Раи?ский

Отпустив мою руку, она сжимает пальцы вместе, пока ее кожа не становится красной.

— Поверь мне, я рада, что ты мне сказала. Это объясняет… многое. Но могу я спросить тебя кое о чем?

— Конечно.

Я следую за ней, когда она садится на свою кровать. Поджав под себя ноги, и жду ее вопроса, когда она берет пульт от телевизора в руки.

— Так вот почему мистер Портер пришел сюда преподавать? Из-за пожара?

Я опускаю взгляд на ее покрывало, и киваю.

— Да, — шепчу я, это единственное слово обжигает мой язык и губы. — Он хотел получить ответы о смерти Джеймса и…

Я замолкаю, потому что не могу рассказать ей остальное. Мне слишком стыдно за то, кем мы с Диланом были и что мы делали вместе. Часть меня жаждет рассказать ей об этом, о том, что ребенок, из-за которого Лорел месяцами издевалась надо мной, был его, но это так много в дополнение ко всему остальному, что я ей уже рассказала. Может быть, когда-нибудь.

Когда-нибудь я наберусь достаточно смелости, чтобы сделать это, но сейчас все, что нужно знать Лони, это то, что Дилан был скорбящим человеком, который обвинил меня в смерти своего единственного брата, и правильно сделал.

— Он знает, что ты устроила пожар?

— Я не уверена, но Думаю он догадывается — бормочу я, собирая в пригоршню свою футболку и скручивая ее в узел. — Он знал, что полиция должна была провести обыск в нашем доме в тот день, поэтому моя мама сказала мне избавиться от улик. Я… я запаниковала.

Возвращаясь сейчас в ту ночь, я могу представить себе по крайней мере дюжину других решений, которые не оставили бы моего лучшего друга мертвым, а мою жизнь в руинах.

Дженн никогда бы не сбежала.

Нора никогда бы нас не нашла.

И я бы никогда не узнала, кто я на самом деле.

Когда я, наконец, отрываю взгляд от растяжки и натягиваю футболку, Лони со свистом выдыхает воздух, ее темные глаза широко раскрыты и не мигают.

— Мэл

— Да? — Я задерживаю дыхание, ожидая, взорвется ли она или охладеет ко мне. Я уверена, что у Лони был определенный образ меня как жертвы, и я только что разрушила его. Я не жертва. Я уничтожала вещи. Людей. Жизни.

К моему полному и полному облегчению, она качает головой и просто говорит: — Хорошо.

Она не отталкивает меня.

Черт возьми.

— Ты… ты не сходишь с ума?

Напряжение сковывает ее плечи, когда она беспомощно пожимает ими.

— Я все обдумываю, и это, вероятно, займет немного времени, но я не собираюсь прекращать быть твоей подругой. Я бы не поступила так с тобой.

— Я бы не стала винить тебя, если бы ты это сделала, ты же знаешь, — тихо говорю я.

Теперь она так сильно сжимает пульт дистанционного управления, что костяшки ее пальцев бледнеют.

— Я знаю, что ты бы этого не сделала. Хотя это все равно было бы довольно дерьмово. Я знаю, что твоя жизнь была нелегкой. Я не собираюсь судить о том, что тебе пришлось сделать, чтобы выжить. Ты хороший человек, Мэллори. Я знаю, что это так.

Слезы наворачиваются мне на глаза.

— Лони…

— Прекрати, — качает головой она, и ее собственный голос прерывается. — Если ты будешь плакать, то и я буду плакать. Так что прекрати это.

Я киваю, но отворачиваюсь, чтобы она не увидела, как я бью себя по лицу.

— Ладно. Я не буду. Я обещаю.

— Хорошо.

Мы встречаемся взглядами и улыбаемся друг другу, и мне становится лучше. Даже нежелательный визит Призрака и угрозы больше не кажутся такими зловещими, теперь, когда я знаю, что Лони все еще на моей стороне.

— Все еще хочешь смотреть кино?

Ее голос мягко прорезается в моих мыслях, и я ловлю себя на том, что нетерпеливо киваю, отчаянно нуждаясь в нормальности в таком хреновом мире.

— Да, конечно!

Глава 15

На следующее утро, когда занятия в школе возобновляются, я чувствую себя лучше, хотя Лорел и ее верное стадо овец-оборотней продолжают издеваться над моим избитым лицом.

— Я думаю, что это улучшение, — объявляет Лорел, когда я прохожу мимо ее столика за завтраком. Когда я поворачиваюсь к ней лицом, она слизывает йогурт со своей ложки и медленно, удовлетворенно улыбается мне.

— Практикуешься в том, о чем тебе говорили, как я вижу, — говорю я, но мои пальцы сжимаются вокруг подноса. — Еще несколько таких глубоких глотков, и, может быть, твой папа действительно выставит твою мачеху.

Она заканчивает хихиканье, которое разносится вокруг ее стола, хорошо выполненным взглядом, хотя я уверена, что она заставит их заплатить позже.

— Фиолетовый и черный действительно твои цвета, Мэллори.

Обнимая мелочность, как будто это мой лучший друг, я поднимаю руку к косе, свисающей с моего левого плеча, и накручиваю конец на кончик пальца.

— Точно так же, как брюнетка для Сэйнта, да?

Она делает глубокий вдох.

— Упади замертво, сука.

Подмигнув ей, я начинаю уходить, едва увернувшись от Нади Хорн, которая достала меня с тех пор, как бросила баскетбольный мяч мне в лицо в первый официальный день в школе.

Сморщив нос от моих синяков, она плюхается на свое место и взмахивает ресницами, глядя на меня.

— Так тебе и надо, мерзкая разлучница.

Затем, взмахнув рукой, она посылает свое соевое молоко в мою сторону, где оно, к счастью, не попадает в меня и разбрызгивается по всей плитке.

— Ты должна была заставить эту сучку убрать все своим языком, — шипит Лорел, когда я ухожу, но мне все равно, когда я замечаю своих друзей в другом конце кафетерия.

Моя форма все еще цела, а это значит, что мне не нужно мчаться обратно в свою комнату, чтобы переодеться.

Все, с чем мне пришлось иметь дело этим утром, это кучка шумных сук.

И Лони все еще моя подруга, несмотря на то, что знает правду о том, что я сделала. Прямо сейчас это одна из немногих вещей, которые имеют значение.

Кроме Сэйнта, конечно.

Вернее, то, что Сэйнт и Лиам сделали в пятницу вечером после того, как высадили меня у его дома. Переходя из класса в класс, я пытаюсь найти возможность поговорить с ним. Однако я могу сказать, что он избегает меня. Он уворачивается от меня в коридорах и не смотрит на меня, когда мы сидим в классе.