Ракетчики
Шрифт:
— Завёл свою шарманку. Давай ближе к телу: про театры, учитель-мучитель, святоша хренов.
— Ладно. Про театры. Зачем, по-твоему, дворяне, времён царей разных, ходили в театр?
— Развлечься. Культура. От скуки.
— Ну да, от скуки. Дворяне были с одной стороны, развращены, но с другой — не до конца были вытравлены старые целомудренные порядки. Женились только с разрешения родителей, за непристойное предложение, хуже — за косо сказанное слово даме — могли вызвать на дуэль и убить.
— Это как с Пушкиным?
— Да, наверно. А «клубнички» с чужой грядки хотелось. Вот дворяне и ходили в театры, выбирали себе проституток по вкусу. Эдакий дорогой бордель. В обычных театрах — декольте до пупка, в балете — попки голые, пидары себе мальчиков присматривали.
— А опера возбуждала, так?
— Зря ехидничаешь. В опере пели кастраты. Поначалу.
— Это ты меня так обрабатываешь? Чтоб у меня вообще вставать перестал? И я стану очень благопристойным… импотентом. И тебе за меня краснеть не придётся. Так не мучься. Убирай меня из команды и не мучай яйца. Я хочу жить так, как хочу, а не по твоим надуманным порядкам. Понял?! А театры мне вообще побоку!
— Я понял, что горбатого могила исправит. Вали отсюда, расспрашиватель вульгарис, не мешай работать.
— Почему мы должны атменять страховки? И вабще, вы обещали мне свободу манёвра. В хозяйственной деятельности. Но постоянно вмешиваетесь. Или я в чом-та неправ?
— Можно отвечать?
— Не переводите всё в шутку. Я серьёзно озабочен нашими рабочими взаимоотношениями. Вы меня выдернули с должности председателя колхоза. Зачэм? Кто я для вас и вашей команды?
— Боитесь, что не справитесь?
— Ничего я не баюсь. Но я хачу знать реальное положение вящэй.
— Я перед вами чист. Я не лукавлю. Вы и есть — первый министр. Более того, мы уже долго работаем вместе, поэтому вы вполне достойны получить допуск к одной гостайне. Самому нет времени рассказывать — это долго. Я попрошу Кармышова — он самый свободный из команды.
— Тайна — так тайна. Но вы не атветили ни на адин мой вапрос.
— Добро. По порядку. Страховки. Я вмешиваюсь только по принципиальным вопросам. По тем, действие на общество которых шире простой экономики. Страховка похожа на ссудный процент, на который введён запрет в некоторых мусульманских странах. Этот вопрос затрагивает идеологические принципы. Страховка провоцирует безответственность. Застрахованный может невольно думать таким образом: «Я застраховал квартиру от кражи — могу не уделять внимание безопасности». Будет бросать дверь открытой. Его обворуют. Или страхование здоровья. Он что, железным становится от этого? При травме на производстве работает государственная программа. А вот поощрять пьяниц, ломающих себе руки-ноги, государство не должно. Всё, что воспитывает безответственность, нас не устраивает. Я ответил на ваш вопрос?
— Только на первый.
— А, да. Вы — реальный первый министр. Не подстава, ширма, козёл отпущения, директор, который будет сидеть. Первый министр со всеми реальными полномочиями. Более того, большинство членов нашей команды — военные. Соответственно, люди, малосведущие в хозяйственных вопросах. Поэтому я ничуть не врал, когда говорил вам, что вы будете у нас главным мотором экономики. Ничего с тех пор не изменилось. Или, к примеру, мой тесть, Сладов, вас как-то «обжимает», игнорирует ваши указания по рабочим вопросам, не подчиняется, грубит?
— Нет, что вы, что вы. Сладов — идеальный подчинённый. На него у меня вабщэ нет нареканий. Скарэе, Рокотов. Вот он — хужэ горькай рэдьки. Со своей автоматизацией. Автоматизирует всё, вопреки экономической эффективности.
