Радиоактивная война

– Ничего, отобьемся, – вешая через плечо ремень с подсумками, произнес Кольцов.

– Два пулемета – это страшная сила.

– Да уж, – поддержал его Максим. Установив пулемет на защитный бордюр, он почти любя постучал по казеннику «РП-46». – От работы моей молотилки черным «духам» мало не покажется. Кстати, ты знаешь, как американцы прозвали самый мощный револьвер «кольт»?

– Как?

– Миротворец.

– Если следовать их логике, то ты, Макс, и вовсе голубь мира.

– Во-во, в самую точку.

– Особо молотьбой не увлекайся и следи за ретрансляторами, «духи» любят туда стрелков подсаживать.

– Само собой, присмотрю, – ответил Максим, снимая с плеча свой «Армалон»...

Глава 11 До последнего патрона

Это был самый суматошный день в жизни Глеба Кольцова. Он, как загнанный зверь, метался по этажам «Золотой пирамиды». Установил мину в холле («Клэймор» он оставил у туристического лифта из того расчета, что при взрыве разлетающаяся шрапнель накроет как можно большую площадь), потом проведал своего нанимателя, который коротал время в обществе обольстительной блондинки. К этому времени Серафим Кириллович выкушал по «свежим дрожжам» литр «Абсолюта» и сейчас, свернувшись калачиком, спал на полу, благодушно пуская пузыри. Его «собутыльница» Софи тоже была изрядно подшофе, но вполне адекватна и после крепкого поцелуя вновь изъявила желание принять участие в «общем веселье» в качестве сестры милосердия, но особо не настаивала...

Потом начался очередной штурм. Макс Вармаков оказался прав: захватив полицейский участок, сепаратисты бросились на приступ гостиницы с удвоенными силами. После потери пяти солдат на первом этаже требовалось не много усилий, чтобы ворваться в холл «Золотой пирамиды». Но это была всего лишь иллюзия, появление в гостинице Безумного Макса стало чем-то наподобие козырного туза, вынутого из рукава во время «жирной» игры. Потерю винтовочных стволов с легкостью восполнила молотилка «голубя мира».

Перекрестный огонь двух пулеметов буквально смел первую волну наступающих. Остальные даже не стали пытаться выпрямиться во весь рост, продолжая ползать среди убитых, напоминая копошение трупных червей, что вроде само по себе безвредно, но на самом деле они были опасны целенаправленным продвижением вперед и редкими, но точными выстрелами по амбразурам редута лейтенанта Губты. Именно от этой стрельбы обороняющиеся несли основные потери.

Теперь началась работа и для Кольцова. Облюбовав на третьем этаже номер в торце гостиничного комплекса, он начал охоту на ползунов. Самозарядная винтовка «М-1» «Гаранд», несмотря на преклонный возраст (тоже из числа ветеранов Второй мировой), тем не менее была ухожена и работала как часы. Диоптрический прицел позволял точно дырявить головы повстанцев, только вот времени на прицеливание практически не было. На каждый выстрел из гостиницы с противоположного конца площади тут же отвечали залпом из нескольких десятков стволов. Поэтому сыщику приходилось торопиться.

Встав у окна, Глеб поднял винтовку, он уже определил очередную жертву. С виду это был невысокий щуплый африканец в латаном камуфляже и вооруженный непонятного вида автоматом, он упорно полз вперед, умело маскируясь трупами убитых товарищей. С высоты третьего этажа он походил на проворную хищную ящерицу.

Наконец черточка мушки зацепилась за кучерявую, коротко стриженую голову.

Кольцов задержал дыхание и плавно надавил на спусковой крючок.

– Дук, дук, дук. – Затвор, звонко клацая, выбросил три блестящие гильзы.

Наблюдать за результатами стрельбы времени не оставалось. Едва Глеб рухнул на пол, как стены и потолок стали крошить пули, обивая куски штукатурки и лохматя обои. Теперь уже сыщику приходилось изображать из себя юркую ящерицу.

Кольцов менял комнаты, этажи, ведя по повстанцам беспокоящий огонь. Жара, тяжелые физические нагрузки выматывали организм сыщика, вся его одежда была мокрой от пота, ядреная жидкость, стекая со лба на глаза, неприятно жгла сетчатку.

