Ракетчики

— Н-нет.

— Так почему я должен давать вам решения в пределах вашей компетенции?! Зайдите в Сеть и почитайте методические материалы по исправительной практике. Рекомендательную часть. Всё, у меня больше нет времени на вас всех. Всем — до свиданья.

Глава 10

Второй шанс. Тюрин. На новом месте. Октябрь 1995-го.

— Народ тебе выделил самое дорогое: НИИ чёрной металлургии. Цени, лелей, твори.

— Неправда ваша. Что было под рукой, и было не жалко. Моё КБ в Запорожье стояло на порядок выше в плане электроники. Впрочем, дарёному коню…

— Милый, чем ты недоволен? В Запорожье ты был ведущим инженером на побегушках, а тут — всему голова. Мы очень довольны, Алексей Степанович. Постараемся оправдать.

— Правильно говоришь, девочка. Эт самое, тут тебе, Иван Игоревич, полная свобода творчества. Все возможности: около четырёх сотен подчинённых. Оболтусы, конечно, но Аллочка наведёт шороху, правда?

— Непременно.

— Вот. Эт самое. А! Двенадцать лабораторий: рентгеноструктурная, механическая, спектрографии, химическая, и другие. Тебе разрешено привлекать для помощи любой НИИ, лабораторию, КБ в Днепропетровском промрайоне.

— Вы хотите сказать, что, например, «Орбита» будет подчиняться мне? Да Лозино-Лозинский отродясь никому не подчинялся!

— Никто вам не подчиняется, кроме этого здания. Но они обязаны вам помогать, по-возможности. Увидите, что специально динамят — звоните прямо мне. Мне Корибут поручил создать вам, эт самое, все условия.

— А как быть с секретностью? Раньше, при коммунистах, с этим было очень строго.

— Есть причина, по которой требования к секретности несколько снижены. Корибут, эт самое… неважно. Обмен мнениями, информацией между учёными и инженерами Диктатор не просто разрешил, но приветствует. Только по рейтингу допуска и, эт самое, в пределах страны. Врагу — ни-ни.

— А придумать что нужно? Видите ли, в чём дело. Я — неплохой исполнитель. Могу придумать что угодно. Но у вас, наверняка, есть приоритетные задания, «горячие» темы. Намекните: в какую сторону копать?

— Так точно. Есть такое дело. Иванову нужны средства борьбы со спутниками. У Лозино-Лозинского проблема с защитным слоем МАКСа. Пять тысяч керамика держит, а для разложения воды желательно шесть. Сладов просит обеспечить сварку камня.

— Последнюю задачу я почти решил. Мой «Морской ёжик» нужно слегка доработать, и МДР превратятся в эдакие паяльники. Я это мог и в лагере сделать. Не было необходимости. Уголь нужно выковыривать, а не спаивать. И породу тоже.

— Это ещё не всё. Научитесь слушать старшего по званию, хоть вы и гражданский. Я, всё-таки, эт самое, ваш начальник, как-никак.

— Извините нас, Алексей Степанович. Это у Вани от усердия. Всё спешит, торопится. Облегчить жизнь народа.

— Да… На чём я… А. Химики никак не могут получить вещество, дающее при горении три тысячи градусов. Это вещество, «термит» называется, похоже на напалм, но горячее. Им мы планируем плавить танки, корабли, самолёты.

— А зачем его назвали, если его ещё нет?

— Это военная тайна. Корибут сказал, что… что… Юревичу разведка донесла! Вот! У них — уже есть, а у нас — нету.

— А выкрасть ваши шпионы образец не могли?

— Это невозможно. Приказано повторить.

— А ещё чего приказано?

— Корибут говорил, что нужно создать ракету, которая стреляет другими ракетами, поменьше. А ещё она должна быть универсальной: противокорабельной, воздух-суша, противовоздушной, противоракетной.

— Пф-пф-пф… Ну, у вас и аппетиты! А антиграв вам не нужен? Или телепортатор?

— Точно! Вспомнил! Корибут что-то говорил про антиграв! Слово просто забыл! Эт самое, их бывает два вида: истинный. Его пока не изобретайте. И второго рода. Что ли. В общем, это не совсем антиграв, а магнитоплан. Те же яйца… Алла, вы меня смущаете.

— Не переживайте так, Алексей Степанович. Я на зоне и не такое слышала.

— А. Ну да. А что такое: «телепортатор»?

— Погодите-погодите. А это интересно! В Москве, в тот день, в тот злополучный день, когда я взорвал установку, мы встретились в приёмной директора с одним парнем. Филенко, Филоненко, Филимоненко… Точно! Филимоненко! Наверно. Неважно. Этот человек работал над чем-то подобным. Много он не говорил. СССР-овская секретность, будь она неладна. Но чудес в портфеле он носил кучу: излучение, уничтожающее радиацию, холодный ядерный синтез на основе тяжёлой воды, этот самый магнитоплан, вакуумные панели. Он в институте был именно по поводу этих панелей. Совершенно несекретная тема: Стёкла со специальными добавками, пузырьки вакуума — простотень и дёшево. Его придумка давала возможность выращивать помидоры в Норильске. А коммунисты, во главе с Бровеносцем, все его проекты зарубили. Он считал, что Лебедь более вменяемый, чем Ельцин, оценит. Но академики забронзовевшие сидят в своих креслах при всех правителях, и тогда тоже хода его идеям не дали. Вам, случайно, не нужны теплицы на Севере?

— Нужны, очень нужны. Корибут говорил… Нужны. Филоненко, говорите?

— Филимоненко. Ищите. А мне магнитопланами всякими заниматься не интересно. Это слишком легко. Электроника мне тоже надоела. Начну с ракет.

— Милый, давай дадим народному хозяйству сначала что-нибудь конкретное, с быстрой отдачей? Заработаем немного очков полезности. Диктатор их очень ценит. Укрепим твой авторитет. А?

— Пф-пф-пф… Грм-грм-гмр… Ладно. Переделаю сначала МДР на паяльник, это вообще не задача, а потом…

Хозяин НИИ.

Алла Борисовна потихоньку прибрала в НИИ Чермета к своим цепким ручонкам всю административную власть. Началось с того, что Тюрин хотел уволить девяносто процентов личного состава НИИ. Все у него: идиоты, тупицы, бездари. Около двух месяцев Алла воевала с мужем, уговаривая не рубить сплеча. С кем потом работать? Постепенно собирала и систематизировала информацию: где — ненавязчивым разговором по душам, где — тонкими провокациями, где — прямым изучением документов. Впрочем, последний способ давал толка меньше всего. Принимала окончательное решение на основании личного впечатления и своего дара. Девяносто — это чересчур. Сорок процентов людей она забраковала, поставила их в очередь на замену, написала Рубану заявки на вакансии. Совершенно естественно включились в работу Лиза и Тоня. Лизу поставили начхозом, Тоню — лаборантом в химическую. И ещё она поступила на вечернюю форму обучения в ДХТИ (химтех). Маша жила в семье Тюриных, поступила в медучилище, будет медсестрой. Хотя и с некоторым напряжением, но все пользовались словами «мама», «папа», «доченька». Вроде, уже больше месяца на воле, но с Диктатором шутки плохи. Никто не хотел «не оправдать оказанного доверия». Даже Тюрин, который в институте упивался властью, держал себя с Рубаном и прочими в ДПР запанибрата, старался не нарушать негласного договора с Диктатором. Он их выпустил под залог исправления. Алла Тюрину это старательно разжёвывала. Изобретения — это хорошо, но есть у Диктатора пунктики… Лучше — подыграть. В глубине души Иван Игоревич отдавал себе отчёт, что ему очень нравится придумывать новое, решать сложные технические задачи. И возвращаться назад, на шахту, совершенно не хотел. Даже, если отторжение Маши даёт один процент риска — ну его нафиг! Тем более что не так уж и трудно называть её дочкой. Попу мыть не нужно, ползунки стирать — тоже, ночью не кричит, не будит, жить есть где, кушать — тоже. Чего выделываться? Постепенно привыкал.

Свадеб не играли, в ЗАГС не ходили, но квартиры им дали, как семейным: одну, для Тюрина и Аллы, в центре города, за пару остановок от НИИ, вторую, для Тони и Чёрного, в военном городке, там, же и Литвину с Лизой. А Васе Кобзеву дали однушку в том же военном городке. Никто ничего не понял по поводу своего статуса. А Рубана спрашивать не решились. Между собой обсудили, Тюрин выдвинул гипотезу: испытательный срок. Сумеем стать нормальными членами общества — поженят официально. А, так сказать, не вольёмся в поток — вернут назад в соответствующие зоны лагеря. Хуже всего было Васе и Маше. Можно ли им встречаться? Детей делать? Можно ли Маше ночевать в квартире Васи? Неуютно было жить в подвешенном состоянии. В военный городок Машу просто не пустили из-за допуска. А любить друг друга они могли и у Тюриных. Там у Маши была комната, Алла Борисовна и Иван Игоревич тактично уходили гулять на час-другой.

«Паяльник» дался не так легко, как предполагал Тюрин. Пришлось возиться целую неделю.

== Днепропетровск, военка. Июнь 1996-го.

Группа шла по коридору большого здания. Встречались большие залы, наполненные оборудованием, и маленькие кабинеты с парой столов. Больше всего это здание походило на НИИ. Проверять приходилось всё: туалеты и курильные закутки, шкафы и под столами. По рации Чёрный сообщил, что через вентиляцию услышал голоса и шум. Предположительно: заложники с террористами находятся в подвале.