Рарник

Укусов почти не чувствую, сало толстое, а щетина слишком жестка для них. Гораздо больше неприятностей доставляют колючки сестренки, которыми она щедро засыпала пол пещеры. Пока терплю, а вот хитин насекомых лопается с чавкающим звуком, сливаясь в омерзительно монотонный фон.

Макс и Лапуля стоят спиной к спине. Из рук варлока вырываются клубки фиолетовых молний. Периферийным зрением замечаю бессмысленную возню войда. Бедняга совершенно бесполезен и давно потерял свой естественный цвет, собрав на себя всю паутину в узких проходах. Теперь он похож на бесформенную белую булку, облепленную черным изюмом.

Почти ничего не видно, моя морда облеплена копошащимися пауками, а копыта скользят в месиве из раздавленных насекомых. Я не вписываюсь в поворот, падаю на бок и словно на санках лечу в дальний угол, оставляя за собой широкую дорожку желто-зеленой слизи. Беспомощно барахтаюсь у стены, пытаясь вскочить.

Лапуля обхватила Макса руками и закрыла глаза, вжавшись в него изо всех сил. Сейчас живая лавина докатится и накроет их с головой!

Варлок что-то шепчет про себя, нестерпимо медленно поднимает руки и бросает их вниз, словно накрывая зал невидимым одеялом. Войд исчезает, и бушующее пламя мгновенно заполняет пещеру. Сухой треск тысяч сгорающих пауков. Как хорошо, что меня там сейчас не было...

Через несколько секунд огонь погас. Пол пещеры скрыт под пеплом, а в центре зала стоял неподвижный монумент из двух фигур, обнимавших друг друга так сильно, что казались одной.

У меня, наконец, получилось встать. В метре от стены сидел паучок, выглядевший совершенно целым. Прихрамывая, я подошел и осторожно дотронулся до него копытцем, но тот рассыпался в мельчайшую черную пыль. Так близко ко мне...

Я совсем не почувствовал жара, на земле четко видны границы огня. Ну, просто мастер. Мощность спелла варлока зависит от сложности его расчетов. Как он умудрился сохранить хладнокровие в таком хаосе?

Скорее всего, он пожертвовал войдом и значительно усилил эффект взрыва. Я недооценивал соперника, Макс очень хорош, но видимо, и столь же туп - надо знать меру и уже отпустить сестренку. Куда так прижиматься, ей же дышать нечем! Или они и сами сгорели заживо, как тот паучок?

Я опасливо ткнулся в Лапулю рыльцем. Нет, все в порядке. Теплая, упругая, живая. Просто боится насекомых, а сам-то парень ей совсем не нравится... По крайней мере, хотелось так думать, иначе мне с ним не справиться. Неужели, любят друг друга? Они стоят так долго, что за патетика, ну просто слезы из глаз...

Чуть не рыдая от умиления, я с облегчением выпустил копившиеся еще с джунглей газы. Быстро и бесшумно, на цыпочках, ретировался на приличное расстояние. Какое-то время ничего не происходило.

– Ма-а-кс! Тьфу, ну что ты за скотина такая!
– Лапуля вырвалась из его объятий и отбежала к стене.

– Я?
– недоуменно переспросил парень.

– Нет, я! Придурок! Такой романтический момент испортить...

Макс поискал глазами меня, видимо уже, понимая, в чем дело. Но поросенок невинно лежал у стены и хлопал ушами. Ненавидящий взгляд варлока не обещал ничего хорошего...

Один-один - удалось отыграться и хоть немного облить нимб спасителя грязью свинской неблагодарности. Недруг посрамлен, и я весело потрусил к хозяйке. Но этот реванш абсолютно ничего не решал. Мне по-прежнему надо думать, как избавиться от долговязого жадины.

Вот теперь нарисовался вопрос - что дальше? Парень спутал все расчеты, и я не мог следовать своему плану, ни физически, ни морально. Если тут любовь, то Лапуля будет дожидаться его и через сто делевелов. А я не осмелюсь разрушить то, где есть хотя бы намек на ее счастье.

А если он ее недостоин, если она ошибается в нем? За что можно любить самовлюбленного типа с нелепыми репликами? Или только мне он кажется таким из-за собственной неприязни?

Я озабоченно хрюкнул и потерся спинкой о ногу сестры. В любом случае, решать им. Туда лезть не стоит, чем бы это мне не казалось. Ничего не меняется. Человечество вышло из пещер, загадило все и через тысячи лет залезло обратно, а проблемы все те же...

В подземелье снова стало очень тихо, все так же где-то капала вода с потолка, а в центре зала сколопендры с энтузиазмом продолжали терзать труп. Просто скатерть-самобранка какая-то. Вот так же и мы - всю человеческую историю бесчисленные святые и пророки не уставали молиться и учить, как достичь счастья и просветления. И где же оно? То ли они бессильны, то ли их не так поняли, а может, люди безнадежны...

Сороконожки энергично жрали недоеденного мертвеца, и мне подумалось, что у нас с ним есть нечто общее. Меня точно так же гложут ревность и неприязнь к Максу, и иногда кажется, что я даже наслаждаюсь процессом. Ничего не проходит бесследно, всегда есть причины. Наверное, поэтому я сейчас свинья...

– Хороший мальчик, умница, - Лапуля ласково похлопала меня и почесала за ушком, отвлекая от самоедского созерцания ничтожности бытия.

На этот раз я не стал возмущаться, лесть мне понравилось. Похвала сестры очень кстати - меньше этому тупице достанется! Я довольно фыркнул, подставляя и другой бочок.

– Ты видел? Не знала, что есть такие умненькие петы!
– Лапуля чмокнула меня в пятачок и принялась извлекать из щетины стальные колючки, которые так щедро в нее набросала.

– Угу, видел, - досадливо отмахнулся Макс.
– Но это ничего не говорит о его разуме. Продвинутый алгоритм, согласен. Поэтому и рарник. А так... Все тот же безмозглый моб!
– парень, видимо никак не мог простить последней подставы.

Сестра не стала возражать, но в эту минуту я уже знал, что победил. Она успела привязаться ко мне, и теперь не отдаст этому живодеру даже за несметные сокровища и богатства.

Макс помрачнел. Он совсем не глуп.

– Ладно, пошли. Один квест сделали, - бросил он раздраженно, и не дожидаясь ответа, отправился в темноту.

Сестренка вскочила и послушно побежала за ним. Вот ведь... Любовь зла... Чертыхаясь про себя, я побрел следом. Что-то подсказывало мне, что варлок не успокоится и станет просчитывать новые варианты. Несмотря на все достоинства, Макс действительно слишком жаден.

Насколько я понял из 'фильма', место в топ-гильдии позволяет получать хорошие деньги, а значит и возможность безбедно содержать семью. Человек натворит любых гадостей, если найдет аргументы. Впрочем, чаще всего прекрасно обходится и без них...

Последнее время в голову лезут слишком тяжелые мысли. Поросячьи мозги не приспособлены для подобного дискурса. Но влияют ли они на 'меня'? Мыслю ли я в этом теле по-свински?

Вот, опять... Я поморгал и почесал копытцем за ухом, пытаясь отогнать наваждение. Кабанам столько анализировать, видимо, вредно. И главное - опасно, потому что думать надо сейчас о другом. Проход становился все уже, а потолок опускался все ниже.

Я пока еще шел совершенно спокойно, а вот на Макса страшно смотреть. Бедняга полз на четвереньках, успел набить немало шишек, покраснел и тяжело дышал.