еще наблюдению: здесь некогда было капище бога Радигоста-Гостеприимного, замененное впоследствии часовней Девы. Не случайность поэтому, что имя Радигоста сохранилось именно в пограничной топографической номенклатуре, притом в местах, наиболее удобных для торговли: река и деревня Radegast в Мекленбурге, село Radegast на нижней Эльбе, по дороге в знаменитый некогда торговый центр Бардовик, деревня Radegast в Западной Пруссии и т. д.» (Егоров Д. Н. Колонизация Мекленбурга в XIII в. Славяно-германские отношения в Средние века, т. 1, М., 1915, с. 479). На основании этого можно предположить, что Радигост первоначально был у славян покровителем гостеприимства и богом торговли, однако в ходе многовековой непрекращающейся немецкой агрессии он приобрел воинственные черты, а в осуществление его культа вошли человеческие жертвоприношения особо ненавистных врагов. Из сообщения Титмара Мерзебургского известно, что храме Ретры хранились знамена языческих богов, в результате чего лютичи, выступая в поход, верили, что идут за своими богами и, в первую очередь, очевидно за Радигостом как самым почитаемым из них. Временами вокруг святилища Радигоста объединялись даже враждующие между собой славянские племена, однако объединения эти были кратковременны и не смогли положить конец немецкой агрессии.
Есть все основания считать культ Радигоста одним из древнейших у западных славян. Похожее имя Радагаст или Радагайс носил германский вождь, который под напором гуннов в 404 г. повел огромную армию из готов, вандалов, свевов, бургундов и алан с берегов Балтийского моря на Рим (Гиббон Э. Закат и падение Римской империи, т. 3, М., 1997, с. 384). Испуганные римские авторы писали о четырехстах тысячах варваров, что, разумеется, представляет собой преувеличение, однако огромный масштаб начавшегося переселения не вызывает сомнения и у современных исследователей. Согласны они и с тем, что причиной этого нашествия стало давление на германцев гуннов (Вольфрам Х. Готы, СПб., 2003, с. 362). Следует отметить, что в отличие от крестившейся части готов Радагаст был ярым язычником, не только не желавшим принимать новую религию, но и приносившим человеческие жертвы из числа пленных римлян. Античные авторы приписывали ему торжественную клятву превратить Рим в груду развалин и принести самых знатных римских сенаторов в жертву на алтарях богов. Это был не обычный военный предводитель, и, характеризуя его, Х. Вольфрам отмечает: «Радагайс, очевидно, был королем. Он действительно обладал харизматическим статусом, напоминавшим бургундского хендина, и был завораживающей личностью в прямом смысле этого слова» (там же, с. 242). Несмотря на его выдающиеся личные качества, задуманное им грандиозное предприятие не увенчалось успехом. Разгромив Иллирию, войско варваров вторглось в 405 г. в Северную Италию и осадило Фезулу около Флоренции. Пока союзное германское войско бесплодно осаждало крепость, римляне собрались с силами и с помощью гуннов, готов и аланов, не заинтересованных в победе Радагаста, в свою очередь обложили варварскую армию и взяли ее измором. Треть германцев погибли под стенами города, а сам Радагаст был казнен в Риме 23 августа 406 г. Может показаться, что имя готского или, как он именуется в других источниках, вандальского короля Радагаста или Радагайса лишь случайно созвучно имени славянского бога Радигоста, однако это, по всей видимости, не так. Во-первых, в свой великий поход Радагаст отправился именно из того региона, который впоследствии станет центром культа Радигоста, и это вряд ли можно считать случайным совпадением. Мысль о том, что славяне впоследствии обоготворили погибшего германского вождя, столь нелепа, что была решительно отвергнута еще в XVIII в. Э. Гиббоном (Гиббон Э. Закат и падение Римской империи, т. 3, М., 1997, с. 416, прим. 67). Во-вторых, более поздние немецкие источники считают вандальского короля Радагаста потомком короля вандалов и русов Алимера (Меркулов В. И. Откуда родом варяжские гости? М., 2005, с. 99). С учетом того, что в более позднюю эпоху как населенный славянами остров Рюген, так и отдельные земли западнославянского Поморья также именовались Русью, можно предположить, что среди них существовал культ Радигоста, в честь которого и был назван потомок русского короля Алимера. В-третьих, именно от этого вандальского короля Радагаста мекленбургские генеалогии выводили род ободритских и вендских правителей, к которому впоследствии принадлежали Рюрик, Синеус и Трувор. Как видим, немецкие источники прочно связывают вождя германцев Радагаста со славянской средой, что делает вполне возможным его наречение в честь славянского бога. Следует отметить, что это использование германцами славянского имени не является единственным случаем: согласно Аммиану Марцеллину, готский король, преемник Эрменриха, носил вполне славянское имя Витимир (Аммиан Марцеллин. Римская история, СПб., 2000, с. 495), другие готские правители носили имена Валамир, Теодемир и Видемир, в которых также видят славянские корни (Кузьмин А. Г. «Варяги» и «Русь» на Балтийском море // Вопросы истории, 1970, № 10, с. 37).
