Рамаяна по-русски

– Это дыхание Бога, – улыбнулась Света. – Он ответил тебе – и ты услышала Его. Это Его Любовь.

– Ух ты! – в восторге выпалила Эфа и села на траву попой, вытянув и раскинув ноги. – Я всё-всё до словечка запомнила! А можно я буду это делать ещё?

– Конечно можно.

– А сколько раз?

– Хоть с утра до вечера…

– Так, вице-фельдфебель Эфа Рюрикович, чем вы там занимаетесь?! – раздался рядом чёткий командный голос пришедшей на смену Эфе охранницы.

Эфа вздрогнула, но тут же изменившимся тоном строго и спокойно произнесла:

– Ты должна питаться и следить за собой, северянка! Иначе твоя красота увянет – и наш великий и всемогущий император передумает жениться на тебе! В таком случае никто не позавидует твоей участи: ты попадёшь в рабство к безжалостным жестоким хозяевам, которые будут заставлять делать тебя грязную тяжёлую работу! Ты понимаешь, как это страшно?! – брови Эфы преувеличенно строго сдвинулись.

– Значит меня не разрежут через год на куски и не подадут в виде бефстроганов на обед твоему мужу, а просто отдадут в рабство? – невинно хлопая ресницами, спросила Ваидехи.

– И разрежут, и подадут! – красивые брови не растерявшейся от невинного вопроса Эфы поднялись от строгости чуть меньше, чем на полметра выше головы. – Но сначала тебе дадут столько нарядов вне очереди и так обеспечат объёмом авральных работ, что мало строптивой северянке не покажется! Да что там! Задание злобной мачехи, данное бедной Золушке, станет пределом несбыточных мечтаний для тебя, непослушная девушка с Севера!

– Какой ужас! – Светичка, почти не подыгрывая собеседнице, искренне всплеснула руками и сокрушённо покачала головой.

Потом она тяжко и покорно вздохнула, а Эфа продолжила:

– Теперь я ухожу, а ты хорошо подумай над моими словами. Поняла?

– Да, конечно, – ответила Света.

Повернувшись к сменщице, Эфа, выпучив глаза, громко рявкнула:

– Товарищ-госпожа обер-фельфебель! За время моего дежурства никаких происшествий не случилось. Охраняемая жива и невредима. Вице-фельдфебель Рюрикович пост сдала.

– Хорошо, Эфа, – ответила старшая по званию вновь прибывшая амазонка, – иди, отдыхай. А на досуге проштудируй для общего развития, повышения уровня боевой и политической подготовки и расширения кругозора устав караульно-стрёмной службы.

– Есть! – прокричала Эфа и бегом удалилась с поляны, пряча улыбку и то и дело оглядываясь.

Когда она скрылась за деревьями сада, новая охранница робко подошла к Свете и спросила:

– Свет, а Свет!

– Чего тебе, Наденька?

– А расскажи ещё что-нибудь про самореализацию! Больно уж интересно!

И Светичка вполголоса принялась объяснять и показывать, что такое бандхан, зачем он нужен и как делается.

46. Я тучи разведу руками

Очищенный от ракшасов Джанастан опустел. Миновав Поднебесные Зубья, пройдя горными тропами в стороне от засыпанного камнепадом ущелья и выйдя в долину, простирающуюся за горной грядой далеко на юг, братья не встретили ни одного из ночных бродяг, промышляющих человеческим и звериным мясом.

По пути почти не попадались и звери, а отшельники-богомольцы давным давно покинули эти мрачные негостеприимные места.

Подпирающие небо горы остались далеко за спиной, а через несколько дней пути впереди, на вечно убегающем от путников горизонте, выросли другие горы, белые, высокие и незнакомые.

– Нам необходимо двигаться осторожней, брат, – сказал Лёха. – Джанастан остался позади. Мы не только не знаем, что за земли лежат перед нами и кем они населены, мы даже не предполагаем, как близко от нас местные обитатели, какова их численность и насколько враждебно они к нам отнесутся.

– Ты прав, – проронил первые за несколько дней слова Роман, – неплохо было бы встретиться с кем-нибудь из аборигенов и расспросить его о здешних делах и обычаях.

Ближе к вечеру братья-лучники достигли отрогов лежащего на пути горного хребта. Поля стали сменяться перелесками и участками смешанного высокого леса, заросшего внизу непролазным кустарником. Местность стала подниматься вверх. Солнце уже катилось на ночной отдых, а путникам не повстречалась ещё ни одна живая душа.

– Наваждение какое-то, – сказал Алексей. – Ни человека, ни зверя, ни мух, ни комаров – никого. Пустыня.

– Помнишь Татушку? – спросил Роман.

Лёха кивнул и ответил:

– Да, надо двигаться осторожно.

Каменная тропа, располовинившая заросли, вильнула и вывела братьев на небольшое плато перед отвесной скалой. У подножия скалы чернел вход в пещеру.

Братья осмотрелись по сторонам и направились к входу.

– Костей вроде бы нигде не видно, – проронил Роман, снова вспоминая погибшую от несварения желудка людоедку.

Ромыч как в воду глядел.

– Даже мух нет, – повторил сказанное чуть раньше Алексей.

Вдруг из пещеры с радостными криками выскочила огромная пожилая женщина с отвислыми губами.

– А я – Муха! Ззз!! – заорала она, приветствуя нежданных гостей. – Добро пожаловать в моё скромное бунгало, добры молодцы!

– Здрава будь, бабуля, – вежливо ответил Лёха.

– Заходите, не стесняйтесь! – улыбалась, приплясывая и хлопая в здоровенные и звонкие как сковородки ладоши радушная великанша. – Я вас чаем угощу! Угощу-угощу, не помилую! Ха-ха-ха!!

– С радостью бы, хозяюшка, да мы торопимся, – постарался мягко отказаться от приглашения Алексей.

– А ты, красавчик, мне нравишься! – заявила обитательница пещеры. – И напрасно ты меня бабкой кличешь. Я ещё молодайка хоть куда! Мне в прошлую пятницу всего-навсего четыреста двадцать семь годков-то и исполнилось. Как говорится, вся жизнь впереди – разденься и жди! И вот что я тебе предлагаю: женись на мне, а? Будем жить-поживать на лоне матушки природы и радоваться друг дружке. А спутника твоего неприветливого отпустим с миром куда идёт. Хороший план, правда?

Лёха болезненно поморщился.

«Помор, наверное», – подумала жизнерадостная великанша.

А неприветливый спутник красавчика Лёхи сказал:

– Вы, девушка, моего брата простите великодушно ради праздника. Только он к женитьбам с детства неспособный. А ещё у него привычка дурацкая: отрезать невестам назойливым нос и уши. Таким уж он смешным да развесёлым чудаком уродился.

– Хорошая шутка, – осклабилась ракшаска.

– Это не шутка. Это правда, – смущённо потупился Алексей и стал водить носочком боевого шлёпанца из стороны в сторону.