Расчет только наличными, или страсть по наследству

Жуткое впечатление. Темный паркет. Почти черные стены и уродливые картины. Не хватало еще только хрустального шара. Как можно жить в такой обстановке?

Марья вцепилась в Илью.

Он осмотрел кухню, ванную и гостиную. Осторожно заглянул в следующую комнату и присвистнул.

— Маня, иди сюда, не бойся.

«Я и не боюсь, только мне как-то не по себе. Дышать нечем. Голова кружится, в висках стучит. Неужели вся эта история, наконец, закончится?»

Она вошла в спальню вслед за Ильей.

На двуспальной кровати, лицом в подушку, лежал полностью одетый человек. Илья включил свет, но человек не пошевелился. Марья зажала рот обеими руками.

Она узнала Григория.

— Ну, это и есть знаменитый Вольский? — недоуменно спросил Илья.

— Да, он, Гришка. Он живой?

Илья подошел к кровати и присел на краешек коричневого покрывала. Он прикоснулся двумя пальцами к шее Вольского и довольно кивнул.

— Живой, только сон у него неестественно крепкий, небось, Илларионушка постарался. Сейчас будем будить.

— А это не опасно? — всполошилась Марья.

— Не боись, Маруся, мы аккуратно, — бодро ответил Илья. — Ты иди в ванную, набери в стакан воды из-под крана, найди платок и бегом сюда.

Илья осторожно потряс Григория сначала за одно плечо, потом за другое. Вольский не реагировал. Илья аккуратно перевернул его на спину и вздохнул.

У Вольского было бледно-зеленое помятое лицо и синие круги под глазами. Веки казались склеенными. Обросший, небритый и замученный.

Зазвонил мобильный.

— Да-да, Толь, нашли. Жив вроде, но он под действием какой-то хреновины, разбудить не можем, но разбудим обязательно. Ты врежь там Илларионушке от души. А, уже? Молодец. Я приду, добавлю. Скотина редкая этот Игнатьев. Все. Отбой.

— Маш, я заждался, — кричал Илья.

Гришкины веки дрогнули.

— Маш, быстрей.

Она влетела в спальню.

— Бегу, там тараканов столько! — морщилась Марья, подавая стакан воды и собственный платок.

— А вот за воду спасибо, Машка, — тихо проговорил Григорий.

Спасатели вздрогнули и одновременно уставились на внезапно заговорившего больного.

— Господи, как я рада, — всхлипнула Марья. Илья деликатно помалкивал.

— А где Илларион? — поинтересовался Гриша, глотнув воды.

— У меня дома, в наручниках. Мы его арестовали. Ты сумеешь двигаться? — Машка оживала.

Вольский допил воду и попросил добавки.

— Да. Я встану, но вы мне должны помочь. Немного. — Он помолчал и спросил: — Мы — это кто?

— Мои новые друзья. Илья Петрович Андреев, — Машка жестом указала на своего спутника, — и Анатолий Михайлович Печкин, он ждет нас у меня. Кстати, и Илларион там же.

— Коротко и ясно, — задумчиво обронил Гриша.

— Гришка, я больше не могу выносить этого кошмара, расскажи мне немедленно всю правду. — Марья трясла Вольского за руку. — Немедленно.

— Не получится, — возразил Григорий. — Первым делом самолеты. Я так рад возможности покинуть этот негостеприимный дом, что хочу сделать это как можно быстрее.

Андреев помог Григорию подняться, Вольский захватил любимую трубку, и они направились к выходу.

На дворе лил дождь, гремел гром. Уличные фонари тускло светили. Вольский прерывисто дышал открытым ртом.

— Свобода! — заорал Гришка. — Свобода!

Через десять минут они ввалились в квартиру Сергеевой.

Машка распахнула окно и холодный воздух заполонил кухню.

— Гриш, я тебя покормлю, но если ты в состоянии говорить, то объясни нам хоть что-нибудь в этой жуткой истории.

Вольский прислонил голову к стенке и обвел всю компанию внимательным взглядом.

— Я думаю, что Илларион уже прояснил некоторые моменты. Собственно, объяснять больше нечего.

— Гриш, а ты в Малаховке, на даче, был? Ты мне дверь отпер?

— Сложный вопрос. Физически не был, Маруся, но некоторым образом все же присутствовал. И немного тебе помог.

— А в Ницце из моря кто меня вытащил?

— Видимо, местный житель, предположительно француз, — засмеялся Вольский.

— Я ведь серьезно тебя спрашиваю. Кто? — покраснела Машка.

— Сдаюсь. Та же занятная история. Похоже, что я тебя вытащил. Но не думаю, что данный вопрос относится к категории важных. Сейчас вы потребуете изложить причины и способы. А мне очень кушать хочется. Маш, покорми страдальца.

— Гриша, изложи, пожалуйста, причины и способы, — взмолилась Марья. — А я тебе котлетки разогрею.

Она включила газ под сковородой и бухнула пять котлет.

— Доступ через информационное поле был открыт. Явление редкое и уникальное. Как тебе это удалось, Маруся?

— Мне удалось открыть доступ? — изумилась Машка и перевернула котлеты.

«Ах, силы небесные, доступ я открыла! Когда? Где? Батюшки, так и в свои необыкновенные дарования поверить недолго». Сергеева задрала подбородок вверх.

— Именно тебе. С кем ты общалась перед поездкой на дачу в Малаховку? Где была?

— Я была на сеансе у экстрасенса, Лены Коршуновой, она почему-то называет себя посредником. И прошла через жуткую процедуру установления канала связи то ли с космосом, то ли с энергетическими полями информационного поля, то ли еще с чем-то. Я старалась особо не вникать. Не до того мне было.

Григорий вздернул брови.

— Вопрос исчерпан.

Машка покачалась из стороны в сторону.

— Ничего себе исчерпан. Где, спрашивается, нормальное объяснение? По какому праву ты молчишь? Я требую вразумительных, конкретных и доступных каждому комментариев. Почему я должна верить в каналы связи, информационные поля и прочие ужасы?

— Знаешь ли ты, Маруся, что такое электрический ток? — Гришка с урчанием проглотил первую котлетку.

— Знаю, электроны двигаются, — напряглась Машка. С физикой у нее были сложные и запутанные отношения.

«Подумаешь, сложность. Поток положительных и отрицательных электронов. Разноименные притягиваются, а одноименные отталкиваются».

Сергеева фыркнула.

— А что?

— Отлично. Электроны эти самые ты видела? Осязала, обоняла? Нет, потому что тебе еще в школе постановили, что есть электроны и есть движение электронов, из которого вытекает наличие электрического тока и всего, что к нему прилагается. Верно? — исчезла вторая котлетка. Вольский продолжал: