Радикс

— Зачем вы говорите мне все это, Мак? Решили, что я журналистка?

— А разве нет?

— Никакая я не журналистка. Честное слово, клянусь.

— Честью скаута?

— Никогда не была девчонкой-скаутом.

— Даже в «Браунис» [9] не состояли?

— Никогда. Мне жутко не идет коричневый цвет. [10]

Он шутливо погрозил ей пальцем.

— Теперь, девушка, глаз с тебя не спущу. Слышишь?

Она нервно усмехнулась. Он подошел слишком близко. Почти узнал правду.

9

Младшая группа Американского отделения Всемирной организации девочек-скаутов.

10

Слово «brown» в переводе с английского означает «коричневый».

Минут через пятнадцать Кори вновь увидела Мака Шоу, он делал обход. Зашел в комнату отдыха и направился прямо к ней. Она закрыла дневник. Приятный парень. Атлетически сложен, а выглядит ласковым и игривым, точно котенок, которого вовсе не хочется от себя гнать.

— Привет, Кори. — Он оглядел выдержанную в розовых тонах комнату отдыха. — Помнишь, я говорил, что доктор Ашер ведет только одного пациента?

Она изогнула светлую бровь.

— Вроде бы это был большой секрет?

— М-м-м. Расскажешь мне свой секрет, и я, так и быть, поделюсь секретом доктора Ашера.

— Лично у меня нет никаких секретов.

— Еще как есть! Ведь ты никакая не сумасшедшая. Почему ты здесь?

— Давай договоримся так. — Она снова затеребила короткие светлые волосы. — Я рассказываю тебе, почему оказалась здесь, ты говоришь мне о пациенте Ашера. Идет?

— Предлагаю вариант получше, — произнес Шоу. — Я покажу тебе этого пациента. Пошли. Нам надо поговорить.

Мак отвел ее в самый тихий уголок комнаты для отдыха. Кори уселась на старенький диван, подобрала ноги.

Шоу придвинул кресло, уселся в него задом наперед, обнял сильными руками спинку.

Он снова заметил, как она теребит короткие пряди над ухом:

— Всегда ходила с длинными волосами, я прав?

— Да, до самого прошлого вторника. — Она выразительно взмахнула рукой. — Обкорнала сразу дюймов на тринадцать. Голове сразу стало легче, — Кори опустила глаза и добавила: — Мама у меня умерла от лейкемии. И в память о ней я пожертвовала свой конский хвост благотворительной организации «Локоны и любовь». Они делают парики для детишек, облысевших после сеансов химиотерапии.

— Что ж, очень мило с твоей стороны. — Мак опустил подбородок на скрещенные руки. — Ты первая, Кори. Давай, выкладывай свой секрет.

— Ладно, так и быть. Я учусь на первом курсе университета Джона Хопкинса. Хочу стать психологом. Или, по крайней мере, неделю назад хотела.

— А теперь передумала? Увидев, как у нас все здесь, да?

— Не знаю, — ответила она и принялась пристально разглядывать свои ногти с французским маникюром. — Возможно, — девушка вздохнула. — Этой осенью курс по психологии у нас стал читать один профессор. Джой Берта.

Мак кивнул:

— Знаю. Пересекались пару раз. Хороший парень.

— Но к чему запирать в психушках здоровых людей?

— Посмотреть, способны ли врачи отличить действительно больного человека от псевдопациента. Заметь, ни одному из штатных сотрудников и в голову не пришло, что к ним поступили совершенно нормальные люди. Просто это клеймо, шизофрения, оно словно всех ослепило. Ну, вернее, почти всех. Реальные шизофреники сразу определили, что эти люди здоровы. Вот ирония судьбы, верно? — Кори рассмеялась. — Подходит один парень и спрашивает: «Ты почему здесь? Ведь ты не сумасшедший!» А еще один настоящий пациент сразу понял, что здесь проводится эксперимент.

Мак усмехнулся.

