Глава первая

— Вы предлагаете мне продать дочь, Максвэл! — голос отца дрогнул от растерянности, словно он не верил собственным ушам. Ответом ему было тихое и уверенное:

— Успокойтесь, лорд де Ортес. Речь идет о ее выгодном замужестве, никакой продажи.

— Ана знакома с вами всего несколько дней, а вы уже заговорили о свадьбе!

Судя по скрипу кресла и гулкому эху шагов, отец заметался по библиотеке, не в силах держать себя в руках. Я замерла у приоткрытой двери и вся обратилась в слух.

— Договорные браки среди аристократов не редкость, — парировал хозяин замка. Мы гостили у герцога де Вилье третий день, и до этого момента мужчина казался мне весьма приятным и обходительным. Однако сейчас я смогла трезво посмотреть на наше с ним общение и пришла к выводу, что искренности в его словах не было с самого начала. Не зря отец удивился, получив от герцога письмо с приглашением.

— Да, но они должны быть выгодны обеим семьям. В чем же выгода для вас, герцог?

— Какая разница? — недовольно протянул де Вилье. — Неужели вас действительно волнуют подобные мелочи? Я готов жениться на Ане, не жду ее приданого, да еще и обещаю уладить все ваши финансовые проблемы. Род де Ортес на грани разорения.

— И именно поэтому я не понимаю столь щедрого предложения! — вспыльчиво ответил мой отец. Я рискнула и придвинулась к двери чуть ближе, поблагодарив высшие силы за то, что мужчины не волновались о приватности этого разговора. Одна из половиц под моей ногой скрипнула, но этот шум остался незамеченным. — Да, Ана красивая и благовоспитанная девушка, но вы, герцог де Вилье, считаетесь завидным женихом, и я уверен, что недостатка в невестах не испытываете.

— Люмьер, я прошу вас успокоиться. Сядьте.

Я заглянула в библиотеку. Отец рухнул в кресло как подкошенный, герцог же, наоборот, поднялся со своего места и подошел к каминной полке, на которой стоял поднос с графином и бокалами. Наполнив два из них, он протянул отцу его порцию, а затем вновь спокойно заговорил:

— Чем сейчас владеет ваше семейство? Родовое поместье с маленьким клочком прилегающей земли и дом в столице. Если верить моим источникам, в следующем году вам придется продать столичную недвижимость, потому что уже сейчас вы испытаете серьезные трудности с ее содержанием.

— Я уверен, что мы в силах справиться с… — начал было отец, но герцог его перебил:

— Ваша дочь пропустила представление ко двору, потому что вы не смогли оплатить наряды и устроить бал. В родовом поместье работают лишь дворецкий, две горничные и кухарка, остальным вы предоставили расчет. Лорд де Ортес, ваши дела хуже некуда.

— Новые вложения…

— Принесут прибыль лишь через несколько лет. И только в том случае, если проект будет одобрен советом Мардеина. Я же предлагаю закрыть все ваши долги. Плюс двадцать пять тысяч золотых сверху. И еще столько же ежегодно в течение пяти лет.

— За Ану?

— Будем считать, что я оказываю помощь семье своей жены.

— Три дня. Вы знаете мою дочь три дня, Максвэл.

— Какое это имеет значение?

— Она откажется!

Я усмехнулась. Откажется — это еще мягко сказано.

— Разве осмелится молодая девушка пойти против воли отца?

— Вы плохо знаете мою дочь, — пробормотал папа.

— Что ж, тогда вам придется придумать, как ее заставить, — непреклонным тоном произнес герцог. Махом опустошив свой бокал, он добавил: — Иначе неприятностей вашей семье не избежать.

— Вы… Вы мне угрожаете? — шокированно спросил отец. Я почувствовала отголоски его злости… и отчаяния.

— Я не хочу, чтобы ваша одаренная дочь попала не в те руки. Как думаете, если при дворе узнают о ее талантах…

Отец охнул. Я прикрыла глаза ладонью и обессиленно покачала головой. Откуда герцог де Вилье узнал о моем даре? Кто донес?

Самое страшное, что этот мерзавец был прав. Эмпатов в нашей стране всегда не любили. Люди, способные считывать эмоции и влиять на них, действительно представляли опасность. Тайная служба регулярно рыскала по стране и искала одаренных. И после встречи с агентами у несчастных был очень простой выбор: согласиться на лишение дара или загреметь в темницу.

Эмпатия проснулась во мне два года назад. Сейчас я могла влиять лишь на животных, но это был лишь вопрос времени: сила постепенно росла. Дар достался мне от предков матери, и наша семья тщательно скрывала сей факт.

— Так вот в чем истинная причина вашего интереса? — громко спросил отец. Я чуть напряглась и попыталась разобраться в том клубке эмоций, что он сейчас испытывал. Папе удалось взять себя в руки. Да, он злился, боялся за меня, но держался уверенно, как истинный представитель рода де Ортес.

— Сколько эмпаты живут после лишения своего дара? — невозмутимо улыбнулся герцог. — Пять лет? Десять?

— Если вскроется правда о… способностях моей дочери, ее не спасет даже ваше вмешательство. Король весьма категоричен в этом вопросе.

— О да… — рассмеялся де Вилье. — Но новый король сможет сделать исключение… для своей жены.

Я нахмурилась. Попыталась вспомнить все, что знала о королевской семье и претендентах на трон в случае смерти нынешнего правителя. В моем списке герцог де Вилье стоял на седьмом месте. Однако сейчас я ощущала исходящую от него уверенность. Мужчина не сомневался, что займет трон. И это вызывало недоумение.

— Вы хотите сказать… Максвэл, замолчите! Ваши речи сейчас тянут на государственную измену.

— Я скажу один раз, Люмьер, и повторять более не намерен, поэтому слушайте внимательно. Либо Ана де Ортес станет моей женой, либо я натравлю на ваше семейство тайную службу. Ее лишат дара и обрекут на медленную гибель, а вас бросят в тюрьму, обвинив в попытке скрыть от короля весьма важные обстоятельства. Даю вам время подумать до завтрашнего утра. Доброй ночи.

Я отшатнулась от двери и вжалась спиной в стену, моля высшие силы спрятать меня от глаз герцога. Впрочем, мужчина слишком торопился покинуть библиотеку, поэтому, распахнув дверь, он зашагал по коридору замка без оглядки. Я осталась незамеченной.

Выдохнув, я закусила губу, пытаясь решить, как поступить дальше. А потом из библиотеки донесся приглушенный стон папы, и я поспешила к нему.

Отец сидел в кресле, чуть наклонившись вперед и закрыв лицо руками. От него исходили волны тоски, злости и отчаяния. Эти эмоции имели привкус тлена, горчили на языке и мешали мне дышать, но я все же сделала несколько шагов вперед и опустилась перед папой на колени. Положив ладонь на его плечо, я тихо произнесла:

— Прости меня.

Папа покачал головой. Выпрямился, с грустью посмотрел на меня и провел кончиками пальцев по моей щеке: