Радио Судьбы

Теперь он знал еще один ответ. Его сила стала похожей на яму. И чем больше он ее тратил, тем больше она становилась. Парадокс?

Сейчас это казалось ему вполне естественным.

Он занес ладонь. Впрочем, новый закон, вступивший в действие совсем недавно, не следовало распространять на белобрысого парнишку. «Иначе я не только не верну его в чувство, но и выбью остатки мозгов. А то и сломаю челюсть».

– Эй, дружок! Ты долго собираешься спать? – Он просто встряхнул парня.

Белесые ресницы задрожали, по лицу пробежала судорога, легкая, как тень. Парнишка издал какой-то звук: нечто среднее между ворчанием и стоном.

– Давай, давай! Подъем!

Бледная рука («Парень совсем не успел загореть, хотя июль уже перевалил за середину», – подумал Мезенцев.) схватила его за футболку. Пальцы перебирали, пытаясь что-то нащупать.

– Эй! Прекрати меня лапать! – Мезенцев оторвал руку парнишки от одежды. – Ты что, решил, что тебя окружают ангелицы? Или как там называются ангелы женского пола, если таковые вообще бывают?

Парень открыл глаза. В них, будто радужные бензиновые разводы в луже, плавали страх и недоумение.

– А-а-а-а-й... – произнес парнишка.

– Ну да, я, в общем-то, приблизительно того же мнения, – согласился Мезенцев. – Давай-ка напрягись и выдай что-нибудь более информативное.

– Нога, – сказал парень.

– Это уже лучше, – одобрил Мезенцев. – Двинемся выше? Или – немного вбок?

– Нога, – повторил белобрысый.

– Теперь уже две. Отлично. Кажется, я знаю, куда ты клонишь. Парень вдруг рывком сел:

– Вы кто?

– Я? – Мезенцев опешил, словно вопрос поставил его в тупик. – Человек.

Странно, но этот ответ подействовал на парня успокаивающе. Он шумно перевел дыхание:

–Фу!

– А кого ты ожидал увидеть?

Малахольный прочно утвердился на крестце, вставать он, похоже, не торопился.

– А... там? – он ткнул большим пальцем через плечо. – Там... Что там лежит? Мезенцев прищурился.

– Ну, насколько я могу судить... Паровозом это не назовешь, на самолет – тоже не похоже. Мне кажется, там валяется разбитая машина, сплющенная, как консервная банка, и...

Парень вздрогнул:

– Значит, это правда?

– Очнись, дружок. Ты пока на Земле, и я – не архангел Гавриил. Там лежит вишневая «девятка», которая вздумала прикинуться камбалой. И, если уж так хочешь расставить все точки над «ё», по секрету сообщу: ты не сидел в ней, когда все это случилось. Поэтому ты пока на Земле.

– Черт! – Парень уткнулся лицом в ладони. – Черт!

– Тебя что, по каким-то причинам это не устраивает?

– Нога... Вы видите ногу?

– Хм... – Мезенцев на мгновение задумался. – Целых пять, если мое зрение не похоже на мою бывшую жену.

– Что?

– Ну, в смысле, если оно мне не изменяет. Парень пропустил пассаж насчет жены мимо ушей, его интересовало совсем другое.

– Пять? – страшным шепотом сказал он. – Пять?

Перед глазами встала ужасная картина: сплющенная «девятка», из окон которой, как грозди, свисают переломанные ноги.

– Ну да. Две твоих, две моих, и одна – там.

– Фу! Так все-таки одна? Вы меня напугали!

– Я шутник, парень. Лучше скажи, долго ты собираешься здесь валяться?

Белобрысый покачал головой:

– Нет. Я, пожалуй, пойду.

Он встал на ноги, но так и не обернулся.

– Можно поинтересоваться куда?

– Туда. – Парень махнул рукой в сторону Тарусы.

– Значит, ты шел оттуда? – Мезенцев показал в противоположную сторону.

– Нет. Я шел... – белобрысый замолчал. – Я хочу вернуться. Мезенцев бросил на него неодобрительный взгляд:

– Глупо.

– Что?

– Я говорю, что ты поступаешь глупо.

– Почему?

– Почему? Да потому, что впереди, быть может, ничего хорошего и нет: Я позади-то уж ТОЧНО нет, можешь мне поверить. Возвращаться – самое дурацкое занятие, какое только можно придумать.

Парень сглотнул, словно взвешивал про себя эти слова.

– И?..

– Надо двигаться вперед, вот и все.

– Но там... – Он не договорил. – Это – нехорошее место.

– А хороших мест вообще не бывает, – беззаботно сказал Мезенцев. – Неужели такая мелочь, как разбитая машина, могла тебя смутить?

– Мелочь?! – Белобрысый сжал кулаки. – Вы говорите, это – мелочь?

Мужик в защитной футболке казался очень странным.

– Конечно, мелочь, а что же еще? Разве чужая смерть – это не мелочь? На Земле – шесть миллиардов человек, и каждую секунду кто-то умирает. Что теперь, сидеть и всех оплакивать?

– Вы... рассуждаете как-то странно, – медленно произнес парень. – Очень цинично.

– Не обращай внимания. Типичный трупоедский юмор, как раз в духе капитана спецназа Некрасова.

Парень снова посмотрел на него, но уже более внимательно и немного по-другому. С уважением...

Ну вот, теперь, кажется, все более или менее понятно. Этот мужик – спецназовец. Поэтому и одет в защитную футболку. Парень начал успокаиваться. В словах мужика был резон. И, пожалуй...

«А разве я переживаю из-за того, что кто-то погиб? – спросил себя Соловьев. И ответ звучал очень похоже на слова этого незнакомца: не так прямолинейно и грубо, но сути это не меняло. – Вовсе нет. Я просто, я боюсь, что нечто подобное может случиться и со мной».

– А вы? Идете туда?

– Конечно.

Белобрысый, казалось, колебался, но совсем недолго, присутствие другого человека, человека, с которым можно было РАЗДЕЛИТЬ свой страх, придало ему уверенности и сил.

– А можно... я пойду с вами? – Боясь, что капитан спецназа вдруг ему откажет, Соловьев добавил: – Ну, если, конечно, не помешаю.

– Нет, – отрезая обладатель оливковой футболки. – Пойти со мной нельзя.

Соловьев молитвенно посмотрел на него и уже хотел что-то сказать, но спецназовец перебил:

– А вот побежать – можно.

– Хорошо, мы побежим. – Идея как можно скорее оставить позади это проклятое место журналисту понравилась. – Конечно, побежим.

– Но, – мужчина поднял палец, – сначала, я думаю, следует познакомиться. Меня зовут Дмитрий.

– А я – Владимир. – Парень подтянул фотоаппарат, болтавшийся под мышкой, и добавил: – Владимир Соловьев, жур налист.

– Отлично, – улыбнулся Мезенцев. – Обмен верительными грамотами состоялся. Ну а теперь – давай бог ноги!

Он взял с места уверенной рысью, и Соловьев побежал за ним следом, стараясь не отставать.