Через полтора века после описанных событий интересующее нас имя вновь упоминается, и опять в том же самом регионе. «В это время между племенем варнов и теми воинами, которые живут на острове, называемом Бриттия, произошла война и битва по следующей причине. Варны осели на севере от реки Истра и заняли земли, простирающиеся до северного Океана и до реки Рейна, отделяющих их от франков и других племен, которые здесь основались. (…) Немного раньше некий муж, по имени Гермегискл, правил варнами. Стараясь всячески укрепить свою царскую власть, он взял себе в законные жены сестру франкского короля Теодеберта, так как недавно у него умерла его прежняя жена, бывшая матерью одного только сына, которого она и оставила отцу. Имя ему было Радигис. Отец сосватал за него девушку из рода бриттиев, брат которой был тогда царем племени ангилов; в приданое дал за нее большую сумму денег. Этот Гермегискл, проезжая верхом по какой-то местности с знатнейшим из варнов, увидал на дереве птицу, громко каркавшую. Понял ли он, что говорила птица, или он почувствовал это как-либо иначе, как бы там ни было, он, сделав вид, что чудесным образом понял предсказание птицы, сказал присутствующим, что через сорок дней он умрет и что это ему предсказала птица. «И вот я, — сказал он, — заботясь уже вперед, чтобы мы могли жить совершенно спокойно в полной безопасности, заключил родство с франками, взяв оттуда теперешнюю мою жену, а сыну своему нашел невесту в стране бриттиев. Теперь же, так как я предполагаю, что очень скоро умру, не имея от этой жены потомства ни мужского, ни женского пола, да и сын мой еще не достиг брачного возраста и еще не женат, слушайте, я сообщу вам мое мнение, и если оно покажется вам небесполезным, как только наступит конец моей жизни, держитесь его и исполните в добрый час. Так вот, я думаю, что варнам будет более полезным близкий союз и родство с франками, чем с островитянами. Вступить в столкновение с вами бриттии могут только с большим промедлением и трудом, а варнов от франков отделяют только воды реки Рейна. (…) При таком положении дел пусть невеста-островитянка моего сына, вызванная для этого сюда, уедет от вас, взяв с собой все деньги, которые она получила от нас, унося их с собою в качестве платы за обиду, как этого требует общий для всех людей закон. А мой сын Радигис пусть в дальнейшем станет мужем своей мачехи, как это разрешает закон наших отцов». Так он сказал; на сороковой день после этого предсказания он захворал и в назначенный судьбою срок окончил дни своей жизни. Сын Гермегискла получил у варнов царскую власть, и согласно с мнением знатнейших лиц из числа этих варваров он выполнил совет покойного и, отказавшись от брака с невестой, женился на мачехе. Когда об этом узнала невеста Радигиса, то, не вынеся такого оскорбления, она возгорела желанием отомстить ему» (Прокопий из Кесарии. Война с готами, М., 1950, с. 438–439). Война была удачной для бриттиев, варны были разбиты, Радигис взят в плен и был вынужден жениться на своей первоначальной невесте. Согласно Прокопию Кесарийскому, все эти события происходили примерно в 551–553 годах.
Обычно этих варнов считают германским племенем, что, по меньшей степени, достаточно спорно, поскольку чуть позднее на берегах Балтики известно славянское племя с таким же названием. Уже к началу XX века стало очевидно, что по такому важному археологическому признаку, как керамика, сходство остальной Германии с занятыми славянами бывшими восточногерманскими землями, на которых жили варны, полностью прекращается после 500 г. (Егоров Д. Н. Колонизация Мекленбурга в XIII в. Славяно-германские отношения в Средние века, т. 1, М., 1915, с. 236–237, прим. 42). Этот же вывод подтверждает и современная археология: «Сокращение числа находок германского происхождения можно объяснить тем, что в V–VII вв. н. э. славяне начали расселяться между Эльбой и Одером» (Гимбутас М. Славяне, М., 2003, с. 158). Кроме того, как верно отметил А. Г. Кузьмин, обычай, чтобы сын умершего правителя женился на своей мачехе, «как это разрешает закон наших отцов», германцам свойственен не был. Интересно отметить, что подобный обычай автор «Повести временных лет» отмечает у половцев, причем, практически слово в слово с Прокопием Кесарийским, особо подчеркивает, что это был именно закон их отцов: «Якоже се и нын при насъ половци законъ држать отець своих… и поимають мачехи своя и ятрови, и ины обычая отець своихъ» (ПСРЛ, т. 2, Ипатьевская летопись, М., 2001, стб. 11–12). Следует отметить, что в составе половцев находились остатки прежних ираноязычных кочевников евразийских степей. Так, мусульманский писатель Димешки упоминает в составе половцев племя ар-арс (Артамонов М. И. История хазар, СПб., 2001,
с. 554), в котором исследователи видят аорсов или каких-либо других индоевропейцев. Кроме того, и само название половцев в русском языке произошло от полового (соломенного) цвета их волос, что указывает на определенную примесь индоевропейской крови у этих азиатских кочевников. Окончательно убеждает нас в существовании такого обычая у ираноязычных народов сообщение Геродота о существовании такого же обычая у скифов. Рассказывая о событиях, связанных со Скилом, «отец истории» отмечает: «У Ариапифа, царя скифов, кроме других детей был еще сын Скил. Он родился от матери-истриянки, а вовсе не от скифской женщины. Мать научила его говорить и писать по-эллински. Впоследствии через некоторое время Ариапифа коварно умертвил Спаргапиф, царь агафирсов, и престол по наследству перешел к Скилу вместе с одной из жен покойного отца по имени Опия. Это была скифская женщина, от Ариапифа у нее был сын Орик» (Геродот. История, М., 1993, с. 206). Таким образом, мы имеем как минимум два случая достаточно раннего использования имени Радигост на побережье Балтики, так или иначе связанных со славянами.Географические названия и личные имена показывают, что связанный с этим именем топоним встречается и у других славянских народов: «Радогоша рч., один из притоков Осьмы, пр. пр. Волхова. Упомянута в погосте Коломенском на Волхове Обон. пят. 1564 г.: «Да у Вяжиско деревни угодья за Радогошею рекою Сухая нива». К личн. Радогость, встреченному и в новг. бер. гр. № 571 XII в. В древности являлось очень популярным именем среди всех групп славян. Помимо новгородского ареала, самостоятельные фиксации антропонима имеются в др.-чеш. (Radоhost, Radhost), а также в альпослав., сербо-хорв., словен., болг. языках… Среди географических названий от этого имени в древненовгородских землях, в частности, перечислим еще: Радогоще дер. и оз. в пог. Егорьевском в Колгушах Обон. пят., =? Радогоща дер. и оз. Боровщинской вол. Тихв. у., сегодня — Радогощь (Радогоща) сел. Радогощинск. Бокс. в истоках Явосьмы, лев. пр. Паши; Радгостицы — дер. на оз. Черное Городенск. Бат., указанная ранее писцовой книгой Вод. пят. 1500 г. в Дмитриевском Городенском пог. (по более поздней документации прослеживаются иные варианты этого ойконима: Рагостицы 1582 г., Рагостье 1709 г., Радговцы 1791 г., Радгосцы сер. XIX в., Радгостица нач. XX в.). Отметим еще геогр. Радугошь ур. в истоках р. Луги близ дер. Дубровка Вольногорск. Бат. Не отождествляется ли это последнее с пустошью Радогощ, известной по источнику 1791 г. на территории Никольского Будковского пог., которая, в свою очередь, идентифицируется с дер. Корпово-Радголье 1500 г.
