Радостная весть

Священническая небогослужебная одежда, она не церковная как бы одежда, это просто обыкновенная одежда древнего средневекового мира, в таких вот рясах и подрясниках ходили и на Востоке, и все люди, и в Древней Руси ходили так. Это только после петровской реформы появилась дистанция между одеждой священников, которые сохранили старый покрой одежды, и одеждой мирян. Если вы посмотрите на старые фотографии, вы часто увидите купцов, ямщиков в длинных одеждах с кушаками, похожих на подрясники.

Рясу или подрясник иногда называют облачением - это неверно. Облачение - это то, что священник или епископ надевает во время богослужения. Основой этого облачения является древняя лента, вышитая; в древнем мире это был знак достоинства. Кстати, и в наше время, вероятно, вы знаете, люди, какие-то представители надевают ленту через плечо, - это очень древний обычай. Так вот, эта лента, которая надевалась через плечо и свешивалась спереди и сзади, называлась у епископа, и теперь называется, амофором. У священника она спускается вокруг шеи, вниз, это епитрахиль - значит "нашейник".

У дьякона лента через плечо, впереди называется "орарь", от слова молиться, потому что общее молитвенное пение в церкви начиналось с сигнала, который давал дьякон. Он дирижировал, он поднимал этот орарь, ленту, и сейчас так бывает в больших храмах в Москве. Остальные детали богослужебной одежды развивались из различных форм древней одежды. Скажем, митра, вышитый богослужебный головной убор епископа или священника награжденного. По-гречески слово это означает тюрбан, и потом на Западе так это и сохранилось у епископов и священников. Только в эфиопской Церкви тюрбаны удержали свою первоначальную форму. Но, подчеркиваю еще раз в заключение, все это является обрядом.

А таинство является сердцем этого священнодействия, реальным невидимым присутствием Христовым в мире. Его продолжением действия и жизни на земле.

Лекция была прочитана 2 декабря 1989 г. в Доме культуры фабрики "Дукат"

БЕСЕДА ШЕСТАЯ

В заключение наших бесед о Символе Веры хочу немного рассказать вам о таких понятиях, как бессмертие и Царство Божие.

Уверенность в том, что жизнь после смерти не прекращается, была чем-то общим для людей древности и людей поздних времен. Древний египтянин, который был куда цивилизованнее, чем люди каменного века, который знал и астрономию, и основы математики, и архитектуру, человек, принадлежавший к великой цивилизации, которая создала пирамиды, храмы, фантастические лабиринты, секрет которых до сих пор до конца не разгадан людьми нашего времени, он никогда, ни на мгновение не сомневался в том, что у человека есть бессмертная часть.

Вы можете подумать, что речь идет о некоем утешении, к которому стремился человек, но на самом деле это не так. Иногда посмертное бытие представлялось как ущербное, темное, полусознательное, страшное. Вероятно, опыт людей, встречавшихся с какими-то таинственными феноменами, с какими-то знаками присутствия духа умершего, и рождал те страшные сказания, которые мы читаем в "Одиссее" Гомера, у древних вавилонян: мрачный мир призраков обитает в этих сферах. Так же думали и греки в течение долгого времени. Но когда у них появилась философия, философы первые поставили вопрос на уровень рационального и серьезного обсуждения.

Они поставили его так: если мир состоит из неких частей, как говорили древние греки, атомов, то не является ли душа человека, мысль человека чем-то состоящим из атомов? Это предположение выдвинули древние материалисты, Демокрит и его последователи. Но взгляд этот не был принят основной массой философов, потому что они прекрасно понимали, что распасться может только агрегат, который состоит из каких-то частей. Распадение неизбежно требует движения, а может ли двигаться дух? Движение вещи есть перемещение ее в пространстве: если движется вот этот предмет, то сначала он находится в одной части пространства, потом в другой и так далее.

Сознание человека не локализируется ни в какой точке пространства. В ней локализируются органы, которые мышление использует, но само оно обладает способностью быть непространственным, нефизическим, нематериальным. Следовательно, раз оно не находится в пространстве, оно неподвижно, то есть оно не может распадаться. Его бытие совершенно особенное: во всем известном нам мироздании ничего подобного не существует, хотя человеку сегодня известно уже очень многое.

Все, что открывает нам наука в течение веков и тысячелетий, а, как я уже сказал, египетские ученые достигли огромных результатов еще за пять тысяч лет до нашей эры, - все открытия современной науки показывают, что любое природное явление может быть измерено, либо взвешено, либо увидено глазами или прибором: оно обладает такими свойствами, которые это позволяют, например, даже если мы не видим полета элементарной частицы, мы видим свет, который она оставляет.

Между тем, только сознание, только "я", только дух не оставляет следов, не улавливается никакими приборами и аппаратами. Иногда говорят, что изучение открытий биотоков мозга как раз и есть фиксация нашего мышления. Но должен вам сказать, что любая живая ткань, в той или иной степени, имеет биотоки, и мы можем найти их и в лапке лягушки. Биотоки сопровождают физическую и физиологическую жизнь клеток мозга, а не являются мышлением. Таким образом, мышление есть чудо, в том хотя бы смысле, что мы можем удивляться ему, поскольку оно полностью иноприродно всему остальному. И если все в мире разрушимо и преходяще, то мышление, "я", дух, личность, центр неразрушимы и непреходящи.

Это вовсе не значит, что жизнь нашего "я" все время однородна, что нет возрастания, углубления каких-то возможностей. Напротив, если растение живое, оно разрастается из маленького семечка, если дух в человеке, как семя, посеян, из него может вырасти нечто, а может и не вырасти.

Таким образом, человек уже в древности пришел к мысли, что судьба нашего сознания находится в прямой зависимости от того, что происходило с ней на протяжении земной жизни. Наш мозг - это орган мышления, это инструмент духа, это рука, глаз действующего "я". Подобно тому, как локатор улавливает вибрации вселенной, тончайшая и до сих пор не изученная структура мозга становится носителем Духа. Подобно тому, как глаз улавливает свет, в себе его собирая, так наша центральная нервная система аккумулирует в себе духовное начало.

Человек видел, что умерший уже не живет с ним, он молчит, его глаза закрыты, он отрезан от бытия, но у него хватало логики, чтобы понять простую истину: если в соседнюю комнату вход замурован, и мы не можем общаться с тем, кто там находится, если стена достаточна толстая, что даже стук туда не дойдет, то это вовсе не значит, что за этой стеной уже ничего нет и никого нет. Если прервался наш контакт с умершим, если его тело перестало ему служить, и он не может нам передать сигнал своего "я" с помощью своего тела, это не значит, что душа его испарилась.

Я всегда в этом случае вспоминаю, как меня в юности поразило высказывание Мопассана о женщине, которая погубила себя, бросилась в колодец, и, как он говорит, душа ее, то, что называлась ее душой, "угасло на дне колодца". Это звучало очень мрачно. Но тогда уже - хотя я был еще школьником, - тогда я уже понимал, что угасание это не аннигиляция, это процесс перехода из одного состояния в другое. И поэтому, если было столь мощное явление, как душа, как сознание, как "я" в человеке, она не может аннигилироваться, она переходит в другую форму существования.