Расчет только наличными, или страсть по наследству
Шрифт:
Остальные сотрудники тоже не особенно радовали Иллариона. Ленивые бездельники.
«Ладно, пока они работают и делают вид, что стараются, я буду делать вид, что выплачиваю им зарплату.
И все-таки вопрос оставался открытым. Неужели бабушка оставит все этому треплу? Или дело вовсе не в бабушке?»
Смазливый двоюродный брат его все детство пиликал на скрипке, играл в шахматы, запоем читал и к тому же весьма нравился женской половине.
Ему везло всегда и во всем. Он так бесил Игнатьева. Илларион завидовал ему до исступления. Завидовал всему, а главное — любви, которая
Весь день Илларион Игнатьев маялся. Его мучили фантастические планы и идеи. Он так и не придумал, как подступиться к ним, а главное, как найти то, что так необходимо ему самому. Именно ему — Иллариону. Оставалась последняя и самая простая идея — шантаж.
— Лера-Валера, ты факс отослала? — забарабанил пальцами по столу Илларион.
— Какой факс, Илларион? — искренне удивилась Лерочка.
— Нам заказ прислали, помнишь, из Липецка? Большой заказ! Ты счет им по факсу отправила или нет?
— Да, конечно, я все отправила.
— Покажи мне этот факс.
— Одну секунду, Илларион, одну секунду, сейчас я его поищу.
Лерочка вибрировала под сокрушающим нордическим обаянием шефа.
Она знала про него очень много по-настоящему важных вещей. Первое: он не женат и вполне состоятелен и упакован. Ну, не Крез, конечно.
Второе: умен, расчетлив, красив, перспективен. Спрашивается, что еще надо человеку, работающему секретаршей у такого яркого индивида?
Остальные детали для Валерии уже не имели большого значения.
Хотя она была прекрасно осведомлена и о тайных нюансах жизни Иллариона.
Игнатьев вызывал в ее душе массу эмоций и неконтролируемых желаний. Она старалась стать незаменимой умницей, красавицей лично для него. Но до сих пор Лерочке никак не удавалось дождаться адекватной реакции от любимого.
Любимый использовал ее и в хвост и в гриву. Затыкал ею все щели и дыры и на работе, и в домашнем хозяйстве.
Шеф доверял ей и легко распоряжался свободным временем Валерии. Она постоянно была с ним на связи и постоянно выполняла личные поручения Иллариона.
— Лерусенция, а что, нельзя подколоть отправленный факс в подходящую по случаю папку, а? И где мой кофе? — язвительно поинтересовался Илларион.
С ролью невыносимо придирчивого шефа он не только отлично справлялся, но и наслаждался ею. Бурные чувства Лерочки его не трогали, хотя и доставляли некоторое слабое удовольствие.
«Какая упитанная редкая дура. Мнит себя великим стратегом. Смешно!»
— Уже налила. Пожалуйста, пейте на здоровье, — Лерочка поставила чашку на стол к Игнатьеву и застыла, изображая готовность номер один.
— Что там с монтажом в Пыжевском переулке? — допрашивал Илларион, смачно прихлебывая. — Да ты сядь, Валерик. А пирожные остались?
Игнатьев был трогательно привязан к сладкому и требовал от Валерии постоянно следить за запасами сладостей, что она ревностно и с удовольствием делала.
«Красивый, милый, добрый Илларионушка.
Он так любит шоколад. Сразу ясно, что человек он великодушный». — Лерочка была в восторге от кулинарных пристрастий начальства.— Нет, но я сегодня купила свеженьких, Илларион Егорыч. Сейчас принесу.
Валерия метнулась к двери и мгновенно вернулась с пирожными, выложенными на блюдце. По пути к столу шефа она рискнула совершить замысловатое па, напоминающее реверанс. И чуть не упала на Иллариона.
Игнатьев хитрый маневр разгадал, но не дрогнул. И секретаршу не подхватил, не поддержал. Пришлось Валерии самостоятельно обретать равновесие.
«Ого, разбежалась. Так и падает в руки.
Дудки, Лерочка. Мне и без тебя проблем хватает. Красавица ты моя ненаглядная».
Игнатьев откусил кусочек шоколадного пирожного и повторил:
— Что там с Пыжевским?
Лерочка подавила вздох, и мучительные складки исказили ее высокий и чистый лоб. Она думала. Вспоминала. Соображала.
Через три минуты изрекла:
— Вчера и позавчера наши ездили монтировать всю установку.
— Лерусенция, я знаю, что они ездили монтировать. Мне интересно другое, закончена ли работа? — Игнатьев старался не раздражаться.
— Ну, Илларион Егорыч, — заныла Валерия, — я от такого напряжения совершенно теряюсь. То факс отправь, то рабочих проконтролируй.
Лерочка присела на краешек стула и потерла виски руками. Она была в скорби. Желтые глаза излучали преданность и любовь. Илларион закурил сигарету и прищурился.
— Лер, кончай шалить, побаловалась, и хватит. Пойди, позвони рабочим и все узнай.
— Сию секунду, Илларион. — Валерия схватила телефонную трубку, потыкала пальчиками кнопки и закричала:
— Борька, это Лера. Что с объектом? Закончили? Да? А я не помню. Не говорил ты мне ничего! Ну, забыла, бывает. Ладно, не ори, передаю трубку Иллариону Егорычу.
Игнатьев вздохнул и протянул руку к телефону.
— Здорово, Борис. Слушаю тебя внимательно. — Игнатьев нервно барабанил пальцами по столешнице и периодически хмыкал.
— Привидения? Какие еще привидения! Пить надо меньше. Что? У вас что там, психоз массовый? Давай так: заезжай ко мне. Да, сейчас, немедленно. Да, жду. Ладно. Договорились.
Илларион мученически взглянул на Лерочку и пожаловался:
— Привидения у них там объявились. Напьются в стельку, а потом привидения их навещают. Нет, терпение мое лопнуло. Сейчас приедут, и я с ними разберусь. Призраки чумазые.
— А Борис не пьет, и этот, как его, Вадим тоже непьющий, Илларион Егорович, я это точно знаю, — Лерочка старалась в меру сил утешить начальство. — Может, кофейку свежего с конфетками, а?
«Точность — это не твоя стихия. Бестолочь ты, дорогуша», — подумал Игнатьев.
— Давай, тащи и кофеек, и пожрать чего-нибудь. Да, и покажи мне липецкий факс. Ты запомнила, Лерунь? — На лице Игнатьева застыло сомнение.
Валерия выпрямилась и неторопливо покинула кабинет начальства.
«Запомнила я все. Не даун. Только и слышишь: пожрать да пожрать. Здоров ты жрать!» — Складочки пролегли на высоком и чистом Лерочкином челе. Она пожала плечами и занялась готовкой.