Раг Нар Рог

Через секунду завибрировал телефон. На экране возникла одноглазая аватарка в крылатом шлеме. Кирилл залпом осушил второй бокал.

* * *

К полудню в департаменте продаж «Кольского холдинга» кипела работа. Юрий Берендеев в своём кабинете, отделённом от подчинённых стеклянной перегородкой, трудился а-ля Юлий Цезарь, занимаясь несколькими делами одновременно: просматривал тексты коммерческих предложений; левой рукой орудовал мышкой, отмечая фрагменты, требующие редактуры; правой визировал выставленные счета, общаясь с клиентом по телефону, зажатому плечом.

Зашипел принтер, но лист не успел выпасть в лоток. Олег подхватил бумагу, бегло прочёл, передал Юрию, который внимательно ознакомился с текстом, продолжая беседовать с клиентом поставленным голосом продавца.

Олег пил кофе и ел сушки.

Юра повесил трубку.

– Масштаб! На подготовку – квартал! У нас столько времени?

– Нет.

Сидя за столом для совещаний, Олег вытянул ноги, скрестил руки, разглядывая место, где соединялись стена и потолок. Лёгкая улыбка не укрылась от зорких глаз вошедшего в кабинет секретаря.

«Мечтательность не свойственна Олегу Евгеньевичу, – заметила девушка, – впрочем, его проект закончен, можно и расслабиться».

– Ещё кофе? – спросила вслух.

– Нет, спасибо.

– Сушки? – тянула время, чтобы успеть пробежать глазами по документам, разложенным на столе.

– Догрызу то, что есть.

Юрий вытянул губы трубочкой вслед уходящей помощнице, напоминая: участниками похода должны стать не только умудрённые воины офисного фронта, но и боевые подруги, в противном случае мероприятие пройдёт впустую…

Олег не слышал, вспоминая…

Ленинград…

Севернее Муринского ручья, где с закадычным другом проводили свободное от школьных занятий время в поисках приключений. Друг получил прозвище «Близнец», постоянно выдумывая истории про несуществующего брата. Олег в ту пору увлекался книгами и фильмами о Робин Гуде, требуя называть себя «Локсли». Однажды зимой их чуть не погубила пещера в снегу на дне старого котлована. С десятком приятелей они соорудили тайное убежище «вольных стрелков». Отряд уже собирался выдвинуться на помощь попавшему в плен Айвенго, как вдруг снежный потолок обрушился. Среди темноты и страха раздался твёрдый и волевой голос обычно тихого и замкнутого Близнеца:

– Быстро взялись за руки! Что бы ни случилось, держим друг друга! Не отпускаем!

Далее последовали чёткие, короткие, понятные команды, не допускавшие возражения. До смерти напуганные мальчишки выбрались из ловушки живыми и невредимыми.

«Славный был поход», – вспоминал Олег.

Забрал со стола бумаги, уложил в папку, подошёл к Юрию, обнадёживая:

– Если произойдёт чудо, к нам присоединится лучший комбинатор.

– Чудеса уже начались, – заверил Юра, – им теперь конца не будет…

Олег вышел в пустой коридор, набирая номер.

Гудки тянулись долго.

– Привет, Кирилл!

– Привет, Олег!

Повисла неловкая пауза. В далёкой Москве слышалось звяканье бутылки о фужер.

– Локсли!

– Близнец!

Друзья рассмеялись.

* * *

В белом деловом костюме поздним июньским вечером из дверей главного входа Мурманского детского дома вышла новый директор Лилия Николаева. Окинув взглядом владения, с удовольствием подумала: воспитанницу сиротского учреждения в Мончегорске местное начальство не рассчитывало увидеть среди своих. Прошло всего десять лет, а половины ребят, с которыми она росла, уже нет в живых, а вторая половина всё чаще завидовала первой. Лилия, в отличие от всех, вгрызлась в жизнь ногтями и зубами…

Она росла девочкой пытливой, с отличной памятью и жизненной смекалкой. Быстро приметила скрытое благосостояние детдомовского начальства. Вскоре досконально знала основные схемы наживы на детях-сиротах. Подмечая, как оптимизируется бюджет и решаются личные запросы, Лилия твёрдо усвоила, что для успеха необходимы две вещи: предприимчивость и удача. С первой всё складывалось, но вторая – штука иррациональная…

Однажды их с Лариской застукали на чердаке с сигаретой. Подруге удалось убежать, а Лилию схватили.

Местный электрик развернул её лицом к себе и торопливо положил ящик с инструментами на край ступеньки. Лилия приготовилась к нравоучениям, но вместо лекции о здоровом образе жизни пахнущий чесноком и перегаром мужичок запустил трудовую руку с грязными ногтями ей под футболку, грубо сжав девичью грудь.

В планы прагматичной Лилии не входило столь бестолковое расставание с девственностью, но путей к отступлению не было. Пришлось с чувством произнести первое, пришедшее в голову:

– Чччёрт!

Пластмассовый ящик с инструментами загремел вниз по ступеням, рассыпавшись металлическим барахлом в разные стороны. Электрик дёрнулся, оступился и полетел следом.

Когда Лилия спустилась, насильник держался за ногу, хныча и причитая от боли и бессилия:

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Лилия прошла мимо, не удостоив вниманием начинающего педофила, почти уверенная в том, кого следует благодарить за своё везение.

– Чёрт?

Через день был дан ответ: назначили старшей по комнате.

* * *

Резко тронулись, выруливая на пустынный проспект Ленина. Сказывалась бессонная ночь.

– Засиделись у поэтессы, – бурчал Юра, – … и завтрак плохой.

– Стихи хорошие, – возразил Олег, – готовить поэтессы не умеют по определению. Когда проникновенно декламировали «Бессонной ночью тоже отдыхают», недвусмысленно закатывали глаза, но ты не понял блоковских намёков.

– Я всё-таки джентльмен, может быть, у тебя планы…

– Планы да, но нет.

– Ладно, проехали.

– Именно. Пропустил поворот. Разворачивайся и следи, пожалуйста, за дорогой.

Юра неловко развернулся, остановил машину на красный сигнал светофора.

– Ты ничего не делаешь просто так. Зачем потащились к музе?

Какое-то время ехали молча.

– Жизнь моих далёких предков состояла из коротких сражений и редких подвигов, остальное время уходило на бесконечно долгие переходы, поэтому особенно ценилось умение сочинять и рассказывать истории, а если ещё и в рифму, то слушатели воздевали руки в благодарность за «мёд поэзии». Фантазёры-рассказчики пользовались бльшей популярностью, чем опытные воины.