Раскаленная луна

— И последний член Совета — Искатель.

Крупный, пышущий здоровьем, мужчина, на голову выше всех присутствующих, вставать не стал. Просто добродушно улыбнулся, продемонстрировав ряд белоснежных, крепких зубов. Неприметной внешности, он излучал такую харизму, что если бы спросил меня что-нибудь, тут же получил бы полный, развернутый ответ. С таким человеком приятно поговорить, спросить совета, поделиться тем, что волнует и тревожит душу.

— Он занимается отбором адептов, следит за подрастающим поколением охотников. Именно к нему у нас и возник первый вопрос. Почему, твое, Рэм, появление на свет, осталось для нас тайной. И, как я уже сказал в нашу первую встречу, мы навели кое-какие справки…

Глава 8

— Абсолютно верно, — начал Искатель, звучным бархатистым голосом. — Дело не в том, что новорожденного охотника от нас умышленно скрывали. Нет. На самом деле, о нем никто не знал. Видишь ли, Рэм, — тут он внимательно, даже как-то сочувственно, на меня посмотрел. — Мы тут провели небольшое расследование и определили, кто твой отец.

Кто мой отец? Да я и без всяких расследований знаю, кто он. Сволочь, вот кто. Бросил маму беременной, не сказав о своем уходе, не объяснился, даже записки не оставил. И ни разу не поинтересовался, как она живет, и как растет его отпрыск.

— И что? — как можно безразличнее произнес я. — Кто он?

Искатель нахмурился и, закусив губу, принялся перебирать документы в папке.

— Вот, — произнес он, вытягивая лист бумаги с прикрепленной к нему фотографией и передавая его мне. — Сходство с тобой удивительное.

Что правда, то правда. Казалось, я смотрел в зеркало сам на себя. Те же светло-каштановые волосы, карие глаза, нос чуть с горбинкой, упрямая линия губ и волевой подбородок. Только прическа другая, под горшок, и уши оттопыренные — даже длиной волос не скроешь. А я всю жизнь стригся коротко. Теперь понятно почему: подсознательно не хотел быть похожим на своего блудного папашу.

— Алексеев Роман Валерьевич, — прокомментировал Искатель, — тысяча девятьсот тридцать седьмого года рождения.

А вот с этого момента поподробнее! Не нужно быть гением, чтобы подсчитать, в каком возрасте мои родители познакомились. Нет, конечно, все в жизни бывает, но, помниться, мама рассказывала, что встречалась с весьма привлекательным юношей, но никак не пятидесятилетним мужиком.

— И когда сделана эта фотография? — скептически произнес я.

— В тысяча девятьсот восемьдесят втором году.

— Ничего не понимаю… Он ни капли не постарел.

— А тут и понимать нечего, — снисходительно пояснил Искатель. — Наша внешность очень часто не совпадает с возрастом.

Ну я и остолоп! Забыл, что регенерация, доставшаяся охотникам от вампиров, имеет очевидные плюсы? Нечеловеческая сила, быстрое исцеление от ранений, а теперь еще и солидная прибавка к жизни — вот свезло-то!

— Понятно, — я смахнул выступившие на лбу капли пота. Жара добралась и до меня, так что надо было как можно скорее кончать со всеми формальностями. — Но вы же сами сказали, что вампироборец должен отказаться от своего прошлого, в том числе, от имени. А отца называете Романом. Это же не кличка, правда?

— Нет. Совсем нет. — Сдвинул брови Искатель. — Охотник носит свое второе имя, пока… пока жив.

Вот те на… Если уж папашу так официально величают, значит… не встретиться мне с ним. По крайней мере, на этом свете.

В комнате повисло тяжелое молчание. Орхидея отвела взгляд, сконцентрировавшись на перебирании лежащих перед ней документов, Док вытер лоб аккуратно сложенным платком, Валет усиленно рассматривал сложенные на столе руки. Ирбис, теребя листок бумаги, вздохнул и первым нарушил тишину.

— Рэм. Мне очень жаль. Роман был… хорошим охотником, опытным бойцом и отличным стратегом. Но ты же понимаешь, в нашем деле никто не застрахован от… трагических случайностей.

Ирбис говорил медленно, тщательно подбирая слова, как будто шел по минному полю, продумывая каждый шаг. И ощущение, что он явно чего-то скрывает, возрастало с каждой осторожной фразой.

— И когда же произошла эта трагическая случайность? — Нельзя сказать, что новость о гибели отца как-то меня взволновала. Странно переживать за человека, которого никогда не знал. Но поинтересоваться стоило, хотя бы для семейного архива.

Ирбис тяжело вздохнул. Так, будто воспоминания до сих пор бередили его душу, а быть может ему просто не хотелось поднимать эту тему. Но он заговорил, медленно и немного отстраненно, а его тонкие пальцы тем временем запорхали над листком бумаги, складывая по невидимым линиям, выворачивая наизнанку и снова перегибая слой за слоем.

— Это случилось еще до твоего рождения, Рэм. — Продолжил он рассказ. — Роман никуда не исчезал и, зная его как порядочного и ответственного человека, могу предположить, что он бы ни за что вас не бросил. Он исчез, потому что погиб. Если б мы только о вас знали… Многое сложилось бы иначе.

Да уж. Иначе. Но кому нужны эти ненужные "если бы, да кабы"? Мать всю жизнь надеялась, что отец одумается и вернется. Узнает, что у него сын и непременно приедет. Мне-то она ничего не говорила, но я часто слышал ее разговоры с бабушкой, слезливые вздохи и причитания о горькой женской доле, разбитом сердце и несправедливой судьбе. Мама так и не смогла поставить точку на своем прошлом, и даже годы спустя в каждом потенциальном муже видела предателя.

Листок бумаги в руках старейшины уже приобретал форму, правда, пока не очень понятную…

— Тебе, должно быть, интересно, как именно погиб твой отец. Он пал в сражении с вампиром. Допустил ошибку, а противник не преминул ею воспользоваться.

— Его звали Лис?

— Что? — не понял Ирбис.

— Не противника. Моего отца. Его звали Лис?

— Откуда ты знаешь? — главный нахмурился, отчего его лоб прочертили глубокие морщины, а губы дрогнули, сжавшись в тонкую полоску.

Неизвестно почему, но упоминание охотничьего имени отца вызвало странную реакцию. Орхидея перестала перебирать бумаги и замерла, сомкнув пальцы в замок, Док насторожился, сосредоточенно щелкая колпачком ручки, Искатель начал похлопывать ладонью по столу. Только Перс с невозмутимым видом разглядывал вьющуюся под потолком муху. И их наигранное безразличие заставляло задуматься… Что же такого мой отец натворил? Но томить присутствующих предположениями я не стал и пояснил:

— Сторож в общежитии, Фил, уже несколько раз назвал меня Лисом. И, судя по фотографии отца, ошибиться нетрудно.

— Ах, да. Конечно же… — Ирбис вновь зашуршал бумагой, отогнув два заостренных кончика и расправив уголок с другой стороны. Затем, поставив получившуюся фигурку на стол, откинулся на спинку кресла. Забавный у него получился зверек-оригами. Узкая хитрая мордочка с открытой пастью, полусогнутые лапы, длинный хвост — на меня, ухмыляясь, смотрел бумажный лис…

— Ну, — сменил тему Валет, поправляя галстук. — Если с прошлым Рэма мы разобрались, осталось решить главное — готовы ли мы принять в наши ряды нового охотника, и не противоречит ли это его намерениям?