Раи?ский

Он размеренными движениями входит и выходит из меня, его глаза не отрываются от дороги, и вскоре я корчусь на своем сиденье, отчаянно нуждаясь в освобождении.

— Я хочу, чтобы ты кричала, когда кончишь, — говорит он. — Здесь тебя никто не услышит. Не сдерживайся, как ты это делаешь в общежитиях.

Он ускоряет ритм своей руки, и прежде чем я полностью осознаю реакцию своего тела, я перелетаю через край и срываюсь в оргазме. Запрокинув голову, я открываю рот и кричу до тех пор, пока у меня не начинает болеть горло, а Сэйнт все время продолжает двигать рукой, затягивая мое освобождение до почти болезненной степени.

— Мы здесь, — спокойно говорит он, вынимая пальцы из моей киски. Я с ошеломленным благоговением наблюдаю, как он засовывает их в рот и высасывает дочиста. Взглянув на меня, он говорит: — Лучше сейчас подтяни шорты.

Я вырываюсь из своего наполненного похотью тумана и пытаюсь натянуть одежду на место.

— Что, черт возьми, это было? — шепчу я, выглядывая в окно, чтобы убедиться, что меня никто не видит, когда я снова одеваюсь.

Я смотрю на Сэйнта, и он наклоняется ко мне, хватаясь одной рукой за спинку моего сиденья.

— Решил, что я возьму тебя, чтобы ты не соблазнилась низшим членом, как только мы войдем внутрь.

Ярость разгорается в моей крови.

— Ты скользкий засранец.

Он ухмыляется — Я не тот, кто только что пропитал свое место соком киски.

Я задыхаюсь, но он отстраняется от меня и двигается, чтобы открыть свою дверь и выйти. Следуя за Сэйнтом от его машины к входной двери Лиама, я пытаюсь успокоиться настолько, чтобы мои щеки не были такими огненно-красными. Я не хочу, чтобы кто-нибудь догадался, что мы только что сделали, когда войдем в дом. Мы поднимаемся по ступенькам крыльца, и я слышу пульсирующая громкая музыка и бормотание голосов, доносящихся изнутри.

— Лиам устраивает вечеринку? — спрашиваю я.

Сэйнт кивает, открывая дверь.

— Да, так что не стесняйтесь немного расслабиться и действительно повеселиться, хорошо?

Он отступает в сторону, пропуская меня вперед.

Я прищуриваюсь, глядя на него, но переступаю порог и оказываюсь в шокирующе переполненном доме.

Черт возьми. Это может быть самая большая вечеринка, которую я когда-либо видела. Она даже больше, чем на дне рождении Сэйнта.

Я оглядываю толпу в поисках Лиама. Сэйнт секунду молча стоит рядом со мной, но затем указывает на другой конец комнаты.

— Вот он, ублюдок.

Мои глаза следуют за его пальцем, и я вздыхаю с облегчением, когда замечаю, что Лиам пристает к какой-то девушке, которую я не узнаю.

— Слава Богу, — бормочу я. Имея доказательства того, что он жив и здоров, я возвращаюсь к Сэйнту. — Хорошо, мы можем идти.

Однако он не двигается, и его глаза больше не на мне, а на чем-то позади меня. Я оглядываюсь через плечо и с удивлением вижу спешащую к нам Розалинду с остекленевшим взглядом карих глаз и красной чашкой чего-то, пахнущего водкой, в одной руке.

— Слава богу, — говорит она своим мелодичным голосом, когда подходит к нам. — Я надеялась, что ты будешь здесь.

Она смотрит на Сэйнта, и на секунду я чувствую себя совершенно невидимой, когда они смотрят друг на друга.

— Что? — спрашивает Сэйнт небрежным тоном, хотя его плечи напряжены.

— Нам нужно поговорить, — говорит она. Она поворачивается ко мне с извиняющейся улыбкой, наконец-то признавая мое присутствие. — Извини, Мэллори, но ты не возражаешь, если я одолжу его на минутку?

Моя внутренняя реакция-крикнуть нет, но почему меня должно волновать, если они заговорят?

Игнорируя бурлящее ощущение в животе, я киваю.

— Конечно.

— О, спасибо.

Схватив Сэйнта за руку, она начинает уводить его, и я чувствую укол при виде этого.

Не ревновать.

Я никогда не ревную.

Черт, это ревность, не так ли?

— Не делай глупостей, — бросает мне Сэйнт через плечо. — Я сейчас вернусь.

Я не могу не задаться вопросом, не собирается ли он сделать что-нибудь глупое, например, трахнуть свою симпатичную бывшую, потому что я слишком много раз злила его сегодня вечером.

Качая головой, я пытаюсь отогнать эту мысль, и когда она не покидает меня полностью, я решаю, что мне нужно выпить.

Пробираясь через вечеринку к кухне, я нахожу импровизированный бар, расположенный на острове. Там много ликера и смесителей для напитков, но я выросла, зная, что никогда не ходи за открытыми контейнерами на вечеринках. И так, я достаю банку пива из холодильника, стоящего на полу, и открываю ее.

— Святое дерьмо, что ты здесь делаешь?

Я поворачиваюсь на знакомый взволнованный голос и раздраженно ухмыляюсь Гейбу без рубашки.

— Разве девушка не может просто расслабиться и немного повеселиться без осуждения? — поддразниваю я.

Он смеется, его длинные ноги сокращают расстояние между нами.

— Конечно, обычная девушка может, но ты не обычная девушка, не так ли? Ты — Мэллори Эллис, убийца донга и владелица сучек.

Я расхохоталась над названием, последние остатки моей прежней ревности к Розалинде и Сэйнту исчезли, когда я слегка поклонилась.

— Ух ты, я чувствую себя такой польщенной.

Гейб кивает.

— Как и следовало бы. Итак, скажи мне… чем вы с Сэйнтом занимаетесь сегодня вечером? Я не ожидал увидеть здесь никого из вас

— Правда? Меня я понимаю, но Сэйнта?

Он поднимает свои обнаженные плечи в глубоком пожатии.

— В последнее время он не так часто веселился, и, между нами говоря, между ним и Лиамом все еще довольно холодно.

— Правда?

Я притворяюсь удивленной, но это совершенно не так. Я также не утруждаю себя упоминанием о том, что именно я стала причиной разрыва между ними. Все в школе уже очень хорошо осведомлены об этом факте. И все же, несмотря на разлад, Лиам все равно помог Сэйнту с телом Джона Эрика.

Потому что они все еще друзья?

Или потому, что у Сэйнта есть что-то, что он может использовать против Лиама?

— И так, для чего эта вечеринка? — спрашиваю я, пытаясь сменить тему на более безопасную.

Гейб оглядывает переполненную комнату и корчит гримасу. — Просто Лиам выпускает пар.

И снова я хмурюсь. Какой странный ответ.

— Мэллори! Мне показалось, я видел, как ты вошла!

Внезапно рядом со мной появляется Лиам и обнимает меня за плечи. Он явно пьян, от него волнами исходит зловоние рома. Его слова слегка заплетаются, когда он говорит, и он покачивается на ногах, на его лице большая глупая улыбка.