— Так и слышу, как этот псевдобольной отвечает: «Да, не сумасшедший, но только никому не говори!»

— Вот именно. Исследования Розена привели сообщество психиатров в полное смятение. Ему удалось доказать, что контекст ментальных симптомов впечатляет больше, нежели сами эти симптомы.

— Да, но это было в семьдесят третьем. Считаешь, что такое может случиться и сегодня?

— Как раз это и собирается выяснить Берта. Поместил меня и еще семерых псевдобольных по разным психиатрическим клиникам. Хотя, в какую именно пойти, мы выбирали сами. Я выбрала эту.

Глаза его сузились:

— Ты пробыла здесь пять дней. Каков вердикт?

— Несмотря на то что вела я себя совершенно нормально, обращались со мной, как с душевнобольной. Вплоть до сегодняшнего дня.

— Когда-нибудь слышал о Саймоне Гутри?

— Конечно, — усмехнулся Мак. — Знаменитый на весь мир психиатр. И его портрет украшает наш вестибюль. Потому как он основал эту клинику.

— Он мой дед. Умер, когда мне было всего четыре. И, увидев в списке Амхерст, я решила пойти сюда.

— Все же любопытно, поймет ли Альберт Ашер, что ты не его пациент?

— К слову об Ашере, — подхватила Кори. — Теперь твой черед. Расскажи мне о его таинственном пациенте.

— Я сделаю даже больше. Вот кончится моя смена и познакомлю тебя с этим пациентом. Поверь, такого психа ты еще никогда не видела!

Глава 6

Варена, Италия

Эрих Мецгер не существовал. Такова была его биография.

Один из агентов Интерпола описывал его как «наиболее опасного убийцу на планете». Определенно самого дорогого, думал сам Мецгер. И уж точно самого лучшего.

Его наняли убить собственную мать.

Он понимал, почему эти люди так хотели смерти Труды Мецгер. После падения Берлинской стены она стала влиятельным политиком, успешно борющимся с операциями на черном рынке. Враги поклялись убить ее. Единственная проблема: кто станет убийцей?

Он взялся за это задание лишь потому, что мог дать ей гуманную смерть.

Уж он-то позаботился о том, чтоб Труда Мецгер не страдала.

Убив мать, он обнаружил, что может выполнять эту работу, не испытывая никаких душевных мук. После ее смерти исчезли страх и дурные предчувствия. Он вдруг понял, что отныне от них свободен. И не то чтобы ему нравилось убивать. Нравилось другое: доведение этого процесса до совершенства. Но сегодняшний заказ обещал быть приятным сам по себе.

Он дожидался генерала Сантьяго Рохаса на вилле восемнадцатого века, уютно угнездившейся в Итальянских Альпах. Старик воспользовался гостеприимством своих поклонников и нашел убежище в сонной рыбацкой деревушке на берегу озера Комо. Лишь несколько человек знали о пребывании здесь Рохаса. Ему доводилось не раз переезжать с места на место. То был вопрос выживания.

Названный в честь столицы Сантьяго, генерал Рохас правил своей родной страной Чили железной рукой. К власти он пришел путем кровавого военного переворота, самого жестокого в истории страны, а затем его диктаторский режим сокрушал каждого, кто осмеливался выступить против. Генерал лично наблюдал и руководил пытками и казнями политзаключенных и подозреваемых в левых взглядах самого разного толка — среди них были фермеры, политики, школьные учителя, банкиры, простые фабричные рабочие. Он был жестоким садистом, в сравнении с его пытками жестокость Удая Хусейна [11] казалась детской забавой, сравнимой разве что с шалостями ребенка, из любопытства отрывающего крылышки насекомым.

11

Удай Хусейн — старший сын Саддама Хусейна, контролировал при его режиме тайную полицию, средства массовой информации, возглавлял Олимпийский комитет Ирака. Славился жестокостью. Был уничтожен в 2003 году в результате спецоперации.