Радуга

“Лаки Леди” ушла, и ее мигающие огоньки растаяли на темно-коричневой глади Миссисипи. Их заменили звезды в небе, сияющие бриллиантами на синем бархате полуночи. м ветру тихо перешептывались деревья, и вода плескалась берегов. Все вокруг Мередит было обычным, таким оно было вчера, таким же оно будет и завтра. Изменилась лишь она. За прошедшие несколько часов Мередит Ситон обнаружила, что в ней есть нечто, о чем она и не подозревала, и что она утратила нечто, что, казалось, всегда принадлежало ей, — она потеряла свое сердце.

Мередит думала, что выплакала уже все слезы, но еще одна потекла по щеке. Она хотела вытереть ее, но к первой присоединилась вторая. И еще одна.

Она всегда была одинока, но так одинока никогда не была.

Дрожа от холода под столетним дубом, Мередит поклялась себе, что больше никогда никому не отдаст свое сердце. И помоги Бог Квинну Девро, если он встретится с ней еще раз.

На следующее утро оказалось, что не так-то просто привлечь внимание проходящих по реке лодок. Стоя на холодном ветру, который дул вдоль реки, Мередит смотрела, как проплывают мимо, один за другим, четыре судна и среди них огромный пароход, не обращая никакого внимания на нее. Она неистово размахивала руками, но все было напрасно. Наконец, ее подобрало маленькое суденышко, везущее на Север хлопок. Посудина обслуживалась семейством рыжих ирландцев, состоящим из отца, матери и восьми детей, старший из которых был ровесником Мередит. Их фамилия была Мак-Клари, и они проявили искреннее сочувствие, услышав о том, как ее схватили прямо на улице Нового Орлеана, завернули в одеяло и увезли вверх по реке, с какой целью — она не сказала, но было ясно, что с гнусной.

— Ах, бедняжка, — сказала миссис Мак-Клари, и ее лицо сморщилось от сострадания.

— Вам больше не о чем беспокоиться, — сказал Деннис Мак-Клари, краснолицый мужчина, который, очевидно, чересчур много пил. Но на свою семью он смотрел с таким обожанием, что Мередит ощутила жгучую зависть.

— Мы проводим вас к шерифу.

Мередит благодарила их со слезами на глазах. Ей не надо было притворяться. Она уже начала думать, что ни одно судно не отважится подойти к отмели, чтобы спасти ее, когда появилась эта давно не крашенная посудина с залатанными бортами. Несчастная девушка была грязной, промокшей, голодной, озябшей, и под конец совсем упала духом. И плащ, и платье ее были изодраны во время ее похищения из склада Элиаса и пребывания в каюте Девро, и вдобавок грязны после ночи, проведенной в лесу.

Сначала семейство бросало на нее подозрительные взгляды, но потом успокоилось, разглядев, что ее измятое и рваное платье сшито из дорогого материала, и услышав, как она говорит. Семья Мак-Клари увлеченно выслушала ее рассказ.

— Понимаете, я не очень хорошо себя чувствовала, — грустно рассказывала Мередит, нисколько не притворяясь, — а окно никак не могла открыть. Тогда я оделась и вышла на крыльцо, чтобы подышать свежим воздухом. Не знаю, сколько было времени. Я просто стояла там, когда… — она прервала свой рассказ и заплакала.

— Ах, дорогая, отдохни, приди в себя, не торопись, — ласково сказала миссис Мак-Клари.

Мередит знала, что она выглядит робкой. Она и чувствовала себя робкой. Но совсем не по тем причинам, о которых думали Мак-Клари. Сейчас она репетировала свой рассказ, который ей предстоит повторить еще не раз.

— Я услышала какой-то звук, — храбро продолжала она, — но прежде, чем успела обернуться, кто-то набросил на меня одеяло. Я думала, что умру! Мне было нечем дышать! — глядя на напряженные лица вокруг себя, она пару раз судорожно вздохнула. “Я защищаю не Квинна Девро, — сказала она себе. — Я защищаю себя и Подпольную железную дорогу”.

Ей не пришлось лгать, рассказывая своим слушателям, как это ужасно, когда связаны руки и ноги. Как ужасно не знать, что тебя ожидает.

