Рарник

Но вот что-то шевельнулось внизу и мне удалось разглядеть малявку - имп! Бесенок варлока! И это его я должен бояться?

– Да, ты не один такой умный, - согласно кивнул демон, как будто услышал мои мысли.
– Мы следим за тобой.

– Мы? Зачем?
– недоверчиво спросил я.

Меня не покидало ощущение ненормальности происходящего, как будто разговариваю с мебелью. Где сам Хорь? Неужели пет умнее хозяина? А Макс догадывался, что его демон разумен? Едва ли, он тогда что-то лепетал Лапуле про то, что 'у него бывает с демонами'. Что 'бывает'? Вот у меня с суккубой, действительно 'было'. Хорошо, не сложилось, еле ноги унес... Впрочем, хорошо ли?

– Ты необычен - истинный рарник. Повелитель очень ценит тебя.
– ответил имп, как мне показалось, с нескрываемой завистью.

– И что? Чем отличаюсь? Кто мы вообще такие?
– заторопился я, уже предвкушая, как наконец-то упадет занавес тайны и истина откроется, ослепив меня славой и чувством величия.

– Кхе-кхе... Какой быстрый, - мерзко захихикал имп.
– Ты должен доказать, что достоин знания. С Замком Желания справился быстро, но вот Цитадель Гнева... За последние годы ни один игрок не прошел ее до конца. Мой Повелитель будет ждать тебя у своего трона.

Глаза бесенка потухли и стали безжизненными. Он развернулся на тоненьких лапках и весело поскакал к хозяину в темноту.

– Стой, скотина рогатая!
– заорал я.
– Мы не договорили! Хорь, слышишь меня? Пни своего беса, верни обратно, разговор не окончен!

Тишина. Где-то слабо хрустнула веточка, зашумела листва кустарника и все стихло.

– Тупое мобское рыло!
– вслух выругался я, и раздраженно пнул шкаф. Внутри него что-то загремело, дверца жалобно скрипнула и открылась. Звук упавшей баночки. Шарики!

– Хорь! Я отдам тебя все гранулы, что у меня есть!
– закричал я в темноту.
– И еще принесу!

Взлетела вспугнутая птица и больше ни звука... Да он смертельно боится своего пета, другого объяснения его глухоты просто не было.

Стоп! А ведь действительно, может остальные игроки из расписки тоже варлоки? Заговор демонов, превращающих хозяев в ручных наркоманов? Но зачем им это?

Один из этих слабоумных рядом с сестрой. Воображение мгновенно нарисовало кружок шепчущих варлоков. Капюшоны, пентаграмма, а в ее центре - костер с распятой сестренкой и пляшущие вокруг бесы. Жар огня, пронзительный женский визг.

Черт, похоже, здесь псих именно я. Откуда в моей голове такие картинки? Найду Лапулю, а потом буду думать, что делать.

На светлеющем горизонте еще виднелись огни большого города, но звезды на небосводе уже гасли одна за другой, а первые лесные птахи прочищали горло осторожным чириканьем. Низкий туман скрыл реку и берег, отчего мост казался висящим над седым и неспокойным морем.

Сейчас его пересекала колонна зловещих темных фигур, словно оживших из страшной сказки. Призраков не меньше десятка, тащат на себе что-то длинное. Похоже, змею. Идут медленно, ног не видно. Казалось, они плывут, направляясь прямо ко мне. Промахнуться было бы трудно - будка прямо на перекрестке.

Они, наконец, доплелись до окошка, и в первых двух я узнал игроков, отправленных мной к людоедам. Еще трое стояли чуть позади и пинками придавали пленникам нужное направление. Цепочка связанных между собой гуманоидов для пущей надежности привязана к бревну, которое они и несли на плечах. Неудивительно, что так долго шли.

– Принимай груз, - устало сказал один из милишников.
– Только нас теперь пятеро, мы поделились квестом. Одни не справлялись. Мобы злющие как собаки - живьем трудно взять. Всю ночь промаялись.

Я задумчиво почесал затылок. Ребята старались на совесть, надо отблагодарить как следует. Правда, совершенно уморили жертв этим бревном. Содержимое средних полок шкафчика должно окупить их усилия.

Судя по просиявшим лицам, все остались довольны. Ну, молодцы. Заслужили. А у меня теперь солидный запас тел на выбор: три унылых шахтера с натруженными, мозолистыми руками, четыре крепких, угрюмых людоеда и очаровательная каннибалочка. Вот ее придется отпустить, вселяться в женское тело мне не хотелось.

Такая странная гендерная избирательность в очередной раз навела на мысль, что есть скрытое от меня прошлое. Пусть я его не помню, но оно невидимо обуславливает мои мотивы, действия и даже мировосприятие. А откуда такая 'карма' могла бы появиться у моба?

Раздав подарки, я попросил игроков привязать добычу в свинарнике. Там спокойно и никто не увидит. Будет удобно менять тела по мере износа. Лица у всех разные - отмыть, переодеть и едва ли кто-то отличит меня от человека. Табличек с именами над головой тут нет.

Игроки не уходили, мялись и перешептывались между собой. Что еще надо?

– Нам бы квест на 'меч-кладенец' под яйцеглотом, - смущенно выдавил один из них.

– А что, кто-то сделал его?
– недоуменно спросил я, поскольку сам и придумал это задание, послав наглецов на погибель.

– Мы вечером видели игрока с ним. У них на троих вышло два делевела, только он выжил и откопал. Дашь?
– парень с надеждой посмотрел на меня.

– Хорошо. Даю квест на меч, закопанный под одним из пыпырчатых яйцеглотов в темном лесу...
– я не очень уверенно произнес доморощенный ритуал посвящения.

Поразительно. Мои фантазии меняют реальность! Выходит, я намертво 'вшит' в игровую систему. Хотя так же можно сказать о любом объекте или событии. Ничего не происходит беспричинно. Любые усилия и изменения, даже просто размышления о них - всегда результат тысяч невидимых нам причин. Разве кто-то выбирает мысли, приходящие в голову? Или особенности своего ума, которые заставляют выбрать и принять одну из них, воплощая ее уже действием?

Я взял яблоко со стола. Поднес ко рту. Положил обратно. Есть ли у меня свобода выбора? Съем или положу обратно - любое действие опирается на волевой импульс в уме, который решил следовать одному пути из нескольких, пришедших мне в голову.

Люди в одинаковых условиях поступают по-разному. И эта уникальность имеет причины, лежащие в нашем прошлом - то, что сформировало наш ум и его привычки, заставляя выбрать именно так, а не иначе. И где же свобода воли? В чем разница тогда между человеком и мобом, если оба лишь обусловлено реагируют?

Может быть, бесконечная картина мироздания статична, неизменна и жестко зафиксирована на полотне времени. Кажется, что мы путешествием вдоль безначальной и бесконечной стены событий, уткнувшись носом в ее небольшой кусочек перед глазами. Но наше сознание всегда в настоящем и никуда не двигается. Оно само, как бы создает свой мир, 'проматывая пленку кадров-картинок' мимо себя, подобно старинному кинопроектору. Прошлое лишь удобная для ума концепция, воспоминание, содержимое памяти, а на него опирается уже фантазия о еще неизвестном будущем. И есть иллюзия наличия самонадеянного существа, ожившего на экране в луче проектора, полностью уверенного в том, что оно сможет изменить уже нарисованный фильм...