Указанную новгородскую топонимию дополняет очень многочисленная (более трех десятков) йотово-посессивная топонимия на базе прасл. личн. *Radogostъ, сосредоточенная на восточнославянской (Белоруссия, Северная Украина, Орловская, Брянская, Калужская, Тульская обл.) и западнославянской территории, чаще в бывшей области проживания полабских славян. Изложим сначала имеющиеся у нас восточнославянские материалы, почерпнутые в основном из публикаций: геогр. Радогощ дер. на р. Нерусса Севского у. Орловской губ., Радогощ (Радогощи) дер. на р. Пина в окрестностях гор. Кобрин Гродненской губ., Радогощ Большая и Радогощ Малая — близлежащие пункты на притоке р. Вилии вблизи гор. Ровно и Острог Волынской губ., Радогоща (вар. Редогощ) сел. под гор. Кромы Орловской губ., Радогоща дер. на р. Невда неподалеку от гор. Новогрудок Минской губ. + дер. в окрестностях гор. Овруч на Волыни, Радогощь дер. в Карачевском у. Орловской губ. на р. Радогощь басс. верховий Оки, Спас-Радогожская пункт Дмитровского у. Орловской губ., Радогощская Буда (польск. вар. Radohoszczy'nska Buda) дер. неподалеку от Овруча Волынской губ., Радугощи (Радугощь) дер. на р. Малая Колодня Одоевского у. Тульской губ., Радогоще р., пр. Брени в Галиции, Радогощ, или Радогост, Радощ — бывшее, еще в XVII в., название города Погар в Стародубском у. Черниговской губ. (сегодня — Брянская обл.), Радогоще р. в окрестностях Пинска (Белоруссия), Радогоч или Рагодач (< Радогоща) р. неподалеку от Калуги, Радогоща р., лев. пр. Ясельды в округе гор. Гродно, Радогощь пр. пр. Свапы, пр. пр. Сейма, лев. пр. Десны, лев. пр. Днепра и наконец, вероятно, блр. Радохоч, название леса в районе гор. Береза между Брестом и Барановичами. В западнославянской языковой области, по данным, присутствуют такие интересующие нас топонимы, как Radihost’ и Radhost’ в Чехии, Radogoszcz четырежды в Польше, слав. Radogosc и др. (= нем. Radegast, Rodegast, Radias и др.) на территории Северной и Восточной Германии (из полаб., др.-луж., всего восемь названий), словен. Radigostь, откуда нем. Tradigist, а также словен. или чеш. *Radogostjь (> нем. Raabs) на территории Австрии, наконец геогр. Radogos в Албании» (Васильев В. Л. Архаическая топонимия Новгородской земли (Древнеславянские деантропонимные образования), Великий Новгород, 2005, с. 134–135). Кроме того, известны подобные топонимы и на Украине: Радогоща на Житомирщине и Радогоща на Черниговщине, Мала Радогоща и Велика Радогоща в Хмельницкой области (Зубов Н. И. Научные фантомы славянского Олимпа // Живая старина, М., 1995, № 3(7), с. 46–48). Хотя образованные от имени этого божества названия встречаются во многих местах, можно заметить, что наибольшая их концентрация присутствует в западнославянских и северорусских-белорусских областях, в то время как в более южных регионах они встречаются реже. Что касается западнославянского региона, то весьма примечательно, что связанная с Радигостом топонимика встречается как у лютичей, так и у бодричей (Первольф И. Германизация балтийских славян, СПб., 1876, с. 28).
