Ракетчики

— Я не чувствую стыда. Впрочем, как ничего другого. И ты это знаешь. Одобрение мне не нужно. Я пытаюсь тебе объяснить. Такова была стратегическая необходимость. Можешь не одобрять. Войди в сон к генералам, расскажи им, если считаешь нужным.

— Это не потребно и не право. Они — всего лишь люди. А ты — орудие судьбы, которое я сам же и сотворил. Как ты это содеял?

— Убрал помощь Юревичу по Западной Украине и Прибалтике. На время. Остальное сделали враги, как бы, сами. Предатели.

— То есть, формально, ты свою руку к этому деянию не приложил? Токмо не помог доглядачу своему своечасно?

— Так и есть. Они, мои генералы, могут быть благородными. Я этого себе позволить не могу и не хочу. Я — стратег без чувств. Держусь только интересом к игре и волей. Осуждаешь — забирай меня назад.

— Нет. Это не право. По кону на тебе вины нет.

— Это как в старых фильмах показывают: виновата рука, яд налившая? А не заказчик отравления? Вы отстали от жизни, предки. Сейчас такие нравы…

— Оставим суетные мелочи. Я пришёл, наказ дать. Ты должон родичей боронить. Не прогоняй их, не лишай своей защиты. Хоча души их заблудили, кровь это нашенская, арийская. Бери под руку и опеку. Для того ты назад и возвёрнут. Уразумел?

— Легко тебе наказы давать. Если бы ты знал, какой это головняк! И как же ж не вовремя! Кстати, раз уж ты тут, ответь-ка друг любезный, на вопрос. Ты мне говорил, что чувства включатся после девяти рождённых детей. А у меня уже начали проскакивать. Слабо, редко, но есть. Почему? Не обманываешь ли ты меня? И с этим, и в других местах? А, волхв?

— Ты знаешь, что должно. На этом — всё.

— Чёрт! Чёрт!! Стой!!!

«Вот же ж гад! Ушёл, не ответив. А я проснулся. Оказывается, я всё же спал дома, а не на кладбище. Вон, Лена сопит тихонько. Три часа ночи! Как теперь заснуть? Впрочем, есть одно испытанное средство.»

— Леночка, солнышко….

Заседание Горнего Совета Светлой Руси.

— Народ, страсти оставьте на потом. На повестке дня много важных вопросов. Начну с воссоединения. Возможного. Мою позицию вы знаете: была б моя воля — отбрыкивался от этого ещё лет десять. Подлость ситуации в том, что десяти лет у этого мира нет. Это — раз. Вмешиваться в референдум и прочие проделки команды Рохлина, нарушая правила игры, мы не будем — чревато. Это — два. Из «два» имеется следствие: результат референдума будет такой, какой нужно нашим российским коллегам. Следствие из следствия…

— Чегой-то нашего Ляксандра на математическую терминологию потянуло?.

— Нормально… Зри в корень… Решать по воссоединению нужно заранее..

— Мы же не будем своих за бортом оставлять?!.

— Тише!. Саша услышит — выступать заставит..

— Из всех этих теорем и следствий вытекает задача: как проводить воссоединение на данном этапе, при всей нашей и их неготовности?

— Подождите-подождите, Это вопрос на неделю обсуждения. Его и на Совбез можно вынести. Меня, признаться, больше интересует распределение портфелей. Это ж им нужно дать нормальные посты, поделить пополам, то, что есть у нас?

— Серёга боится, что у него жён-красавиц заберут.

— Га-га-га!!

— Я — серьёзно!

— Тут думать не над чем. Лариса опять родила. Сделаем её первым замом, а Рохлину — премьерство. Работать, конечно, будет именно Лариса, но она, слава богу, не честолюбива. А, Толик?

— Я бы сказал так: «Нормально».

— Га-га-га!

— Иванову, нашему и ихнему, можно дать или министерство идеологии, или руководство ВКС. Я склоняюсь, что космические силы, ибо на идеологии прочно сидят Вишневецкие с Животвором. Они сработались. А Иванов с Животвором могут не поладить. Два медведя в одной берлоге и всё такое…

* * *

— Теперь организационный вопрос: новый член в Горний Совет. Считаю, что нужно вводить сюда Журавлёва.

— Нормально. У меня к нему вопросов нет. Не завалил ни одной операции. Умеренно инициативен, осторожен. Нормально.

— Он только принял должность комфлота. Без году неделя! А, вдруг, не справится? Ты его понизишь, а посвящённым он останется. Что тогда будем делать? Выводить из состава? Такого ещё не было.

— Было. Мы Иванова, как бы, вывели. Приостановили членство, когда он в Россию к Рохлину уехал.

— То — совсем другое дело.

— Я — тоже против. Может, ты и Литвина будешь вводить в Горний Совет? Мы были с тобой с самого начала…

— Толя, окстись! Ты что, обиделся за Ларису? Перестань. Хватит вам власти. Она ещё рада будет, вот увидишь. А Литвина не планировал. К чему ты это сказал? Он всего лишь возглавляет американскую группировку. Которая работает едва на 10 % потребной мощности. Не дорос ещё. Даже до Совбеза. Нет, Литвина — не буду. Слишком противоречивое прошлое. Но и то, не хотел бы загадывать. А по Журавлёву, у меня лично, мнение однозначное. Но решение — за вами, за Советом. Кто ещё выскажется?

