Ракета забытого острова

Вися на шее, болтая ногами в воздухе, девушка капризно сморщив губы, сказала:

– Ты противный! Я же тебе сказала, что это Райский остров! Парадиз айленд. Так его все называют.

– Что бы тут делаете? – спросил Филипп, не зная, куда деть руки и машинально поглаживая девушку по бедрам.

Это он себя успокаивал, что машинально, на самом деле, совершенно целенаправленно, чувствуя, что еще немного, и он эту экзальтированную девицу разложит прямо на тропинке в антисанитарных условиях.

– Пошли купаться! Жарко стало! – крикнула девушка и стремглав бросилась вперед по тропинке.

Через пятьдесят метров тропинки они выбежали на берег абсолютно круглого лесного озера, в которое прямо из отвесной иссиня– черной базальтовой скалы извергался поток прозрачной воды диаметром больше метра.

Девушка скинула штаны и голышом кинулась в озеро.

Из озера вытекал небольшой ручеек, который бойко журча, через три метра исчезал в белой пластиковой трубе уходящей в землю.

Озеро только со стороны тропинки имело нормальный подход с песчаным пляжем из белого кораллового песка. На песке лежало три больших надувных матраца ярко красного цвета. Матрацы, каждый из которых был метров десять квадратных, были ровно застелены красными махровыми простынями. Аккуратно повешенные на металлическую вешалку радовали глаз разноцветные полотенца, чуть трепыхавшиеся, под порывами прохладного ветерка.

Видно было, что место возле озера, обжитое и часто посещаемое.

Недолго думая, Филипп тоже разделся, скинув с себя плавки, и осторожно зашел в воду.

Ходить в мокрых плавках Филипп не любил, так как потертости на коже, особенно в тропиках быстро воспалялись.

После сорокоградусной жары, вода показалась обжигающе холодной.

На самом деле температура воды была градусов двадцать по Цельсию, как профессионально определил Филипп.

После жары и теплой океанской воды, контраст был слишком велик и Филипп решил не затягивать с купанием, а только наскоро помыться пресной водой и самое главное хорошо промыть глаза, все еще болевшие после песка.

Чертовка, нисколько не тяготясь холодной водой, плавала как рыба, то и дело красиво ныряя, выставляя на всеобщее обозрение, чуть тронутые загаром округлые ягодицы.

Немного постояв в холодной воде, Филипп окунулся два раза и, чувствуя, что замерз, вышел на берег, оставив девушку за спиной. Ярко красный матрац прямо приглашал полежать на нем дать отдых болевшим после поединка локтям и плечам, по которым со злобой бил Леон.

Откинувшись на спину, Клим только закрыл глаза, как сразу провалился в глубокий сон. Разбудили его нежные пальчики, которые легли ему на лицо.

Нежный девичий голосок озабоченно сказал:

– У тебя воспалились глаза. Надо смазать мазью. Я из России привезла тетрациклиновую мазь, и сейчас полечу тебя.

Послышался шорох ткани, потом треск разрываемого бинта и вот уже прохладная мазь аккуратно ложится на веки, а сверху нее укладывается однослойный бинт.

Филипп сам столько раз перевязывал раны, что не хуже любой медсестры мог сделать не только укол, но и практически любую перевязку.

Нежные губы начали осторожно целовать губы, спустились на шею, грудь.

Филипп поежился, как от щекотки и передернул плечами.

– Тебе холодно? – спросил нежный голосок и Филипп почувствовал, как женское тело опустилось на него.

– Милый! Я тебя согрею! – пообещал нежный голос, впиваясь в его губы страстным поцелуем.

Долго сопротивляться такому натиску Филипп не мог и через минуту, девушка вскрикнула, и резко дернулась под ним.

– Еще, еще! – кричала девушка в пароксизме страсти с неженской силой прижимая его тело в себе.

Лежа рядом с девушкой, Филипп нежно гладил ее тело, чувствуя, что желание опять нарастает в нем.

– Ты не казнись. Я сама хотело мужчину. Все равно через два дня меня отправляют в публичный дом, так, что невелика потеря, а вот у тебя могут быть неприятности из-за меня. Ты испортил первосортный товар! За меня уже заплатили двадцать тысяч долларов!

– Нечего, как-нибудь прорвемся! В крайнем случае внесу за тебя деньги! – беспечно отмахнулся рукой Филипп, четко понимая, что тот миллион долларов, который ему посулила Элоиза, такой же эфемерный, как и посылка заработанных девушками денег на родину. Но вслух озвучивать свои сомнения, Филипп не стал, а задал, сразу вопрос, не давая девушке опомниться:

– Сколько же тебе лет, что ты так спокойно говоришь о публичном доме? – спросил Клим, внимательно всматриваясь в довольное лицо девушки.

– Четырнадцать, вчера исполнилось. У нас тут все девчонки от десяти до тринадцати лет. Как только девушке исполняется тринадцать лет, то ее сразу отправляют в публичный дом. Все, что она заработала, отправляют родителям, а саму ее в публичный дом отправляют или убивают. Только самых красивых, отправляют в публичные дома, это как поощрение за хорошую работу и исключительно привлекательную внешность.

– Слушай! Эта Элоиза не человек, а монстр какой-то! – ужаснулся Филипп.

– У нее слишком дорогой бизнес, что бы оставлять свидетелей! – равнодушно сказала девушка, смотря остановившимся взглядом на струю воды.

– Чем же вы тут таким занимаетесь, что человеческая жизнь не стоит и копейки, а за секс с девушкой могут убить? – возмутился Филипп, садясь на матраце.

– Ты такой тупой или претворяешься? – не наигранно удивилась девушка и начала рассказывать:

– Весь остров представляет собой сплошную плантацию наркосодержащих растений.