Раретитет Хакера

Вряд ли эти двое хоть что-нибудь знали о планах Куравлева, о торговле иконами и вообще, зачем сегодня щдесь собираются различные важные люди; они знали только то, зачем их поставили охранять черный вход: никто посторонний не должен был помешать людям, приехавшим сюда на роскошных машинах, поговорить о важных делах.

Но слова мои, все-таки, их задели.

– Щас, подождите, – решил старший, поворачиваясь назад, – Кость, сходи, спроси у Анатолия Владимировича.

Невидимый ранее третий охранник вышел из ниши дальее по коридору, где располагались несколько деревянных кресел, и, кивнув, скрылся в глубине здания, в конце коридора свернув налево.

Вернулся он через две минуты, когда я уже устал от непрекращающегося пристального разглядывания.

– Сказали, пускай войдет, только пусть ждет конца совещания. – сообщил он и повернулся ко мне, – Это часа два, не больше. Вы там сядете и будете сидеть, только тихо и без глупостей. Потом с вами поговорят. Может быть, сам Дмитрий Владимирович.

– Хорошо, – ответил я, хотя моего мнения, кажется, никто и не спрашивал.

– Руки поднимите, – хмуро приказал старший.

Я послушно поднял.

«Макаров», запасная обойма, сотовай телефон, диктофон и даже блокнотик с ручкой перешли к обыскивающему. Просмотрев, блокнотик вернули, но ручку оставвили. Каталаог в пакете не тронули, хотя старший заставил раскрыть футляр и сам грубой рукой пролистнул страницы.

– Давайте быстрее, – сказал он, – я дверь закрою.

– Пошли, – сказал ходивший за разрешением, двинулся вперед, и я пошел вслед за ним.

Коридор сворачивал налево и направо, очевидно, огибая основной зал первого этажа квадратом или прямоугольником; мы свернули налево и, пройдя на второй этаж по лестнице, вошли в такой же коридор.

Внизу, в презентационном зале, заиграла торжественная музыка, затем раздались нарастающие апплодисменты. Ведущие вшли на сцену и начали открытие выставки.

Мы прошли несколько одинаковых административных дверей, свернули направо и остановились у широкой ниши, в которой стоял диван и два больших цветка у широкого окна. Там же был телевизор и два кресла. на журнальном столике стопкой лежали газеты.

– Здесь сидите, – сказал мой провожатый, а сам встал около дивана и принялся чего-то ждать.

Ожидание не продлилось долго: справа, дальше по коридору, куда мы не пошли, раздались неторопливые приближающиеся шаги, и через несколько секунд я расслышал ленивый диалог.

– Ну и кого они теперь ждут? – спросил один.

– Вроде, приехали все, кроме Власова его и ждут.

«Ого, – подумал я, – ни хрена себе, выставочка!» – Власов, бывший председатель облисполкома, отсидевший двенадцать лет за организацию преступной группы, а сейчас официальный пенсионер, разумеется, не оставил с возрастом ни былых замашек, ни былого властолюбия, был известной фигурой в городе; разумеется, именно он заправлял так называемыми власовцами, ребятами очень серьезными и опасными. У Приятеля имелся на него отдельный файл, чего удостаивались на слишком многие.

– Вот он, – представил меня подошедшим двоим охранникам мой проводник, – обыскали, все отобрали.

Один из двих кивнул, воторой просто вперил в меня тяжелый взгляд.

– Я пошел, вы ему сами все объясните, – сказал приведший меня сюда и, не ожидая ответа, отправился на свой пост.

– Ты понял, что тут совещание важных людей? – в упор спросил второй, продолжая тяжело на меня смотреть.

– Понял, – ответил я со всем возможным внешним смирением.

– Сиди тихо, не рыпайся. Чуть что – башку снесу, – пообещал крутой парень, качнув пистолетом в руке.

Второй, как я увидел, так же был вооружен.

– Все понял, – тихо ответил я.

Они переглянулись и пошли дальше, обходя помеение по периметру.

– Так вот, – продолжал один, – Власов еще не подъехал... а зато приехал еще один, не поймешь, кто. Я его раньше не видел...

Голоса стихли: коридоры здесь были длинные. Я лихорадочно раздумывал, что же мне делать, как вдруг с лестницы послышался шум шагов и из-за стены показались трое: пожилой человек, которого я никогда не встречал в жизни, но сразу же узнал, вспомнив несколько фотографий, закатанных около года назад в базу данных приятеля через жужжалку; он нес в руках сверток, рядом шли двое его телохранителей.

Поравнявшись со мной, Власов окинул меня испытующим взглядом, и спросил, – Где заседают?

– Дальше по коридору, – ответил я.

Судя по звукам шагов и голосов, пройдя дальше, они встретились с охранниками и еще кем-то; выглянув, я увидел, что коридор заворачивает налево метрах в двадцати; осторожно преодолев их и вглянув, я узрел, как метрах в пятидесяти дальше по коридору Власов вынул из свертка до боли знакомый футляр каталога выставки, в котором, несомненно, находился и сам каталог. Двое охранников у двери осмотрели его, обыскали двоих парней, без долгих разговорв, с одним лишь ворчанием Власова отобрали у парней оружие и, положив его куда-то в близлежащую нишу, без лишних слов пропустили троицу вперед.

Двое обходящих помещение по периметру коридора продолжили свой путь, направляясь в мою сторону, но я уже благоразумно прокрался обратно, сел на место и сделал вид, что читаю газету.

Они прошли мимо, внимательно осмотрев меня.

А когда по шагам и голосам стало слышно, что охранники свернули направо, следуя по коридору, и не могут увидеть меня, я вскочил и быстрым шагом направился в сторону двери, в которую уже вошел Власов.

Двое охранников сразу же подобрались, увидев мою одежду и вообще внешний вид. Поправив очки, я без слов предъявил свое раритетное издание – каталог выставки.

Один из них кашлянул, второй буркнул, – Поднимите, пожалуйста, руки.

Меня обыскали практически мгновенно и, когда обходящие по коридору двое как раз подходили к углу, за которым располагалась дверь, где стояли мы трое, меня впустили, и закрыли за мной дверь.

Я очутился в небольшом пространстве между двумя дверьми: охраняемой наружней и неохраняемой внешней.

– Кто так еще приехал? – донеслось снаружи: двое обходящих, все-таки, подходили к самой двери. У меня оставалось всего несколько секунд, пока они не поняли, что же произошло.

Сдерживая дрожь в руках, я покрепче прижал каталог к груди и вошел в незапертую дверь.

Моим глазам представилось самое запоминающееся собрание из виденных до сих пор: длинный стол, уставленный прохладительными напитками, кресла, штук двенадцать, стулья по всему периметру комнаты, на которых сидели телоъхранители приехавших господ. И деревянная трибуна для выступающих, такая, какие ставились в залах обкомов и райкомов СССР – тяжелая, внушительная, толстая.

Сами приехавшие сюда господа расселись на предложенных креслах.