— Рохлина нужно будет вводить, если что…

Что могут СМИ.

После своего «генеральского десанта» в Терем, Рохлин задумался о дальнейшей судьбе народа. Не себя и своей команды. Корибут дал согласие на создание анклава в столицах, следовательно, после ликвидации последствий последней стычки с врагами, в Москве пойдут полным ходом работы по перестройке подземелий по светлорусскому образцу, преобразование законов, кадровая чехарда. Даже если выделить чиновников, власть имущих, в отдельную категорию, поиграть в самостоятельность подольше, то, всё равно, возникнут нюансы. Зачем резать собаке хвост по частям? И всё же, эти соображения стояли у генерала на втором месте. Он, действительно, был вождём нации, настоящим патриотом. Он думал о народе, о той части, которая не в анклавах. Последние события показали, что враг не смирится с потерей власти. Следовательно, впереди полная ядерная война, с применением всего накопленного арсенала ядерного оружия. Даже, если это сбудется через пять-десять лет, Российской Федерации ни за что не успеть должным образом подготовиться. Рохлин ходил на экскурсию в подземные города. Первый раз — ещё у Корибута. Затем — в Омске, одном из анклавов. Впечатление произвело. Там можно выжить. Если подсчитать, сколько людей попадает в убежища, выйдет около 30 миллионов. Даже если прибавить две столицы, пожалованные его диктаторским величеством, то это ещё плюс двадцать миллионов. А остальные — обречены. Причём, что важно, Корибут, с его нечеловеческим подходом, не говорил, что остальные чем-то хуже, провинились и т. д. То есть, он, в принципе, не возражал бы. Проблема в ресурсах. Но! Раз — не возражал бы, то есть шанс склонить его в свою сторону. Особо подвинули Льва Яковлевича в сторону этого решения «добровольцы» из Светлой Руси. В первую очередь: члены семьи, родственники Корибута. Что бы там ни говорили враги, какие бы противоречивые данные не давали разведка, Корибут был человеком. Родственники — обычные люди, может быть, чуть более энергичные, чем средние граждане. Со своими недостатками, со сложными судьбами. Дело не в том, что они приехали на помощь в трудный момент, хотя это их сильно характеризует. Дело в том, что они — люди! А Рохлин сильно сомневался, что Корибут — человек. А с демоном невозможно заключать сделки. Рохлин не желал быть доктором Фаустом, чтоб безоглядно доверять. Последние события дали надежду, подтолкнули к доверию. Хотя в душе оставался холодок страха. Страх боевой генерал умел преодолевать.

Операторы Теремской телестудии получили команду: снимать всё, что смогут, о помощи светлорусов, особо уделить внимание родственникам Корибута. Но не давать никуда эти материалы. Теперь их использовали во всю ивановскую. Российские телеканалы и газеты взорвались описанием всех добрых дел Светлой Руси, её людей, её руководителей на благо России, в том числе: в Тереме. Показывали беженцев на Руси: как устроились, чем обеспечили, довольны ли. Брали интервью у сотрудников Теремского аэропорта: «В таких чудовищных погодных условиях, которые сложились на вторые сутки после удара, вообще, нельзя летать. А светлорусские пилоты взлетали и садились. Это — подвиг. Без преувеличения. Нам очень нужна была их помощь, те вещи, которые доставили самолёты вовремя». «Дорога ложка к обеду. Защитные костюмы и бинты нужны живым, а не мёртвым.» — комментировал журналист. Технические новинки обсуждали учёные и инженеры. Хотя большинство оборудования уже присутствовало на территории России, в анклавах, широко его не обсуждали. А теперь показали в полный рост, как фильм-фантастику. Инженеры сожалели, что ввиду секретности, находясь в разных осколках разбитой империи, не могут, в полной мере, воспользоваться новинками на стройках страны. Учёные хвалили светлорусских гениев, просили дать квоты на обучение российских студентов в ВУЗах Руси. Показывали жуткие кадры прошлых землетрясений в Китае, Японии, Армении, Ташкенте, Нефтегорске. С цифрами погибших и раненых с разбивкой по причинам. Тонко подводили телезрителей к мысли о важности оказания помощи в первые часы после катастрофы. Впрочем, это не было ни ложью, ни лукавством. Корибут направил самую массовую помощь в Терем из-за холода. Китайцы в завалах пострадают, но кто не раздавлен, не сгорел, а спрятался или в ловушке — выживет. Там — тепло. А в Тереме времени не было совсем. Это ещё повезло, что было минус двадцать, а не минус тридцать пять.

Особым воздействием обладали передачи, сравнивающие Терем с Хиросимой. После атомной бомбардировки американцами, люди остались жить на старом месте. Отстроили дома, стали жить. Они не знали о последствиях радиации. Умирали потом, рождали уродов. Так было в Хиросиме. Напротив, в Тереме работали ЛР-ки. В их эффективности убеждало то, что по зоне удара ходили родственники Диктатора Светлой Руси. И дураку понятно, что ради красивой сказки, чтоб обмануть зрителей, никто не пожертвует родной матерью. Значит — радиацию, действительно, победили. Если после Босфорской бомбардировки Русь просила помощи, доноров костного мозга, были сомнения в реальности ЛР. Теперь ничего такого не наблюдалось. По слухам, на Светлой Руси и облучённых вылечивают. В Центре Гаряева. Эту информацию давали намёками, многозначительно не договаривая.