Раскол Церкви

– Забудь об этом, - фыркнул Кэйлеб.
– У моего Дома долгая память на раны и врагов, Мерлин. Я подозреваю, что у Гектора она еще длиннее. Кроме того, даже если бы я захотел зарыть топор войны вместе с ним, он бы никогда в это не поверил. Точно так же, как я никогда бы не поверил в то же самое насчет него. И я не собираюсь оставлять его у себя за спиной, тем более с любым современным флотом, в то время как храмовая четверка работает над тем, чтобы убедить все крупные королевства в Хэйвене и Ховарде напасть на нас с фронта! Я мог бы согласиться на то, чтобы позволить ему отречься от престола и... переселить его и всю его семью. Ты понимаешь, я бы не хотел отказываться от вида его головы на пике возле его собственного дворца, но я не хочу увязнуть в трясине в Корисанде больше, чем любой другой человек, так что, если есть другой способ убрать его из кухни, я, вероятно, соглашусь за это. Но это все, на что я готов распространить свое прощение. Если это означает рисковать осложнениями долгой войны, то так тому и быть. Я воспользуюсь шансом дать храмовой четверке время, но не оставлю Гектора или кого-либо из его приближенных сидеть на троне позади меня.

Последняя фраза прозвучала голосом человека, приносящего торжественную клятву, и Мерлин кивнул. Правда заключалась в том, что в том, что касалось Гектора, он был полностью согласен с Кэйлебом.

– Если это то, что вы хотите сделать, Кэйлеб, то я считаю, вам придется придумать, как действовать против него как можно быстрее, - сказал он.
– Если Шарлиэн думает именно так, как я предполагаю, и если она так же решительно относится к вашим предложениям, как обычно относится к решениям, то вы, вероятно, обнаружите, что Чисхолм даже более готов, чем вы, выступить против Корисанды. Но Тартариэн тоже прав. Даже при объединении с Чисхолмом я не вижу никакого способа, которым вы могли бы планировать более одного зарубежного наступления одновременно. Во всяком случае, если в обоих наступлениях, о которых идет речь, задействованы армии.

– Что возвращает нас к Нарману, - согласился Кэйлеб. Он задумчиво поджал губы, затем выпрямился.

– Я знаю, что это привело бы Бинжэймина к апоплексическому удару - он не доверяет Нарману настолько, насколько может, - но, честно говоря, я бы предпочел достичь дипломатического решения с ним, а не с Гектором. Во всяком случае, он достаточно близко, а Эмерэлд достаточно мал, мы почти наверняка могли бы раздавить его, если бы он снова решил заняться приключениями.

– В самом деле?
– Это был первый раз, когда Мерлин услышал, чтобы Кэйлеб даже упомянул о возможности какого-либо урегулирования путем переговоров, когда дело касалось Эмерэлда.

– Не пойми меня неправильно, - сказал Кэйлеб более мрачно.
– Я действительно планирую добавить Эмерэлд к Чарису. Возможно, Нарман все это время беспокоился об этом, но правда в том, что со всех точек зрения, особенно со стратегической, мы не можем позволить себе оставить Эмерэлд независимым. Единственный реальный вопрос заключается в том, как мы собираемся изменить этот статус. Учитывая то, в чем Нарман был просто участником, независимо от того, была это его идея или нет, я вполне готов сделать это трудным путем, если это то, что нужно. С другой стороны, я не так привязан к идее увидеть его голову на пике, как к тому, чтобы увидеть там голову Гектора.

– Из того, что я видел из недавних разговоров Нармана, я не слишком уверен, что он осознает это тонкое различие, - заметил Мерлин.

– Что на данный момент меня нисколько не беспокоит, - злобно улыбнулся Кэйлеб.
– Чем больше он сейчас беспокоится о своей голове, тем больше вероятность, что он будет... поддаваться благоразумию, скажем так, когда придет время? И я хочу, чтобы он четко понял, что все выигрышные военные карты находятся в моей руке, а не в его. Если - и обратите внимание, что я говорю "если", Мерлин, - я в конечном итоге предложу ему любые условия, кроме безоговорочной капитуляции и вида на эшафот, это не будет дискуссией между равными, и я намерен, чтобы он это понял. Однозначно.