Рассмотрим теперь, в какой мере данные о Сварожиче-Радигосте западнославянского язычества перекликаются с тем, что нам известно о Свароге и его сыне преимущественно из восточнославянских источников. Во-первых, немедленно обращает на себя внимание описание внешнего вида Сварожича, изображение которого в Ретре было «сделано из золота, а пьедестал из пурпура». Как металл золото практически у всех народов ассоциировалось с солнцем, а пурпурный пьедестал («ложе из пурпура» у Гельмольда) недвусмысленно намекает на стихию огня. Все это заставляет нас вспомнить, что одним сыном Сварога на Руси считался Дажьбог-Солнце, а другому его сыну, Сварожичу, молились как огню под овином. Интересно отметить, что аналогичное сочетание золота и пурпура присутствовало и в могиле Кира, основателя Персидской державы. Вот как описывает Арриан то, в каком виде обнаружил это сооружение Александр Македонский: «Огорчило его преступное отношение к могиле Кира, сына Камбиза. Он нашел могилу Кира разрытой и ограбленной, как рассказывает Аристобул. Находилась эта могила в Пасаргадах, в царском парке; вокруг росли разные деревья, протекала река, на лугу росла густая трава. Подземная часть могилы была сложена в форме четырехугольника из четырехфутовых камней; над ней было выстроено каменное крытое помещение. Внутрь вела дверца, настолько узкая, что и худой человек мог в нее едва-едва протиснуться. В помещении стояли золотой гроб, в котором был похоронен Кир, а кроме гроба ложе. Ножки его были выкованы из золота, покрыто оно было вавилонским ковром, а застлано шкурами, выдубленными в пурпурный цвет. (…) Посередине ложа стоял гроб с телом Кира. Внутри ограды, у крыльца, ведшего к могиле, выстроено было маленькое помещение для магов, охранявших могилу Кира. Со времен Камбиза, сына Кира, эта должность стража переходила от отца к сыну. Они получали ежедневно от царя овцу и положенное количество муки и вина и каждый месяц лошадь для жертвоприношения Киру. На могиле была надпись персидскими буквами: «Я, Кир, сын Камбиза, основатель Персидского царства и владыка Азии. О человек! не завидуй мне, что у меня этот памятник» (Арриан. Поход Александра, М., 1993, с. 218). Как видим, именно золото и пурпур украшали гробницу основателя персидской царской династии. При этом это была не просто могила, а одновременно и своего рода святилище, при котором находились жрецы, совершавшие ежемесячные жертвоприношения. Как видим, сочетание золота и пурпура и в другом месте индоевропейского мира ассоциировалось не просто с верховной властью, а с родоначальником правящей династии.