Забираясь в очередной номер, Кольцов по-хозяйски открывал холодильник, доставал прохладную бутылку воды, в несколько больших глотков восстанавливал водный баланс, остальное выливал на голову, смывая соленый пот. И снова на охоту.

За все это время Глеб только один раз и смог сделать прицельный выстрел. Из окна третьего этажа он засек движение на крыше одного из крайних домов на противоположной стороне площади. Стрелок повстанцев прятался за гребешком крыши из металлочерепицы. Самого снайпера сепаратистов детектив не видел, из-за гребня выглядывал лишь длинный ствол охотничьей винтовки, скрытой от обзора сверху густой шапкой пальмы.

Снайпер из своей засады пытался достать Безумного Макса, который со своей «молотилкой» ломал все планы повстанцев, один точный выстрел мог решить эту проблему.

– Главное, не торопиться, – как напутствие повторял Кольцов. Он ползком забрался в дальний угол комнаты и, опрокинув на бок журнальный столик, который теперь можно было использовать как упор для оружия, встал на правое колено, вскинул винтовку, зажмурил левый глаз и стал ловить в прицел повстанца. В одно мгновение он превратился из человека в машину для убийства, все знания снайперской подготовки и боевой опыт были нацелены на одно: на точный выстрел.

Сперва прицел зафиксировал ствол вражеской винтовки, потом сместился ниже к гребню крыши, где крепились листы шифера. Глеб сделал глубокий выдох, стараясь дыхание синхронизировать с сердечным ритмом. Указательный палец уже начал совершать холостой ход спускового крючка, когда мозг, как мощный компьютер, выдал поправку на прицеливание. «Гребень крыши делается из толстого деревянного бруса и может оказаться препятствием для пули». Прицел еще ниже сместился,

Кольцов выдохнул и потянул спуск до конца.

– Дук, – оглушительно грянул выстрел, винтовка ощутимо пнула Глеба в плечо.

Горячая гильза, блеснув в солнечном свете, совершила замысловатый кульбит, упала на пол и откатилась к стене. Но взгляд сыщика был прикован к крыше дома напротив.

Ствол винтовки дрогнул, затем стал клониться вниз, наподобие весов. Наконец винтовка заскользила по гладкому шиферу, затем кувыркнулась и упала на брусчатку площади. Ответом на выстрел Кольцова стал шквал огня, впрочем, для обороняющихся это не было особо опасно...

Как ни странно, но наиболее адаптированным в этой ситуации оказался Роберт Малкин. Несмотря на свою комическую фигуру, он изо всех сил старался выглядеть как можно воинственней. На голову водрузил каску одного из убитых солдат, из-за спины выглядывал толстый ствол охотничьего штуцера, на плече бесстрашный репортер держал цифровую камеру. Не обращая внимания на шквальный огонь нападающих, американец без устали метался между этажами: то снимал солдат правительственной армии, обороняющих первый этаж, то поднимался на крышу к Безбашенному, стараясь как можно полнее запечатлеть в «естественной среде обитания» загадочную русскую душу, после чего скатывался на второй этаж и снимал свободную охоту Кольцова, следуя за ним бесплотной тенью. При всей этой активности он еще успевал проверить аппаратуру, работающую в автономном режиме. Одним словом, Малкин в своей ипостаси был профессионалом высшей пробы.

Дню, какой бы длинный он ни был, все равно рано или поздно приходит конец. Огромная раскаленная монета солнца медленно скатывалась за горизонт. Воздух Литл Малибу был густо пропитан жаром, пороховым дымом и тлетворным запахом разложения. Лежащие на улицах трупы на жаре распухали прямо на глазах, превращаясь в гротескных кукол. Все эти запахи соединялись в единую жуткую смесь, которая просто кричала, что это еще не конец, а может, только начало...

Повстанцы перестали стрелять по «Золотой пирамиде» и теперь сосредоточивались у крайних домов – верный признак готовящегося очередного штурма. Стрелять по мелькавшим у ограды теням Глеб не стал, это была бы зряшная трата патронов, которых оставалось не так уж и много.