Раджа-йога

Вместе с зарождением ментального сознания является и знание того, что и у других людей есть ум. Человек способен рассуждать об умственных состояниях других людей, потому что он сознает эти состояния в самом себе. По мере того, как человек развивает в себе ментальное сознание, он начинает развивать все возрастающие степени разумности и поэтому приписывает огромную важность этой части своей природы. Некоторые люди поклоняются интеллекту, как Богу, не принимая в расчет его ограничений, на которые указывали другие мыслители. Такие люди склонны думать, что в силу того, что человеческий интеллект (в настоящей стадии его развития) утверждает, что такое явление должно или не может быть, вопрос о существовании этих явлений тем самым решен окончательно. Они не знают того факта, что человеческий интеллект на настоящей ступени своего развития может познать лишь небольшую частицу вселенского факта и что могут существовать бесчисленные области реальных фактов, которые он и представить себе не может, так далеки они от его опыта. Развитие нового чувства открыло бы новый мир и выявило бы факты, которые совершенно перевернули бы настоящий наш мир понятий в силу новых сведений, которые оно бы нам дало.

Тем не менее ментальное сознание дало в результате чудесную работу интеллекта, выразившуюся в достижениях человека, вплоть до нашего времени, и хотя мы должны сознать ограничения интеллекта, мы все же с радостью воздаем ему хвалу. Разум есть орудие, которым человек раскапывает залежи фактов, обнаруживая каждый день новые сокровища. Эта стадия ментального сознания приводит человека к познанию самого себя, к познанию вселенной, и познание это стоит цены, уплачиваемой за него. Человек действительно платит цену при вступлении в эту стадию, и цена все увеличивается по мере того, как он идет вперед, ввиду того, что чем дальше он продвигается, тем острее он страдает и наслаждается. Способность страдать составляет цену, уплачиваемую человеком за достижение, вплоть до определенной стадии. Его страдание переходит из физического в ментальное сознание, и он сознает проблемы, о существовании которых ранее и не подозревал; отсутствие разумного ответа и порождает умственное страдание. И душевные страдания, испытываемые им вследствие неудовлетворенных стремления, разочарований, страданий других, любимых им существ и т. п., гораздо хуже всякого физического страдания. Животное, живя своей животной жизнью, чувствует себя удовлетворенным, потому что оно не знает ничего лучшего. Если оно сыто, имеет логовище для сна и самку или самца – оно счастливо. Некоторые люди подобны ему. Но другие погружаются в целый мир умственного недовольства. Возникают новые потребности, и невозможность удовлетворить их порождает страдание. Цивилизация становится все сложнее и приносит новые страдания наряду с новыми наслаждениями. Человек привязывается к «вещам» и с каждым днем создает искусственные потребности, для удовлетворения которых должен работать. Его интеллект, вместо того, чтобы вести его ввысь, дает ему лишь возможность придумывать новые и тонкие способы удовлетворения его чувств в степени, недоступной для животных. Некоторые люди возводят в религию удовлетворение своей чувственности, своих низших влечений и становятся, так сказать, могущественными животными, вооруженными всеми силами интеллекта. Иные становятся тщеславными, самодовольными и преисполненными сознания важности своей личности (ложного Я). Иные болезненно сосредоточиваются на самих себе и занимаются анализом и изучением своих настроений, мотивов, чувств и т. д. Иные еще исчерпывают свои способности к удовольствию и счастью, но при этом ищут его вовне, а не внутри, и вследствие этого пресыщаются всем и становятся в тягость самим себе. Мы отмечаем все это не в духе пессимизма, а лишь с целью указать, что даже великое ментальное сознание имеет обратную, непривлекательную сторону наряду со светлым обликом, приписываемым ему.

Когда человек достигает высших стадий этого ментального сознания и перед ним начинает раскрываться следующая более высокая ступень, он склонен острее, чем когда-либо, чувствовать неудовлетворительность жизни, какой она представляется ему. Он не может понять самого себя – свое происхождение, судьбу, назначение и природу – и он бьется о прутья клетки интеллекта, в которой он заключен. Он спрашивает себя: «Откуда я? Куда я иду? Какова цель моего существования?» Он не удовлетворяется ответами, даваемыми миром на эти вопросы, и громко взывает в своем отчаянии, но непроницаемые стены, окружающие его, отсылают обратно лишь собственный его голос. Он не сознает, что ответ должен раздаться изнутри.

Психология останавливается, достигнув границ ментального сознания, или, как она называет его, «самосознания», и отрицает существование чего бы то ни было за пределами его, каких бы то ни было неисследованных областей ума. Она издевается над сведениями, доставляемыми теми людьми, которые проникли далее в глубины своего существа, и считает эти показания «снами», «фантазиями», «иллюзиями», «экстатическим воображением», «ненормальными состояниями» и т. д. Тем не менее существуют философские школы, в которых преподается учение об этих высших состояниях, и есть люди всех веков и всех рас, которые учились в них и оставили нам сведения о них. Поэтому мы чувствуем себя вправе принять в соображение их свидетельства.

Существуют две плоскости сознания, о которых мы считаем уместным говорить, ввиду того, что мы приобрели кое-какие знания относительно их. Есть и еще более высокие плоскости, но они принадлежат к фазисам жизни более возвышенным, чем те, о которых идет речь на этих страницах.

Первая из этих плоскостей или состояние сознания, стоящая выше «самосознания» психологов (которое мы называем «ментальным сознанием»), может быть названа «сознанием Я» ввиду того, что оно дает сознание реальности Я. Это «сознание» гораздо выше «самосознания» человека, способного отличать «я» от «ты» и давать ему имя. Оно гораздо выше и того сознания, что позволяет человеку отличать Я от различных свойств ума, которые он признает за не-Я, пока он не наталкивается на нечто, что он не может отстранить, то, что он называет Я; хотя эта стадия значительно выше ступени, на которой стоит большинство человечества, и является высокой степенью достижения. Она сродна этой последней стадии и все же полнее и законченнее ее. При нарождении сознания Я наше «я» познает себя самого более ясно и всецело проникнуто чувством «сознания» собственной своей реальности, до той поры неизвестным ему. Это сознание не есть результат рассуждения, а именно «осознание», подобно тому, как физическое сознание и ментальное сознание составляют нечто совершенно отличное от «интеллектуального убеждения». Это – знание, а не предположение или вера. Я знает, что оно реально – что оно коренится в высшей реальности, лежащей в основе всей вселенной, и причастно ее сущности. Он не понимает еще, что такое эта реальность, но знает, что она подлинно существует и представляет собой нечто совершенно непохожее на что бы то ни было в мире имени, формы, числа, времени, пространства, причин и последствий – нечто трансцендентальное и превосходящее всякий человеческий опыт. Зная это, наше Я знает, что оно не может быть уничтожено и повреждено; что ему не угрожает смерть; что оно бессмертно; что есть нечто, что составляет самую сущность добра, лежащего в основе личного нашего бытия и даже в нем самом. И в этой уверенности, и в этом сознании кроется мир, разумение и сила. Когда оно всецело раскрывается человеку, сомнение, страх, беспокойство и неудовлетворенность спадают с него, как изношенные одежды, и он облекается в веру, которая знает, в бесстрашие, в ясность, в удовлетворенность. Тогда он может с полным пониманием и знанием сказать: «Я есмь».

Это сознание Я для многих является как бы зарей познания, словно первые лучи солнца показываются из-за холмов. К другим оно пришло во всей своей полноте, хотя постепенно и медленно, и они ныне живут в ярком свете этого сознания. Перед иными оно блеснуло, как молния или видение, как свет, нисшедший с ясного неба, чуть было не ослепивший их с первого раза, но оставивший их неизменными, обладающими чем-то, что не может быть объяснено тем, кто этого не испытал, и понято ими. Эта последняя стадия называется «просветлением» (в одной из его форм).

Человек, обладающий сознанием Я, может быть, и не понял еще загадки вселенной и не может ответить на великие вопросы жизни, но он перестал тревожиться ими, они его больше не беспокоят. Он может упражнять на этих вопросах свой интеллект, но отнюдь не будет думать, что от интеллектуального разрешения их зависит его счастье или спокойствие.

Он знает, что стоит на твердой скале, и хотя бури мира, материи и силы бушуют кругом него, они не могут нанести ему вреда. Он знает это и еще многое другое. Он не может доказать всего этого другим людям, потому что это недоказуемо аргументами – сам он не этим путем приобрел это знание. Поэтому он мало об этом говорит и живет, как будто он этих вещей не знает; так по крайней мере кажется со стороны. Но внутри он другой человек; его жизнь отлична от жизни его братьев, потому что, тогда как их души погружены в сон или мечутся в тревожных сновидениях, его душа проснулась и смотрит на мир ясными и бесстрашными глазами. Существуют, конечно, различные степени этого сознания, подобно тому, как они бывают различны на низших плоскостях сознания. Некоторые обладают этим сознанием в слабой степени, тогда как другие имеют его во всей полноте. Может быть, это чтение объяснит некоторым читателям, что именно «случилось» с ними, о чем они не решаются рассказывать самому близкому другу или спутнику жизни. Для других она, может быть, послужит путем к более полному осознанию. Мы искренно надеемся на это, потому что человек начинает жизнь лишь с той минуты, как он сознал свое Я, как реальность.

Есть стадия, стоящая еще выше упомянутой ступени, но ее достигли лишь весьма немногие представители человечества. Сведения о ней приходят изо всех стран, всех времен и веков. Она была названа «космическим сознанием» и описывается людьми, обладающими им, как осознание единства жизни, то есть как сознание, что вселенная наполнена единой жизнью; как действительное восприятие и знание, что вселенная полна жизни, движения и разума, что не существует слепой силы или мертвой материи и что все живо, вибрирует и разумно. Все это относится, к истинной вселенной, составляющей сущность и основу вселенной материи, энергии и ума. Описание тех, кто испытал это состояние, указывает на то, что они всю вселенную воспринимают как разум, – что в конечном счете все есть разум. Некоторые люди – но лишь немногие – испытали эту форму сознания в минуты «просветления», причем периоды эти продолжались очень недолгое время и исчезали, оставляя за собой лишь воспоминания. В момент «просветления» люди, испытавшие его, чувствовали «соприкосновение» с вселенским знанием и жизнью, не поддающееся описанию и сопровождаемое неизреченной радостью.

Относительно «космического сознания» мы сказали бы, что оно означает нечто б?льшее, чем интеллектуальное убеждение, вера или понимание фактов, ввиду того, что в момент просветления наступало настоящее видение или сознание этих вещей. Другие утверждают, что они испытывают глубокое, постоянное ощущение реальности фактов, описанных просветленными, но не испытали «экстаза» и не имеют видения. Эти люди, по-видимому, обладают постоянным умственным состоянием, подобным тому, что испытали люди, которые имели «видение» и были покинуты им, сохранив лишь воспоминание и чувство, а не действительное сознание, достигнутое в момент просветления. Они сходятся в существенных чертах своих описаний. Доктор Моррис Бакк (Bucke) написал книгу, озаглавленную «Космическое сознание», в которой он описывает некоторые подобные случаи, включая и свой опыт в данном направлении, опыт Уолта Уитмана и других: он утверждает, что эта стадия сознания будет в будущем достигнута человечеством и постепенно будет перед ним раскрываться; он держится того мнения, что проявление его, осенившее некоторых людей, является первыми лучами солнца, засиявшими над ними и возвещающими появление самого светила.

Мы не будем здесь подробно разбирать свидетельства великих религиозных учителей прошлых веков, утверждавших, что в минуты большого духовного подъема они «сознавали себя в присутствии Абсолюта» или в сфере «света лица Его». Мы относимся с большим уважением к этим свидетельствам, и многие из них имеют полное основание считаться подлинными, невзирая на противоречивые показания, дошедшие до нас от людей, испытавших это состояние. Свидетельства эти противоречивы в силу того, что умы людей, имевших эти проблески сознания, не подготовлены были к полному пониманию этого явления. Они оказались в присутствии чего-то подавляюще великого и духовно-возвышенного и были при этом совершенно ослеплены и ошеломлены. Они не понимали природы Абсолюта и, придя в себя, говорили, что находились в присутствии «Бога» – причем слово «Бог» означало их личное понимание Божества, то есть представление, играющее роль Божества в их особой религии или школе. Они не видели ничего, что могло бы побудить их отождествить это нечто с их особым пониманием Божества, кроме своей догадки, что оно «должно быть Богом», и, не зная иного Бога, кроме своего личного понятия о нем, они естественно отождествляли это нечто с «Богом», каким они его себе представляли, и свидетельства их, естественно, принимали соответствующую окраску.

Таким образом свидетельства всех религий полны рассказов о так называемых чудесных событиях. Католический святой утверждает, что он видел «свет лика Божия», а некатолик также рассказывает о Боге, каким его себе представляет. Магометанин свидетельствует, что он видел лицо Аллаха, а буддист – что он видел Будду под деревом. Брамин видел лик Брахмы, а различные индусские секты описывают свои особые божества. Персы оставили нам такие же свидетельства, и подобные рассказы дошли до нас даже от древних египтян.