Радиоактивный ветер

Проход между цехом и галереей был проделан вручную: некто проломил стену, сделав достаточно широкий проём. Дождавшись, пока наёмники снова откроют огонь, я рывком спрыгнул на пол небольшого квадратного помещения, из которого наверх к собственно галере вел один пролёт деревянной лестницы, явно принесённой откуда-то ещё. Как-то я говорил, что в разгрузке таскаю всякий полезный хлам, вроде болтиков и верёвочек. Было у меня ещё одно полезное приспособление — хромированная деталь он какого-то агрегата, подобранная в Могильнике, похожа на зеркальце, только чуть искажает перспективу. Комната, куда я попал, была предназначена для неких хозяйственных нужд. Уровень пола, по сравнению с галереей был почти в метр. Устроившись справа в углу и выставив зеркальце в проём прохода галереи, изучил позиции стрелков. Наёмники располагались через каждые три метра в выложенных из кирпича и мешков с песком стрелковых ячейках, перекрывая части секторов друг друга, что создавало непреодолимое препятствие для штурмующих. Галерея давала прекрасный обзор внутреннего двора с десятиметровой высоты, исключая возможность скрытного выдвижения штурмующих на расстояние эффективного огня из автомата или броска гранаты, даже из подствольника попасть будет трудно — граната рванёт снаружи, застрянет в плетении металлоконструкций перекрытия галереи. Оружие это не очень точное. Есть, конечно, способ, но для этого нужен человек с СВУ, а ему на выстрел подойти не дадут. Позиция — супер, но ошибку наёмники всё же допустили: канализационный тоннель нужно было подорвать, а не мутить растяжки. Нет непреодолимых минных полей, это давно известно.

Я закинул сначала «зарю», потом следом пошла РГО. Нападения противник не ожидал, но мог иметь средства защиты от нелетальных средств, поэтому страховка была не лишней. Получилось не слишком громко — стены взяли на себя основной звуковой удар. Перекинув переводчик огня «ковруши» на огонь свободной очередью встал в полный рост и поднялся по ступенькам на галерею. У группы Слона почти не оставалось времени: в общей сложности я возился уже целых двадцать семь минут. Все наёмники были мертвы: разрыв оборонительной гранаты в купе с эффектом ослепления и дезориентации вызванным светозвуковой гранатой, не дал им верно оценить ситуацию. «Дикие гуси» просто заметались в панике и полегли почти мгновенно. Проверив каждого выстрелом в голову, вышел на связь со Слоном. Он ответил почти сразу.

— Держись, земеля, почти сняли мы твою проблему. Дай мне ещё пяток-другой минут, сможешь?

Длинные заливистые очереди пулемёта и амеровских трещоток становились всё сильнее. Калаши отвечали всё реже. Голос Слона был тих и спокоен.

— Держусь. Обходят справа, скоро выйдут на бросок, тогда хана… Помни, что обещал.

— Я скоро, брат, держись…

Вызвал Норда, латыш отозвался не сразу, видимо говорил с кем-то из долговцев. Мой напарник пользовался среди снайперов отряда заслуженным уважением и не преминул поделиться опытом, если кто просил.

— Как общая обстановка, Юрис? Видишь тех, кто Слона обошёл. Ориентир — наблюдательная вышка справа десять. От твоей позиции семь.

— Дождь идёт, командир. Не могу гарантировать попадания.

— Меняй позицию, будь готов по моему сигналу перебраться на галерею, я почти закончил, сейчас пришлю гонца.

— Добро. Связи — отбой.

«Послать гонца», я обещал не зря — стреноженный наёмник будет идеальным проводником через минное поле. Размышляя над выгодами данной позиции на галерее, стал понятен смысл появления этой группы наёмников здесь. Их основной узел обороны был расположен на юго-западе промзоны, не далеко от железнодорожной развязки, где скопилось много брошенных составов, и была масса сервисных тоннелей и подземных коммуникаций. Простреливать всё по секторам наёмники могли лишь частично, путей обхода для небольших групп старателей была масса. А вот галерея и цеха — узкое место, где можно спокойно поджидать идущих с Янтаря и с окрестностей Припяти, где россыпи артефактов попадались гораздо чаще. Сектанты, конечно, прореживали ряды желающих «поднять реальный хабар», но это был допустимый фактор риска, на который многие соглашались почти не раздумывая. А тут некие серьёзные ребята перекрыли единственный нормальный проход к рынку сбыта и нормальной стоянке. Все вынуждены будут платить…

Возвращаясь к мотивации пленника, следует сказать, что желание жить у таких людей особенно обострённое — рискующий за деньги человек уже пошёл на сделку с совестью и кроме собственной шкуры его мало что беспокоит. Долговцы, конечно попинают — попинают, да и после отработки могут отпустить. Другое дело, вольняги или военные, стреляющие именно наёмников с особым остервенением. Я решил дать пленнику шанс пожить ещё часа два, ровно столько ему оставалось, учитывая способ которым тот был связан. В позвоночнике и поясничном отделе уже возникли необратимые процессы, ведущие к парализации нижних конечностей и смерти в течение двух часов плюс-минус минут двадцать. Но он об этом знать не мог: внешне способ выглядит совершенно обычно, есть только пара малозаметных нюансов.

Развязав пленнику ноги, я обрисовал ему ситуацию: если он бежит (очень быстро бежит) к посту «Долга» и проводит отбойную команду через свои минные порядки, то гарантированно будет жить. Если нет — я живьём сниму с него кожу, одним очень интересным способом, начальную фазу которого, я быстро показал на трупе его бывшего подельника. Дикий гусь быстро согласился, выразив искреннее желание к сотрудничеству.

