Раны и шишки
Шрифт:
– Ну и отлично! Хоть раз мы пришли к единому мнению! Так когда вы там отпустите мне грехи?
– Простите?
– Тогда зачем же вы пришли?
– Чтобы выслушать долгий рассказ о ваших отвратительных грехах, из которых один ужасней другого, и если ваше раскаяние покажется мне искренним, отпустить их от имени Всевышнего, который призовет вас на свой суд. Приступим! За работу! Скорей!
Доктора Дулинга едва не хватил удар, и он чуть не умер от прихлынувшей крови. Когда он обрел дар речи, то прорычал громко, насколько еще был способен:
– Идите к черту!
– Ни за что!
– Уходите
– Нет! Меня сюда привел Господь! Господа нельзя выставить за дверь, даже такому безбожнику, как вы, Оуэн Дулинг, самому большому безбожнику во всем графстве! А теперь помолчите!
– Так вы даже не хотите дождаться моей смерти, чтобы командовать мной?
– Я имею дело с вашей душой, а она бессмертна, так что мне все равно, буду ли я беседовать с живым или с мертвым!
– Мне не о чем с вами говорить!
– Зачем же вы тогда за мной посылали?
– Чтобы не огорчать миссис Нивз… Я обещал удовлетворить ее просьбу.
– Попасть в ад рискует не миссис Нивз, а вы!
– Об этом я еще побеседую с вашим патроном. И не премину шепнуть ему пару слов о том, как отец О'Донахью подходит к решению своей задачи!
– Довольно! Мне надоели ваши шутки! Вы собираетесь исповедоваться, да или нет?
– Нет!
– Ах, вот вы как!
Не сумев сдержать припадка гнева, лишившего его всякого контроля над собой, священник схватил Оуэна Дулинга за ворот рубашки и с силой тряхнул его:
– Нет, вы сейчас же раскаетесь, чертов грешник! Так что, исчадье ада? Вы собираетесь перечислить ваши грехи?
Оуэн едва не задохнулся, захрипел, и святому отцу пришлось его отпустить.
– У… У… Убий…ца!
– Не преувеличивайте! У вас у самого богатое прошлое!
Именно в этот час сержант и пришел в дом доктора. Он уж было собрался объяснить миссис Нивз причину своего прихода, как вдруг с верхнего этажа послышался одновременно шум падения, дребезжащий, но еще вполне отчетливый смех, звон разбитого стакана и шум ссоры. Полицейский удивленно спросил:
– Что там происходит?
– Отец О'Донахью исповедует доктора.
– Вы уверены в этом?
– Почему вы спрашиваете?
– У меня такое впечатление, что это больше похоже на матч по кетчу.
Святой отец и умирающий обменялись гневными взглядами и вдруг, сами не понимая почему, залились смехом. Священник признался:
– Мне вас будет не хватать, Оуэн!
– Так в чем же дело? Давайте воспользуемся предстоящим путешествием, и я захвачу вас с собой?
– Я не имею права предвосхищать волю Господа!
– Лучше скажите, что боитесь!
– Признаюсь, да… Удивительно, что вам не страшно!
– Я видел столько смертей, святой отец… И потом, интересно ведь узнать, насколько правдивы ваши россказни!
– Нечестивец!
– Послушайте, святой отец, если мы опять начнем ссориться, я, по вашей вине, могу умереть, так и не очистившись от смертельного греха!
– Ладно, молчу… А теперь можете облегчить себе душу и рассказать о своем неправедном существовании.
– Обязан ли я вам рассказывать обо всех дамах Бойля, проявлявших ко мне интерес за всю мою долгую жизнь?
– В общих чертах, не вдаваясь
в детали, пожалуйста.Доктор Дулинг говорил около получаса. По правде говоря, ему определенно нравилось воскрешать события давно ушедших дней. Он с удовольствием рассказывал о своих похождениях, о том, как все больше пил виски. Иногда он на секунду умолкал, вновь испытывая настоящее удовольствие от давних событий, одно воспоминание о которых продолжало согревать ему сердце. Покраснев до ушей, с каплями пота на лбу, отец О'Донахью слушал его рассказ, иногда прерывая его вздохами возмущения, недовольным ворчанием и короткими жалобными восклицаниями, в которых можно было разобрать призыв к Божьей милости. Когда Оуэн Дулинг, наконец, замолчал, священнику показалось, что он очнулся от долгого кошмара, и с сожалением произнес:
– Не знаю, как вам из всего этого выпутаться, даже если у Господа будет превосходное настроение! Кроме того, мне кажется, что вы еще не все выложили? Ведь вы ничего не сказали о Норе Нивз!
– О Норе? Что вы хотите услышать о Норе?
– В том состоянии, в котором вы сейчас находитесь, ничего не должно вас удерживать на пути к истине… Если ваши… Как это сказать?… Если ваши отношения не всегда бывали такими, как между хозяином дома и служанкой, вы должны в этом покаяться!
– Святой отец, да вы на этом свихнулись! Нора была мне самой преданной служанкой! И больше ничего!
– Наконец-то я вижу хоть один чистый поступок в вашей жизни! Вы правильно сделали, что не воспользовались ее доверием.
– Что вы, дело не в этом!… Если бы она стала моей любовницей, то обязательно постаралась бы прибрать меня к рукам, а, между нами говоря, я всегда любил виски больше, чем женщин. А вы?
Святой отец даже подпрыгнул.
– Неужели я должен напоминать вам об уважении к моему сану, Оуэн Дулинг?
Закрыв глаза, доктор вытянулся и прошептал:
– Если уж и пошутить нельзя, то лучше мне уйти как можно скорее…
– Задержитесь еще на секунду, Оуэн, я дам вам отпущение грехов. Вы, конечно, этого не заслужили, но я всегда испытывал к вам слабость… Как бы мне это потом не было поставлено в упрек… Кстати, скажите, старина, может, воспользуемся моментом, и я совершу миропомазание?
– Вы не можете этого сделать…
– Почему же?
– Я еще не во всем вам исповедался… Не сказал самого главного…
– Боже мой!
– Если вы уже сейчас начинаете стонать, что вы скажете, когда узнаете?
– Ладно… молчу. Слушаю вас. Чем скорее мы с этим покончим, тем лучше!
– Наклонитесь ко мне, святой отец…
Священник склонился над больным, который прошептал ему несколько слов на ухо, и святой отец сразу же отшатнулся, словно увидел змею.
– Не может быть?!
– Может!
– Несчастный!… Теперь я не знаю, могу ли отпустить вам грехи… Скажите, вы, по крайней мере, раскаиваетесь в содеянном?
– Нет.
– В таком случае, ничего не выйдет!
Пока шла эта странная исповедь, сержант пытался очень осторожно объяснить миссис Нивз, что подозрения против Игэна становятся все более серьезными. Но гувернантка только пожимала сильными плечами: