Рамсес II Великий. Судьба фараона

Его солдаты собрались вместе через несколько часов, когда хамсин [41] утих, на берегу канала, красные с ног до головы. Их состояние было плачевным. Все вокруг тоже стало красным. Лошадь убежала, поэтому своего командира солдаты доставили в Пер-Рамсес на наспех сделанных носилках.

Когда, по прошествии многих недель, принц поправился, оказалось, что это досадное происшествие отразилось на его сознании. К величайшему огорчению Рамсеса и Нефертари, их первенец стал рассказывать, что у деревни Двенадцать Ибисов он сражался с огромным красным демоном.

41

Ветер с песком, подобный сирокко, который свирепствует в Египте в летне-осенний период.

Между тем апиру поняли, что пришло время действовать.

— Ваал защитил нас, — сказал соплеменникам лже-Шабака, которого на самом деле звали Элиас. — Это он послал нам красную бурю.

Вся деревня была засыпана красным песком. Буря забила им все отверстия и щели в домах, и очистить их не представлялось возможным. Даже овцы — и те стали красными.

Люди обдумывали слова Элиаса. Да, небо их защитило. Но выхода из ситуации, в которой они оказались, пока никто не видел. Их пыталась подмять под себя жестокая сила, но они больше не хотели ей подчиняться.

Они хотели уйти.

— Что слышно от Нуха? — спросил кто-то.

— Восемь старейшин из наших поселений соберутся завтра вечером в деревне Дух Ра. Нух приведет с собой Птахмоса.

— А зачем нам этот Птахмос?

— Он когда-то принадлежал к властным кругам этой страны и хорошо знает саму страну. А еще он — честный человек и ненавидит Рамсеса.

— Откуда это известно?

— Дело в том, что его предки правили этой страной.

— Почему же тогда он не царь?

— Потому что Рамсес отнял у него трон.

История невероятная, но оттого нашлось много желающих в нее поверить. Так и должно быть: истинный царь страны станет предводителем народа, преследуемого фараоном Рамсесом. Угнетенные, чья жизнь мрачна и монотонна, готовы поверить только в немыслимое.

По той же причине в Та-Мери всегда процветали маги. Им одним были знакомы законы бытия адских и небесных сил и ритуалы, с помощью которых и те и другие можно призывать себе на помощь.

Глава 31 Почти бессмысленная затея

Рамсес снова и снова перечитывал донесение коменданта гарнизона Пер-Рамсеса. Суть заключалась в следующем: ночью апиру собрались в восточной части города и устремились на восток вместе со своими стадами, ослами и волами, проскользнув каким-то образом между пограничными пунктами. Об этом свидетельствуют оставленные ими многочисленные следы. В час отлива они вброд перешли Тростниковое море [42] и направились к пустыне Шур.

42

Несколько озер, примыкающих к Красному морю.

Свидетельства очевидцев и реакция властей Пер-Рамсеса на бегство апиру занимали куда больше места. Утром жители соседних с поселениями апиру деревень с удивлением заметили, что дома и поля апиру опустели: нигде не было видно ни вола, ни козы или барана, ни осла, ни горшка или клочка ткани и ни единого человека. Они пришли в город справиться у властей, что стало тому причиной. Наместник сразу же понял, что апиру бежали, и отправиться они могли только на восток; он сообщил новость коменданту, и тот с десятью колесницами и отрядом в две сотни пехотинцев кинулся в погоню. Предположив, что апиру повернули на север, он направился туда; с помощью гарнизонов приграничных пунктов он надеялся преградить им путь. Но незадолго до полудня от шасу он узнал, что по этим местам столько много людей не проходило, они бы обязательно их заметили. Тогда комендант повернул на юг. По многочисленным свежим следам он понял, что движется в верном направлении. Когда же он решился перейти вброд Тростниковое море, вдобавок к приливу поднялись высокие, в рост человека, волны. Много солдат нашли там свою смерть. Коменданту ничего не оставалось, кроме как вернуться ни с чем.

Полный провал!

Короткая фраза подействовала, как застрявший между зубами кусочек мяса, который никак не удавалось зацепить языком: «Похоже, предводителем беглецов стал уволенный бригадир Птахмос».

Итак, Птахмос покинул страну. Однако перед уходом он сумел нанести нешуточное оскорбление всемогущему Усермаатре Сетепенре. Этот успешный побег был словно насмешка.

Когда же он стал читать список погибших, взгляд его зацепился за одно имя. Рамсес вздрогнул: командира Хорамеса раздавило колесницей, которая перевернулась в волнах. Страшный конец: отец погиб, преследуя собственного сына. Возможно, ему хотелось самолично захватить отпрыска, ставшего совсем уж взрослым, и привести к фараону. Совпадение было слишком невероятным, чтобы быть простым совпадением. Нет, Рамсес был уверен, что это стечение событий, это отцеубийство и попытка сыноубийства — какой-то знак.

— В пустыне Шур нет воды, — заявил визирь Небамон, обрывая нить монарших размышлений. — Принимая во внимание тамошнюю жару, апиру раньше умрут от жажды, чем съедят прихваченные с собой запасы продовольствия.

Быть может, визирь желал утешить царя, предрекая беглецам страшную смерть, однако своими словами он невольно всколыхнул неприятные для Рамсеса воспоминания о колодцах в Бухене.

Три юных принца, Именхерхепешеф, Рамсес и Парехерунемеф присутствовали на Совете. Вдруг старший из них со стуком положил на стол свой веер.

— Я уверен, этого Птахмоса оберегает могучая магическая сила, — сказал он мрачно. — Несколько недель назад я чуть не лишился жизни, когда поехал проверить, находятся ли в одном из поселений апиру взрослые мужчины. Никогда прежде я не видел такой бури!

Юный принц не стал уточнять, что буря эта была красного цвета, — это могло бы навести присутствующих на мысль, что сам Сет ополчился против него, причем с небывалой яростью.

— Получается, что двенадцати тысячам апиру в течение многих дней удавалось скрываться, а теперь они, словно духи, и вовсе ускользнули из страны под предводительством этого Птахмоса. И отряд наших солдат, бросившись в погоню, тонет в волнах, понеся значительные потери…

Юный Рамсес и его брат Парехерунемеф слушали, вытаращив от ужаса глаза; их матери успели рассказать им, насколько опасно иметь дело с магией. И если старший брат так считает, пожалуй, он прав…

Рамсес нетерпеливым жестом оборвал речи старшего сына, которые сам он находил вздорными. Если бы нечто подобное произнес кто-то другой, фараон счел бы это оскорблением. Из этого следовало, что божественная сила Усермаатры Сетепенры потерпела поражение в борьбе с другой божественной силой, земным воплощением которой был Птахмос. Невероятное предположение… Похоже, происшествие в поселении возле деревни Двенадцать Ибисов лишило Именхерхепешефа способности мыслить здраво. Главнокомандующему силами царства следовало бы проявлять больше благоразумия, по крайней мере, на людях!

Военачальник Юпа, сын Урии, разгадал причину раздражения Рамсеса.

— С позволения моего божественного повелителя и моего начальника, принца Именхерхепешефа, — начал он, — я прикажу капитанам наших кораблей, находящихся в Тростниковом море, перемещаться вдоль берегов пустыни Шур и захватывать любого встреченного апиру. Презренные беглецы не смогут оказать должного сопротивления.

Рамсес поспешил ответить на предложение военачальника согласием. Именхерхепешефу пришлось поддержать отца, но он сделал это как-то вяло и с каменным лицом. На этом Совет закончился.