Потом мы спустились вниз и наёмник прихрамывая и прижимая рану на заднице рукой, побрёл замысловатым зигзагом к позициям долговцев. Я вызвал Юриса.

— Видишь гонца?

— Да, командир. Я запомню, как он идёт, пристрелить его потом?

— Нет, я ему «барана» показал, все равно сам скоро сдохнет. Скажи лейтенанту, пусть рысью собирает отбойщиков. Осталось пять минут.

— Сделаю, командир. Отбой связи.

… Группа выдвинулась к моей позиции. Но времени почти не оставалось, я пошёл вперёд, благо проход на территорию грузового терминала был тоже только один. С левой стороны, почти у самого входа, лежал на боку старый контейнер, внутренности которого были припорошены палой листвой и всяким мусором. Угол кирпичной арки прикрывал меня с правой стороны и если кто-то сидит на вышке, что была обозначена на плане, то засекут меня только если высунусь сразу, не подумав. Между зданием заводоуправления и аркой был узкий проход, куда можно было втиснуться с большим трудом, заканчивающийся глухой стеной высотой метров шесть. Времени совсем не осталось, но умерев торопясь я точно никому помочь не смогу. Ещё пять минут ушло на преодоление стены и выход в мёртвую зону обзорной вышки.

Манёвр оказался правильным: как я и предполагал, снайпер сидел на вышке и периодически сёк фишку в направлении входа под галереей. Но основной задачей у него было прикрывать двух автоматчиков, что под прикрытием его винтовки уже готовились к рывку в сторону полуразрушенного и уже начавшего гореть склада. Крыши у последнего убежища группы Слона уже не было, левый дальний угол весело горел. Автоматчики держали левый фланг, штурм со стороны вышки был обречён на успех: из-за рухнувших ворот кто-то редко постреливал из пистолета. Но снайпер не давал стрелку свободы манёвра, постоянно пресекая попытки сменить позицию и увидеть готовящихся к рывку штурмовиков.

Мешкать я не стал: штурмовикам прилетела «зорька»: больше отвлечь, нежели помешать — толку от неё на открытом пространстве да ещё и днём почти нету. Ну а снайперу досталось в корпус две или три пули. Винтовку он выронил, ствол звонко ударился о растрескавшийся асфальт внизу. Штурмовики выдали по две заливистые очереди из своих «трёхсоток», одного всё же ослепило чуток, парень часто моргал и тёр глаза сквозь чёрную матерчатую маску. Второй вычислил направление броска, но выстрелить уже не успел, я запятнал его «тройкой» в грудь и голову. Ослепшего добивал уже на ходу, как вдруг два ощутимых толчка в область пресса отбросили меня на два шага назад. На ногах я устоял, но ощущения были ниже среднего. ПНВ я выключил ещё на галерее, перед зачисткой, но щиток не поднимал, поэтому и проморгал третьего снайпера сидящего слишком далеко в районе второго терминала на северо-западе промзоны. Выручил добротный броник и частично артефакт, потому как по ощущениям боеприпас был целевой. Перекатом я ушёл из его сектора под прикрытие здания, когда в меня пошли ещё две пули от защитника склада с пистолетом. Тьфу ты пропастина: врываться в склад нельзя: автоматчик просто перенесёт огонь на меня и уверенности что артефакт или новомодная броня убережёт меня от тяжёлой автоматной пули калибра 7.62 мм совсем не было.

Спрятавшись за углом, вызвал Слона. Ответа не было. Только статика. Да и работал только один АКМ… Опоздал!.. Рывком проскакиваю в дверной проём и бью прикладом в живот растерявшегося чудика в оранжевом ОЗК «Эколог». Тот, выронив пистолет, падает на колени и видимо воет, за стеклом шлема не слышно. Рывком поднимаю щиток с лица и укрывшись за каким-то железным ящиком ору на весь склад;

— Сло-оо-он! Это я, Антон. Не стреляй!..

Сквозь дым и блики пожарища, ко мне ковыляя подошёл высокий мужик в потрёпанном сталкерском комбезе без нашивок. На груди комбез распахнут, его распирает пропитанный кровью инд. пакет, пуля не прошла на вылет. Но видимо, что лёгкое не задето иначе ходить мужик уже не смог бы. Жёлтые, грязные волосы, русая борода, открытое и простое лицо с ястребиным профилем, задубевшее, прокопченное. И пронзительные серые глаза под кустистыми бровями.

— Пришёл всё-таки… А кавалерия где? — Потом Слон, а по голосу это был именно он, рухнул на пол.

— Идут уже… — Я оттащил раненого в угол, где тот сидел до этого и прислонил его к стене склада. Даже раненый, сталкер выбрал удачную позицию, откуда просматривалась дверь на склад. Причина, по которой он не выстрелил, была очевидна: патронов в рожке АКМ было всего три. Видимо он хотел подпустить меня поближе. Слон снова открыл глаза

— Зацепило меня. Снайпер… Сука… Андрон! Сюда иди, подмога пришла. — Это он позвал кого-то в глубине склада. Где перестрелка почти стихла. Скорее всего, противник перегруппировывался, чтобы начать снова. С верхнего штабеля уставленных уступом ящиков, заполнявших склад и уже почти сросшихся за двадцать лет, спрыгнул молодой ещё парень лет двадцати пяти. У него был такой же АКМ, как и у Слона, но разгрузка и комбез были натовские, добротные. А торс прикрывал броник с «фартуком». Шлем — «сфера» в камуфляжном матерчатом чехле, был чуть сдвинут на затылок, открывая такие же, как и у Слона соломенные коротко стриженные волосы. Братья, но не отец и сын — слишком небольшая разница в возрасте…