— Это особый случай, Александр Григорьевич. Это тоже стратегический момент. Мы, фактически, ведем войну со всем миром. Дело в том, что Америка контролирует почти весь мир. Это не всегда очевидно. Взять тот же Китай. Он начинает работать на США. Они туда вывозят заводы и технологии. Китайцы за две копейки в день пашут, как негры в поле. Обеспечивая высокий уровень жизни в США и Европе. Эти процессы только набирают обороты, но мы должны это учитывать. Индия. При всей, декларируемой официально, дружбе с нами и Россией, она встроена в их экономическую систему. Она не просто член Британского Содружества. Она осталась колонией англо-саксов, только в другой форме управления. Соответственно, на некоторый
существенный процент Индия работает на наших врагов. И так далее. В итоге, мы должны чётко представлять, что в этом военно-экономическом противостоянии тягаемся почти со всем миром. Даже Россия после 91-го частично работает на врагов. Она поставляет им нефть танкерами, руду, металл, рыбу, прочее. Чтобы компенсировать нашу количественную слабость, мы просто не имеем выбора, мы должны развивать автоматизацию и роботизацию. А экономическая эффективность придёт со временем.— А пачему вы не бероте пад кантроль Расию?
— И не говорите. У самого сердце кровью обливается. Но… Всему своё время. Есть ряд причин. Пока — рано.
— Я пагаварыл с Кармышовым. Если это всё — правда…
— Сядьте, успокойтесь, Александр Григорьевич. Конечно, правда. Незачем пугать мою секретаршу, врываться в кабинет, как тайфун.
— Нет! Но это же всё меняет! Выходит, в той исторыи я был на вашем месте?
— Не совсем. Скорее: примерно на своём текущем.
— Нет, позвольте! Там — первое лицо, а тут…
— А тут — первый министр. Но замечу: там ваша страна не строила подземные города, не запускала ракет в космос, не вела войну с Америкой, не производила электронику и прочее. Не занималась роботами. Не вела никаких научных исследований. То есть, министры-то были, но проектов — не было. Поэтому тут ваша реальная власть, полномочия значительно больше. В это время, да и значительно позже, та Беларусь производила удобрения из Российского газа, продукцию сельского хозяйства, трактора, самосвалы, некоторую военную технику. Немного. Ткацкая фабрика какая-то была. Я подробно не помню. Точнее, даже не знал тогда. Но все высокие технологии и вообще, развитие, США давили со страшной силой. Вы в нашей команде, поздравляю второй раз. Помните слова Сталина по поводу подбора кадров на руководящие посты: «Он должен Родину любить». Это главное. И ещё важны здравый смысл и профессионализм. Не чувствуйте себя в чём-то обманутым. В данном случае я воспользовался послезнанием. Там, вы были наш человек. Нет оснований не доверить вам аналогичный пост тут. Не обижаетесь?
— Хател обидетца. Правда. Но вы так искренне меня обезоружили. Перэдумал, не буду обижатца. Но взыщу с вас компенсацию.
— Помилуй бог! Что вы хотите?! Дворец? Личный самолёт? Ещё пару штук государственных тайн?
— А что — есть?
— Не знаю. Честно. Может и от меня что-то скрыто. Но это непринципиально. Вы и так были член команды. А теперь — и подавно.
— Ладно. Защытаю ваше объяснение как извинение. Пойду работать.
— Александр Владимирович. Есть вопросы. Хотелось бы прояснить, так сказать, степень нашей научной несвободы.
— Точнее.
— Меня, всю нашу команду, всех математиков, работавших по теме реальной истории, смущают ваши требования. Вы вносите произвольным образом в наши учебники истории изменения. А на них стоят наши фамилии. Я, другие авторы, не склонны отвечать за эти изменения. Мы понимаем всё. Мы ценим, что нас, наш труд, признали официально. Понимаем идеологическую целесообразность некоторых акцентов. Но как учёные, мы не хотим краснеть за эти учебники. Мы требуем внести и вашу фамилию в соавторы, раз вы вносите правки.
— Уворачиваетесь от ответственности.
— Нет, но…
— Перестаньте. Уворачиваетесь. Вы не допущены к некоторым вопросам. Есть такое слово: гостайна. Вам придётся поверить мне на слово: там должны стоять только ваши с Носовским фамилии. Точка. Этот вопрос не обсуждается. Второе. Те изменения в ваши учебники, которые вношу я или Семихлебов, другие работники министерства образования, не только идеологически обусловлены, но и правда. То есть они делают учебник ближе к правде. Просто вы ещё не собрали все факты. Мало материала. Советую поискать подтверждения в мире тем правкам, которые мы внесли. Советую съездить в командировку в Египет, Китай, Японию. Походите по пирамидам, музеям. Только осторожно. Чтоб враги не завербовали. И ещё. Мы выделим вам физическую охрану. Вас могут попытаться убить.