Радуга под окнами

А случилось это таким образом.

Еще при Александре II изобретатель по фамилии Джевецкий построил небольшую подводную лодку, вернее, подводный челн, вмещавший всего одного человека — командира судна (он же — исполнитель всех команд) и двигательную силу.

Лодка приводилась в движение педалями, несколько напоминавшими велосипедные. Джевецкий испытывал свое изобретение в Одесской гавани и чуть было не погиб, застряв под днищем одной из яхт, под которую он хотел нырнуть на своем подводном челне.

После смерти Александра II на царский престол сел следующий Александр — Третий. Ему доложили о изобретении Джевецкого, и царь пожелал сам увидеть эту лодку.

Из Одессы суденышко переправили в Гатчину и спустили в озеро Серебряное, отличающееся прозрачностью воды. Здесь, как в аквариуме, и должны были проходить испытания лодки Джевецкого в присутствии царя.

Ловкий изобретатель не только как следует изучил озеро, царскую пристань и прикинул, как ловчее пристать к ней, когда закончатся испытания. Он разузнал, что царица всюду сопровождает государя, и не пропустил мимо ушей, что она любит цветы, особенно орхидеи. План был готов.

Настал день испытаний. Джевецкий сидел наготове в своей лодке, стража оцепила озеро и застыла в ожидании. Царь с царицей сели в шлюпку, гребцы вывели ее на середину озера, и самодержцы увидели в прозрачной воде, как под ними прошла темная тень, сделала круг почти у самой поверхности, нырнула и снова прошла под килем шлюпки.

Через четверть часа лодка вынырнула (она имела запас воздуха для двадцатиминутного плавания под водой) и ловко причалила к пристани. Джевецкий откинул горловину люка, лихо выскочил на настил пристани, стал на одно колено перед царицей и подал ей букет прекрасных орхидей.

— Это дань Нептуна вашему величеству, — сказал он ей по-французски.

Царица, покрасневшая от удовольствия, рассыпалась в комплиментах. Остался довольным и царь. Он поблагодарил изобретателя и тут же приказал дежурному генералу передать военному министру приказ построить 50 таких лодок и выплатить Джевецкому 100 тысяч рублей.

В течение года все лодки были готовы. Половину из них отвезли в Севастополь, половину — в Кронштадт;.

Джевецкий же поехал в Италию и начал скупать старинную посуду и безделушки для своей коллекции.

И если Джевецкий не испытывал непреодолимых трудностей, с которыми приходилось сталкиваться остальным русским изобретателям, то это надо приписывать ловкости и пронырливости самого изобретателя, а не достоинствам его лодки. Она мало годилась для плавания под водой.

Сто тысяч рублей были безвозвратно утоплены в соленой воде двух морей…

Приключения чужестранцев

Посреди московской суеты

на бульваре продают мимозу.

Инеем покрытые цветы

робко удивляются морозу.

Страшно им, — светла и широка

холода бездонная река.

М. Алигер

Мало кто знает, наверное, что эта самая мимоза, а правильнее, австралийская акация, попала к нам, так сказать, частным образом.

Один сухумский помещик как-то решил щегольнуть. Устроил и своей усадьбе нечто вроде ботанического сада. Начал он выписывать пальмы и диковинные декоративные деревья из различных стран. Однажды пришли на его имя ящики из далекой Австралии. Среди других растений там оказались и черенки австралийской акации, цветущей золотистыми шариками.

Деревца поместили в оранжерею, чтобы они не погибли в сухумском климате, более холодном, чем их жаркая родина. Но когда они подросли, зацвели и дали семена, обнаружилось, что и в открытом грунте эти чужестранцы растут не хуже, чем их родители за оранжерейными стеклами.

И вот неприхотливая австралийская акация стала расселяться по парку. А когда ветки подросших деревьев очутились за забором и начали выглядывать на улицу, дождевая вода разнесла семена и разбросала их по пустырям. Помогли расселению акации и птицы.

Словом, чужестранка очень быстро выбралась за город и расселилась по горным склонам, образовала целые заросли, стала «своим», обычным растением.

Все бы хорошо. Да летом 1927 года к одной из акаций подошел молодой человек, позванивая склянками, наставленными в сумку, надетую через плечо. Он хотел было схватить стальным пинцетом какого-то жучка, бежавшего по стволу, но замер от удивления. Быстро достав из грудного кармана лупу, принялся внимательно рассматривать через нее ветку дерева.

— Что увидел? — подошел спутник.

— Ицерию…

— Не может быть!

— Все может быть. Смотри сам.

И оба стали разглядывать беловатые бугорки на коре австралийской акации.

Энтомологи — а это были они, специалисты по насекомым, — встревожились. Ицерии—опасного вредителя цитрусовых культур — у нас в Союзе не было. Как попала она в Сухуми, в один из лучших районов возделывания апельсинов и мандаринов?

И вот зазвенели топоры, под корень срубая мимозы. В городском парке и на склонах гор задымили большие костры — вместе с деревьями жгли и опасного врага цитрусовых культур.

На следующий год осмотрели заросли австралийской акации в дальних ущельях — и там оказались колонии зловредной ицерии. Тогда решили изменить способ борьбы с этим вредителем — завезти особый вид божьей коровки — единственного на земле хищника, уничтожающего ицерии.

А дальше произошло очень интересное событие.

Ицерии на австралийских акациях обнаружили не только люди, но и сухумские муравьи. Они случайно, может быть, попробовали сладковатые выделения этих червецов и сразу же оценили их. И под деревьями акаций, на которых поселились заморские вредители, стали появляться муравейники.

Поэтому, когда привезенные божьи коровки были выпущены и атаковали вредных ицерий, муравьи поднялись на защиту. А чтобы совсем обезопасить своих «дойных коров» от налетов крылатых хищников, возвели над колониями ицерии земляные галереи с такими узкими входами и выходами, через которые ни жучки, ни их личинки не могли пролезть.

Пришлось объявить войну и муравьям-защитникам.

Вот уже много лет, как ицерия у нас полностью уничтожена. На местах старых вырубок появились новые густые заросли австралийской акации. И каждый год ранней весной из Сухуми во все стороны уходят самолеты, груженные ветками первой вестницы весны, цветущей мохнатыми золотистыми шариками.

И родственники бывают разными

Результат кораблекрушения

По морю плыл корабль. Он не был безымянным морским скитальцем — кто-то снаряжал его в дальнее плавание, кто-то ждал в порту назначения, кто-то волновался на его палубе, видя, как надвигаются темные тучи и вздуваются белогривые волны. И когда взбесившийся ветер сломал его мачты, а волны развалили его на куски, где-то оплакали его гибель…

Море успокоилось. Много дней потом оно ласково шепталось с песчаным берегом. А после снова вздулось волнами и начало злобно бить своего собеседника, сотрясая воздух мощными ударами. Потом затихло и стало нашептывать, вкатываясь на песчаные отмели, свои бесконечные сказки…