Что касается буйволиной головы на щите идола Радигоста поздних описаний, то она перекликается с сообщаемым Титмаром Мерзебургским поверьем о выходящем из моря кабане, который большинством исследователей считается одним из атрибутов Сварожича. Суть этой легенды будет рассмотрена ниже в этой главе, а пока остановимся на остальных приписываемых этому богу атрибутах. Относительно птицы на голове Радигоста можно осторожно предположить, что она является изображением Рарога, а молот в его руках однозначно указывает на отголосок культа бога-кузнеца, сыном которого он и являлся. Указание Адама Бременского о том, что храм в Ретре, первенство в котором бесспорно принадлежало Сварожичу, был построен демонами, т. е. языческими богами, знаменитейшим между которыми он называет именно Радигоста, полностью подтверждает высказанное нами выше предположение о тесной связи древнерусского Сварога со строительством как отдельных домов, так и вселенского убежища Вары, являвшегося прообразом города. Стоит отметить, что предание о строительстве богами своих храмов было весьма устойчиво и сохранилось в том регионе до начала XIX века: «Так, потомки балтийских славян в Мекленбурге и Померании, рассказывая до сих пор предания о храмах своих предков, говорят, что храмы эти были сложены из огромных камней, что сами нечистые духи сносили эти камни для людей, их обожавших» (Срезневский И. И. Исследование об языческом богослужении древних славян, СПб., 1848, с. 45). Поскольку со слов Гельмольда известно, что Ретра считалась древнейшим городом балтийских славян, можно предположить, что сын Сварога имел отношение не только к возведению знаменитейшего храма, но и к строительству самого этого города. Само место как города, так и расположенного рядом с ним храма, слава которого впоследствии послужили ратарям предлогом для претензий на политическое господство над соседними племенами, явно было сакрально значимым, и это корреспондируется с разобранной выше семантикой столба, символизирующего собой центр мира, на котором помещается бог-кузнец в русских заговорах. С другой стороны, деревянный мост через озеро, пройти по которому мог лишь желающий принести жертву богу или вопросить оракул, напоминает нам Калинов мост через огненную реку русских сказок, обозначающий собой границу человеческого и потустороннего миров. Показательно, что само окружающее город озеро вызвало в сознании Адама Бременского образ Стикса — реки, которую на пути в Аид должны были пересечь тени умерших в греческой мифологии. Хоть немецкий хронист и использовал этот мотив лишь для обличения идолопоклонства, тем не менее, он, сам того не подозревая, очень точно употребил этот сюжет из наследия античности. Как показала Л. Н. Виноградова на материале как западно-, так и восточнославянской традиции, в основе всех гаданий лежала уверенность, что узнать будущее человек может лишь через посредство потусторонних сил, путем контакта с умершими предками или нечистой силой (которая в христианскую эпоху заменила собой древних богов), а вода была именно той стихией, благодаря которой и можно было связаться с миром умерших. Так, чешские церковные формуляры запрещали «вызывать души умерших для предсказания будущего», а в «Поучении» XII в. Бурхарда из Вормации упоминалось, что «на могилах и местах сожжения трупов люди приносили жертвы в надежде получить известие о своей предстоящей судьбе» (Виноградова Л. Н. Девичьи гадания о замужестве в цикле славянской календарной обрядности (западно-восточнославянские параллели) // Славянский и балканский фольклор, М., 1981, с. 20).
Гадание у воды неоднократно встречается нам как в русских былинах, так и в восточнославянских этнографических материалах XIX–XX вв. Следует, правда, отметить, что связь бога неба с гаданием не фиксируется ни одним русским источником эпохи языческой Руси, ни последующей эпохи двоеверия (как мы увидим впоследствии, у восточных славян оно было связано преимущественно с культом Перуна), однако связь Сварога со звездами, определяющими человеческую судьбу, его роль в посмертной судьбе души, равно как и представления о кующем судьбу кузнеце в былине о женитьбе Святогора открывали потенциальную возможность связи с ним практики гаданий. Если восточные славяне не стали реализовывать эту возможность, то их западные собратья воплотили ее в жизнь, связав практику гадания с культом сына Сварога. В эту цепочку вписывается и бывшее весьма популярным гадание-заговор у южных славян с ворошением огня в очаге. В Югославии первый гость в Новом году должен был, войдя в дом, подойти к очагу, где тлел «бадняк» (особое дубовое полено), ударить по нему, чтобы извлечь как можно больше искр, и приговаривать при этом: «Сколько этих искр, хозяин, чтобы столько у вас было овец и денег, боровов, ульев, баранов и волов». В Болгарии на Игнаж-день (20 декабря) первый гость осуществлял у очага те же магические манипуляции со сходным пожеланием: «Сколько искр — столько цыпляток, барашков, ярочек, телушек, жеребят и детей!»