Раннее утро

Видно, как он проходит мимо окна.

А н я (некоторое время стоит в нерешительности, затем бросается к окну). Сергей Григорьевич! Услышал. Остановился. Идет. Что я делаю? Что ему сказать? Что со мной? (Решительно.) А зачем скрывать? Зачем?

У окна появляется С е р г е й.

С е р г е й. Анна Семеновна… или мне послышалось?

А н я. Нет-нет, не послышалось… Я вас звала… Я решила ехать завтра… к лесорубам. В тайгу. Вот и позвала вас. (Протягивает ему руку.) До завтра.

С е р г е й. Анна Семеновна! До завтра! (Уходит.)

Аня стоит у окна.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Обстановка второй картины. Н а д е ж д а М а р к о в н а и С е м е н А н д р е е в и ч стоят у стены и рассматривают картины.

С е м е н А н д р е е в и ч. Вот эта. Пожалуй, и все. Что вы скажете, Надежда Марковна?

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Решаете вы, Семей Андреевич. Но я согласна.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ну, а коли так, то сегодня же и возьмемся за дело. Мы подробно разберем слабые места этих картин. Затем вы поработаете над ними годик-другой и, когда закончите, привозите или присылайте картины в Москву, я снова посмотрю их.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Я не знаю, как и благодарить вас, Семен Андреевич.

С е м е н А н д р е е в и ч. Что вы, что вы, Надежда Марковна!

Н а д е ж д а М а р к о в н а. О, вам трудно оценить, какое значение имеет для меня ваша творческая помощь.

С е м е н А н д р е е в и ч. Как говорится — чем богаты, тем и рады.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Семен Андреевич, ну, а в общем какое впечатление оставляют мои работы?

С е м е н А н д р е е в и ч (помолчав). Уважаемая Надежда Марковна, я не могу кривить душой и говорить неправду. Отобранные мною картины — лучшее из того, что мы видели. Я говорю — лучшее, но это еще не значит — законченное, годное для показа. Отсутствие точно выраженной мысли, торопливость — такие недостатки имеют почти все ваши картины.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Семен Андреевич, только прошу не принять за назойливость, в комнате наших молодоженов есть несколько картин, не согласитесь ли взглянуть и на них, может быть, там что-нибудь понравится.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ну что ж, пойдемте.

Уходят в комнату направо. Входят А н я и М а р и я Г р и г о р ь е в н а. В руках Марии Григорьевны сверток.

А н я. Папа!.. Мама, их нет. (Прислушивается.) Вон они где — в нашей комнате. (Зовет.) Папа, Надежда Марковна, мы готовы, ждем вас.

Голос Семена Андреевича: «Сейчас, Аннушка, сейчас».

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Почему ты обращаешься к матери своего мужа по имени и отчеству? Он зовет меня мамой. Это народная традиция, правильная, хорошая традиция.

А н я. Не сердись. Я просто не привыкла еще, не могу заставить себя называть ее так же, как и тебя. Ведь только три дня прошло…

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Все это я хорошо понимаю, но надо сразу приучить себя. С первого дня. Надежда Марковна может обидеться, и совершенно законно. А вообще во всей этой истории с твоим замужеством столько поспешности… За месяц выйти замуж — этим все сказано. Когда же тут привыкнуть к свекрови.

А н я. Мама, не нужно, прошу тебя. Ты считаешь мой поступок неверным, ну, а я думаю по-другому. И давай оставим эту тему. Хорошо?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Хорошо.

А н я. Я Сереже позвоню. (Берет трубку.) Дайте, пожалуйста, школу. Спасибо. (Шутливо.) Товарищ Теряев? С вами говорит учительница Теряева… Сразу узнал? Сережа, мы собрались купаться. Все. Папа и две мамы. Иду. А как же! Пойдем с нами! Пойдем! Недолго будем. Окунемся — и назад. Занят?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а (шепчет). Если занят, не зови, не отрывай от дела.

А н я. Сережа, если занят, не ходи. А может быть, все-таки пойдешь? Нет? Ну, всего доброго!

Входят Н а д е ж д а М а р к о в н а и С е м е н А н д р е е в и ч.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Вам виднее, Семен Андреевич.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ну-с, Машенька, готовы? А где же Сергей?

А н я. Он занят. А мы уж заждались вас.

Н а д е ж д а М а р к о в н а. Пойдемте. Прошу вас, миленькая Мария Григорьевна, не обижайтесь. Я такая вообще неорганизованная.

А н я. Я с тобой, папа.

С е м е н А н д р е е в и ч. Ты выбрала ненадежного спутника. Я только до почты.

А н я. А на Енисей?

С е м е н А н д р е е в и ч. Придется вам одним. Страшная жара. Боюсь.

Входит В и т а л и й.

О, Виталий Маркович! В путь! В путь!

В и т а л и й. Готов! Но вы скажите — куда?

М а р и я Г р и г о р ь е в н а. На Енисей.

В и т а л и й. Так идемте же! Прошу. (Распахивает дверь.)

Все уходят.

Через мгновение я догоню вас, вот только позвоню. (Берет трубку.) Директора средней школы. Сергей? Пошел ты к черту со своим купанием… Да подожди ты, дай мне сказать. (Кричит.) Ольга, Ольга приехала! Дошло?! С курорта, конечно. Откуда же больше? Она сейчас сюда придет. На улице, случайно встретились. Конечно, спрашивала. Первый вопрос — как живет Сергей Григорьевич. Ничего я не рассказывал. Нет, извини, сам веди дипломатические разговоры.

Входит О л ь г а.

(Повесив трубку, идет навстречу.) Пожалуйста. Садитесь. Сережа будет с секунды на секунду. Вы так посвежели, Ольга Федоровна. Нет, я не то сказал. Расцвели! Да, да. На сцену бы вам. Изображать девушек-героинь, этаких русских красавиц, о которых некий классик сказал: «Посмотрит — рублем подарит». Честное слово, Ольга Федоровна. Скажите, а вас не тянет на сцену?

О л ь г а. Нет. То есть театр я люблю, а работать — школа и школа. Сказать откровенно, я даже во сне видела свою школу. Виталий Маркович, скажите мне, пожалуйста, кто отсюда вышел, вот только что?