Рандеву с водяным

— И замужем вы давно? — спросила я. — Сколько вашей дочери?

— Таисии? — спросила женщина. — Это наша младшая. Ей шесть.

— А что, есть еще и старшая? — спросила я.

Женщина немного помрачнела, выпила еще рюмку и только после этого ответила:

— Есть и старшая. А может быть, и нету ее давно на свете. Когда ей шестнадцать лет стукнуло, она замуж за какого-то голодранца вышла. Да еще приезжего. Отец ее не одобрил и предложил им обоим из нашего дома убираться. С тех пор она тут не появлялась, и я про нее ничего не слышала.

— Как же так? — удивилась я. — Родная дочь, и совсем вас забыла?

— Гришка говорил, что встретил ее около года назад, — сказала женщина. — Так она вся в дорогих мехах была, в брильянтах и выходила из «Мерседеса» под руку с таким кошельком, что только держись. Чего ей тут у нас делать? Судно за больной бабкой выносить?

— Но ведь могла бы деньгами помочь, — сказала Мариша. — Раз, по словам вашего мужа, она ни в чем не нуждается.

— Не знаю, — пожала плечами Любовь Сергеевна. — Сдается мне, что она мужу моему и отстегивает кое-что. Только он с нами не слишком-то этим делится. А мне ее адрес не говорит. Да и вообще не признается, что деньги от Ленки.

— С чего вы взяли, что ваш муж берет деньги у вашей старшей дочери? — спросила я.

— А с каких таких барышей тогда машину себе купил? Иномарку, между прочим! На какие такие шиши? — агрессивно спросила у нас женщина. — И приоделся. А работать больше не стал. Врал что-то про то, что его на работе в должности повысили. Только кто такому поверит? Он же у меня негодяй. Его и из органов за взятки выперли, а не сам он оттуда ушел.

— Мама! — раздался в это время детский голос из коридора. — Папа из магазина вернулся.

— Явился мерзавец! — сердито пробурчала женщина. — Я пойду уж. А вы с ним поговорите, коли он вам нужен. Только денег ему наперед не давайте, все равно пропьет и работы не сделает.

И к удивлению, на прямых ногах она вышла из комнаты. Через некоторое время в комнату вошел мужчина лет под пятьдесят, в помятых брюках, помятой рубашке и с небритыми щеками, на которых густо росла трехдневная щетина.

— Вы ко мне?! — спросил он у нас. — Кто вас прислал? Откуда у вас мой телефон и домашний адрес?

Так как мы молчали, то он подошел поближе и уставился на нас немигающим взглядом мутноватых красных глаз. Дольше молчать было неудобно, и я спросила:

— Это вас наняла Цветикова Светлана Игоревна, чтобы вы выследили ее мужа Михаила Цветикова и его любовницу Алену?

Реакция была поистине удивительной. Мужчина сначала вздрогнул всем телом, потом по его лицу разлилась мертвенная бледность, он круто повернулся и кинулся к дверям.

— Мама моя! — завопила Мариша. — Даша, ты что стоишь? Задержи его! Это же он!

Легко сказать, задержи! А как? Если между мной и странным детективом был стол с разнообразным хламом. Тем не менее я кинулась в погоню. Мариша поступила так же. И в дверях мы столкнулись. Пока мы протискивались сквозь двери, наш детектив уже вырвался из квартиры. Еще некоторое время нам с Маришей пришлось потратить на то, чтобы отпереть замки, защелкнувшиеся, когда детектив дал со всего размаха дверью.

А когда мы спустились вниз, то увидели, как от дома отъезжает машина. Помятый «Форд» восемьдесят шестого года выпуска.

— За ним! — крикнула Мариша. — Ты его узнала? Это тот тип, который сунул в дверь Михаила записку якобы от Алены.

Еще бы я теперь, после Маришиных слов, его не узнала. Мы проворно вскочили в «Опель» и погнались за «Фордом». Но у его водителя было перед нами существенное преимущество. Он явно отлично ориентировался в этих проходных дворах. А мы нет. И в конце концов мы уткнулись в глухую стену. А «Форд» вместе со своим юрким водилой, должно быть, скользнул в одну из боковых подворотен.

Конечно, мы с Маришей обшарили их все. Мы даже заглянули в мусорные бачки и прочие укромные местечки. Но ни «Форда», ни его хозяина так и не обнаружили.

— Что за бред? — возмущалась Мариша. — Зачем ему понадобилось от нас бежать?

Я молча пожимала плечами.

— А почему детектив, которого наняла Светлана Игоревна, чтобы он выследил ее мужа и его любовницу, вдруг взялся передавать записки от Алены к Михаилу, тебя, значит, не удивляет? — наконец спросила я.

— Удивляет, но не в такой степени, — сказала Мариша. — Мне кажется, я догадываюсь, почему он выполнил просьбу Алены, отвез и сунул ее записку в дверь Михаила.

— Да, и почему? — спросила я.

— Вот вернемся домой к Любовь Сергеевне, и ты сама все поймешь, — сказала Мариша.

Что нам было делать? Мы вернулись. Разумеется, надежды на то, что Григорий Андреевич сидит дома и спокойно поджидает нас там, было мало. Мы и не надеялись. По пути мы купили еще бутылку коньяка. Тратить деньги на закуску мы не стали, все равно Любовь Сергеевна пила, не закусывая.

При виде нас и бутылки коньяка женщина непритворно обрадовалась.

— Не догнали моего супружника? — спросила она у нас. — В толк никак не возьму, чем это вы его так напугали?

— Можно посмотреть фотографии вашей старшей дочери? — вместо ответа спросила Мариша.

Этот вопрос ненадолго поставил женщину в тупик.

— Отчего же? — наконец пожала она плечами. — Если найду ее школьный выпускной альбом, то смотрите сколько влезет.

За альбомом она ушла вместе с бутылкой коньяка. Прождав полчаса, мы стали всерьез опасаться, как бы женщина не забыла и про нас, и про альбом, увлекшись дегустацией любимого напитка. Но в конце концов, когда мы уже совсем отчаялись и перестали ее ждать, Любовь Сергеевна все же вернулась. В одной руке она сжимала покрытый толстым слоем пыли и паутины серый альбом, а в другой бутылку, в которой на самом донышке плескался коньяк.

— Вот моя Ленка! — очень гордо ткнула пальцем Любовь Сергеевна в стройную симпатичную девочку с большими озорными глазами и длинными волосами, забранными в хвост.

Черты лица девочки были правильные. И вообще, она была почти красавицей. Чуть побольше бы мягкости в линии ее подбородка и…

— Боже мой! — выдохнула я, когда до меня наконец дошло, кого я рассматриваю последние несколько минут. — Это же Алена!

Мариша пихнула меня в бок, предупреждая, чтобы я держала язык за зубами, но было уже поздно.