Мерлин просто кивнул. Это была игра, которой Кэйлеб научился у своего отца, а Хааралд VII был одним из самых опытных деятелей... практической дипломатии, которых когда-либо порождал Сэйфхолд. Очевидно, Кэйлеб намеревался продолжить эту традицию. На самом деле, его версия дипломатии оказалась значительно более мускулистой и безжалостной, чем у его отца.

Но если бы Хааралд оказался в положении Кэйлеба, я думаю, он принимал бы много таких же решений, - размышлял Мерлин.

– Подумай обо всем, что ты видел, о том, что задумали Нарман и как его там, Жэзтро, - сказал Кэйлеб.
– Завтра утром мы с тобой встретимся с Брайаном, и я собираюсь сказать ему, что в конце концов решил позволить ему пойти навестить Нармана. Уверен, что мы втроем сможем придумать подходящий способ повысить температуру на кухне Нармана.

VIII

Камера Эрейка Динниса и площадь Мучеников, Храм Божий,

город Зион,

земли Храма

Эрейк Диннис использовал свою трость с серебряным набалдашником, чтобы встать на ноги, когда он поднялся с колен перед простой иконой Лэнгхорна. Колено, которое было наполовину искалечено после его падения полтора года назад, в последнее время доставляло ему еще больше проблем. Нет, - размышлял он, глядя в свое узкое окно, - это не будет проблемой намного дольше.

Его губы дрогнули в том, что можно было бы назвать улыбкой, когда он отошел от окна и осмотрел маленькую, спартанскую камеру, которая была его домом последние три с половиной месяца. Ее голые, ободранные каменные стены, узкие, зарешеченные окна и толстая, надежно запертая дверь были далеки от роскошных апартаментов, которыми он наслаждался, будучи архиепископом Чариса, до своего другого, более серьезного падения. И все же...

Он повернулся к маленькому письменному столу под единственным окном и устроился на стуле за ним. С тех пор, как он был заключен в тюрьму, единственным материалом для чтения, который ему разрешали, был экземпляр Священного Писания и двенадцать толстых томов Озарений.

Он коснулся золотого скипетра Лэнгхорна с тонкой резьбой, выгравированного на кожаном переплете. Он признал, что за последние несколько десятилетий потратил не так уж много времени на чтение этой книги. Возможно, консультировался с ней, когда ему требовался конкретный отрывок для епископского указа. Поиска библейской основы для пастырского послания или одной из его нечастых проповедей. Но он по-настоящему не читал ее с тех пор, как получил рубиновое кольцо епископа. Не то чтобы это было неуместно, но он тщательно изучил ее в семинарии, регулярно проповедовал по ней, будучи младшим священником. Он уже знал, что в ней содержится, не так ли? Конечно, он знал! А обязанности и ответственность епископа, а тем более архиепископа, требовали слишком много ежедневного внимания. Времени на чтение не было, а его приоритетами были дела его офиса.

Это было прекрасное оправдание, не так ли, Эрейк?
– спросил он себя, поглаживая кончиком пальца скипетр, бывший эмблемой ордена, к которому он принадлежал... пока тот не изгнал его.
– Жаль, что ты не проводил с ним больше времени. По крайней мере, тогда ты возможно был бы лучше подготовлен к этому моменту.

И, возможно, в конце концов, это не имело бы никакого значения, поскольку и Писание, и Озарения предполагали, что те, кто призван служить пастырями во имя Бога, будут достойны своего призвания.

А Эрейк Диннис таковым не был.

Интересно, что бы произошло, если бы Клинтан заставил всех епископов и архиепископов Церкви провести несколько месяцев наедине с Писанием на диете из хлеба и воды?
– причудливо подумал он.
– Вероятно, не то, что ему бы понравилось! У него и так достаточно проблем с одними Уилсинами, не добавляя к ним целую паству епископов, которые действительно читают Писание.

Что ж, в любом случае для Эрейка Динниса это уже не имело особого значения. Слишком скоро он узнает, чего на самом деле ожидал от него Бог в его жизни. Он был мрачно уверен, что это не будет отчетом, который ему понравится слушать, потому что, чего бы ни ожидал от него Бог, он потерпел неудачу. Потерпел неудачу, как и все люди, которые осмелились утверждать, что говорят от имени Бога, когда на самом деле они забыли Его.