— А потом, — сказала она, — я услышала, что они хотят продать меня! Продать в…

Мередит явно не могла продолжать дальше, и миссис Мак-Клари обняла ее большими мягкими руками и стала шептать ей успокаивающие слова. Этим людям не надо было больше ничего рассказывать. Они были рады, что могут помочь.

Позднее Мэри Мак-Клари, взглянув на погибшее платье Мередит, предложила одно из своих и, хотя оно было слишком велико, Мередит все же взяла его. Девушке не хотелось, чтобы хоть что-нибудь напоминало ей о том дне и о ночи, что она провела с Девро. Ей невыносимо было называть его Квинном, потому что это было слишком сокровенно, слишком мучительно. Сейчас она завязала в узел свою боль вместе с платьем и швырнула за борт катера, надеясь, что вместе с платьем избавится и от воспоминаний. Мак-Клари с радостью согласились доставить ее в Натчез, где она могла бы обратиться к друзьям.

Их старший сын был особенно задумчив, когда принес ей огромную тарелку с едой, на которую она едва могла смотреть и еще меньше — съесть. Но кое-что она все же проглотила, чтобы доставить ему удовольствие. Затем он предложил ей отдохнуть в крохотной каютке родителей.

Но, оказавшись в каюте, она вдруг подумала, сможет ли когда-нибудь действительно отдохнуть, или ее так и будет преследовать насмешливый взгляд Девро или же его холодные отстраненные глаза. Что хуже, она не знала.

Теперь Мередит поняла, что он действительно был членом Подпольной железной дороги, но это знание, раньше наполнившее ее восторгом и сблизившее их, теперь лишь причиняло мучения. Ей не хотелось иметь с ним общее дело, общих друзей или знакомых. Ей хотелось только ненавидеть его, считать его полнейшим мерзавцем. Наверное, он занимался этим из-за денег. Она знала, что бывшие рабы, обосновавшиеся в Канаде, платили некоторым проводникам за розыски их родственников и друзей.

А как он обманул ее своей нарочитой нежностью! Как oh соблазнил ее взглядом, полным фальшивой страсти! Даже когда он так резко покинул каюту, она все еще ждала, что он вернется! Кажется, она прождала его несколько часов. Ждала, чтобы он пришел, поцеловал ее и дал ей почувствовать что она желанна. А потом она уже не могла больше ждать. Больше она не могла выносить его пренебрежения. Мередит ненавидела себя за этот побег, за то, что не осталась рядом с ним, чтобы продемонстрировать свое полное безразличие к нему. Но теперь поздно. Ей остается только надеяться, что она никогда больше его не встретит.

Когда она добралась до Натчеза, Мак-Клари настояли на том, чтобы проводить Мередит к шерифу, где она еще раз рассказала свою сказку. Она уже столько раз рассказывала ее про себя, что представление прошло без сучка и задоринки.

— Знаете, я не очень хорошо себя чувствовала, — начала девушка, и шериф, быстро узнавший о том, что Мередит была родственницей Вильяма Маттиса из Натчеза, проявил просто бездонное сочувствие и сострадание. Он очень ласково попросил ее описать ее похитителей, и она дала волю своему воображению.

— Один из них был огромный, — сказала она, — и косматый. Как бурый медведь. Другой был тощий, с неровными зубами, и от него плохо пахло. — Тут она расплакалась и упала в обморок, предоставив шерифу в панике звать на помощь. В любое другое время ей бы доставил удовольствие такой обман. Она давно обнаружила в себе любовь к розыгрышам и часто веселилась, подшучивая над напыщенными и властными людьми. Но сейчас ее слезы были непритворными, и больше всего ей хотелось побыть одной, куда-нибудь скрыться от этого высокого загадочного игрока.

Внутренне Мередит уже взяла себя в руки, но внешне продолжала ломать комедию, и когда прибыл Вильям Мат-тис, опять упала в обморок.

Два дня спустя явилась тетушка Опал и забрала ее в Боиарвуд. Еще одна дурная новость поджидала Мередит. Исчезла Дафна.

Капитан Девро вел себя как человек, утративший смысл жизни. Никогда еще Кэм не видел его таким. После того, как они обшарили пароход в поисках Мередит, его лицо приняло мрачное выражение. Он двигался как неживой, а глаза стали пустыми.