Рапорт инспектора

Идея всем пришлась по душе. Женька, правда, колебался. Его бюджет был строго сориентирован на столовское питание, но денег у него не спросили, и он поехал тоже.

Шашлык получился на славу, Особенно в сопровождении трехлитрового баллончика с вином. Сытые, приятно возбужденные, они расположились на полянке у прохладной горной речки и чувствовали себя вполне довольными. Треп шел о том, о сем. Женька, стараясь завладеть вниманием, указал пальцем на ближнюю гору.

— Мне хозяйка про эту гору рассказала одну историю.

— Легенда Кавказа? — спросил Горбунов снисходительно.

— Какая легенда! Пятнадцать лет назад было. Об этом в газетах писали.

— Разве вы, Женя, пятнадцать лет назад умели читать?

— Не хотите слушать и не надо, — обиделся Женька. — А там, между прочим, муж жену убил.

— Я ж говорил — романтика!

— Да не мешайте вы человеку, Слава! — попросила Лариса. — Это интересно. Почему он ее убил, Женя?

— Имущество не поделили. Она хотела делиться, а он нет. Убил ее, поджег дом и засел с ружьем на горе.

Пограничники его с вертолета брали.

— Нет, не интересно, — вздохнула Лариса.

— Дурак какой-то, — поддержал Горбунов. — Лучше бы разделился.

— Человека понимать нужно, — не согласился молчавший до сих поп Девятов. — Может, этот дом для него смыслом жизни был, а смысл делить трудно.

— А жертвовать жизнью глупо, — заспорил Горбунов. — Все преступники глупы. Карманник из-за проблематичного трояка готов рисковать лучшими годами молодости! Идиотизм. Нет, преступление оправдано только в случае обратной зависимости между риском и выгодой.

— Как это? — не понял Девятов.

— Выгода должна быть максимальной, а риск минимальным. Хорошо подготовиться, взять большую сумму и Уйти в глубокое подполье, пока наши бюрократы-сыщики не сдадут дело в долгий ящик.

— Так и состариться можно, — засмеялась Лариса.

— Вам это не грозит, — галантно возразил Горбунов.

Закончился пикник для Ларисы событием неожиданным.

Когда стали собираться, у Горбунова забарахлила машина. Он погрузился в нее до пояса, а Женька взялся помогать, подавать инструменты. Ремонт затягивался и Лариса незаметно отошла от поляны, углубляясь в лес. Речка осталась в стороне, напоминая о себе только шумом перекатывающейся через камни воды. Было жарко, душно. Парило даже в тени, впрочем не густой, лес здесь рос хвойный, без подлеска, земля была покрыта слоем серо-желтых иголок.

Лариса остановилась у сосны, прислонилась плечом, разомлев от жары и вина. Вдруг влажные, горячие руки легли ей на плечи. Она оглянулась и оказалась лиц, к лицу с Девятовым. Было это особенно неожиданно, потому что тренер до сих пор не проявлял к ней заметного интереса.

— Что за пассаж! — спросила Лариса удивленно.

Она была достаточно сильной, чтобы отбиться, и потому не спешила. «Сейчас влеплю ему по роже», — подумала Лариса не столько возмущенно, сколько удивляясь его наглости, и промедлила. Девятов рывком привлек ее к себе. Покачнувшись, она инстинктивно схватилась за его шею. Тогда он подхватил ее под коленки и опустил на покрытую хвоей, разогретую солнцем землю.

— Ау! Где вы? — кричал вдалеке Женька.

— Идем! — крикнул в ответ Девятов хрипло, счищал с Ларисиной кофточки прилипшие иголки.

Она не смотрела на него.

— Где вы пропадали? — спросил Горбунов, довольный, что ему удалось справиться с машиной. — Садитесь!

Лариса села впереди, Женька и тренер сзади вместе. По пути Девятов сказал:

— Симпатичное здесь местечко. Приятно провели время.

— Мы вам, кажется, свидание сорвали, — съехидничал Женька.

— Почему? Мы управились.

Лариса вспыхнула, а все захохотали, приняв слова тренере за грубую шутку. Горбунов, глядя на нее, воскликнул:

— Смотрите, какая скромница!

В зеркальце она поймала взгляд Девятова. Он чуть заметно подмигнул.

Отпуск продолжали проводить вчетвером. Однажды Горбунову удалось поцеловать Ларису. Об ее отношениях с Девятовым они с Женькой не догадывались. Встречалась с ним Лариса в маленьком финском домике спасательной станции, ключ от которого давал тренеру его приятель-матрос. Встречались ночью, днем же Девятов посмеивался только, слушая горбуновские комплименты Ларисе. Иногда это ее раздражало.

— Ты не тяготишься своей выдержкой? — спросила она как-то с насмешкой.

— Ничуть, — ответил он. — Все, что я могу тебе дать, ты получаешь. На другое я не способен. Если этому пижону нравится изображать кавалера, пусть изображает. У нас с ним разделение труда. В разных сменах работаем.

Хамство не отталкивало ее, она принимала его за силу.

— Ты мужик с характером. Как ты напал на меня в лесу.

— Вот было бы смеху, если б они нас застали.

Девятову это тоже показалось смешным.

— Представляю физиономии!

— А ты смелый только с бабами?

— К чему ты это?

— Просто так.

Она не врала. Ей было просто приятно лежать рядом с грубым мужиком, непохожим на засахаренных театральный приятелей, и цинично болтать о серьезном и несерьезном. Ночью они легко и незаметно нарушали эту грань.

— Вспомнила горбуновскую формулу о преступлениях. Минимум риска.

— Большой теоретик! Хотел бы я увидеть его с пистолетом и в маске.

— Зачем ему? У него все есть.

— Это точно. Везучее дерьмо.

Девятов невзлюбил Горбунова сразу, Лариса была помягче, он вызывал в ней больше смеха.

— А вдруг он врет, что машину на наследство приобрел? Вдруг ограбил банк? — прыскала она в подушку. — Подкатил на собственной машине с автоматом.

— На собственной не грабит никто. Угнать нужно чужую и бросить.

— Можно подстроить, что вроде твою угнали. Еще хитрее.

Такие тянулись у них разговоры, будто от нечего делать, но волновали обоих, возникая в минуты другие говорят о любви.

Отпуск пробежал незаметно. Однажды Девятов заметил:

— Празднички-то кончаются. Суровые будни близятся.

Рядом, за фанерной стенкой, набежала волна, рассыпалась, ушла, оставив на мокрой гальке белую непрочную пену. Лариса задумалась об осени, которая у наступила там, куда скоро придется ехать, о неустроенном общежитии, скучных репетициях, спектаклях в полупустом зале, завистливых подругах, чванливом режиссере.

— Противно, — сказала она вслух. — Выйти замуж за Горбунова, что ли?