Расколотая

— Знаешь, что случилось с Беном? — спрашиваю я.

Голова ее опускается. Она кивает:

— Нико рассказал мне, что он срезал свой «Лево», и лордеры забрали его. Но я не понимаю... Зачем он это сделал? Он был не из тех, кто задается лишними вопросами, вопросами, которые могут довести до беды. Тогда зачем? Будь я рядом, я смогла бы остановить его.

Я не отвечаю. Мне неприятно это слышать, но я боюсь того, как она отреагирует, если я признаюсь ей, что была с ним. Она не спрашивает об этом, поэтому Нико, должно быть, поведал ей лишь часть истории. Она не знает, сколь близки мы были с Беном.

— А что сказал Бен, когда я пропала? — спрашивает она.

И я вспоминаю, что поначалу он даже не сообразил, что она пропала, пока я не спросила его, где Тори, и тогда он попытался выяснить. Но ей знать об этом необязательно.

— Он ходил повидаться с твоей мамой.

— Да? А он говорил тебе, как все было?

Я колеблюсь.

— Расскажи, если знаешь. Пожалуйста, мне нужно знать. — И она хватает меня за руку. Моя рука холодная, и Тори набрасывает одеяло на нас обеих.

— Ладно, — уступаю я, откидываясь назад. Мне хорошо знакомо это мучительное желание узнать что-то такое, что ты никак не можешь узнать. — Бен сказал, что поинтересовался у нее, где ты, и она ответила, что ты там больше не живешь. Думаю, он решил, что ты уехала жить в Лондон, к отцу.

Тори фыркает:

— Да уж, конечно. Она бы и близко меня к нему не подпустила. И что было дальше?

— Она сказала, что тебя вернули.

— Вернули? Какое забавное слово для того, что произошло. — Она опускает голову.

— А что произошло, Тори?

— Ну, мне не приклеили на лоб ярлык «вернуть отправителю» и не сунули в почтовый ящик. Однажды ночью, когда мамы не было, они явились к нам и увели меня. Я была дома, спала, когда вдруг ко мне в комнату ворвались двое лордеров и утащили меня.

Я кладу руку на плечо Тори, пытаясь утешить, но она дергает плечом, сбрасывая ее.

— Она так и сказала? Что меня вернули? — Глаза ее наливаются слезами.

— Прости, мне не нужно было ничего говорить. Прости.

Тори подается вперед и прячет лицо в коленях:

— Раньше мы были так близки, мама и я!.. Когда я только начала жить с ней, она одевала меня в такие же наряды, как у нее, брала с собой на все вечеринки своих друзей. А потом, в прошлом году, все это прекратилось. Словно я стала отвлекать от нее слишком много внимания, и она больше не желала видеть меня рядом. Как надоевшая кукла, с которой ей расхотелось играть.

Тори медленно качает головой. В голосе ее слышатся всхлипывания.

— А мне нравилось быть в центре внимания. Я старалась понравиться ее друзьям. Сама виновата, не нужно было этого делать! Но все равно, где-то в глубине души я надеялась... то есть я никогда не думала, что она способна на такое. Знаешь, я все гадала, известно ли ей, что со мной случилось. Думала, она плачет по мне... — Тори швыряет книгу через всю комнату.

— Ненавижу, — шипит она.

Сбросив одеяло, она, прихрамывая, идет в кухню.

— Чаю?

— Э-э-э... да.

Тори гремит чашками. В дверях появляется Нико, на лице написано любопытство.

— Все хорошо?

Но он спрашивает не у меня. Он подходит к Тори, кладет руку ей на спину. И я вижу по ее глазам, что она его уже обожает.

Она кивает:

— Да. Спасибо, Нико. Хочешь чаю?

— Попозже. — Он поворачивается ко мне: — Как выпьешь чаю, зайди ко мне в кабинет, нужно поговорить. — И он снова уходит.

Она называет его Нико. Должно быть, он сказал ей, что Джон Хаттон не его настоящее имя. Как ей это удалось? Нико не доверяет людям. Никому. Тогда, в лесу, потребовались месяцы испытаний и тренировок, чтобы он хотя бы начал доверять мне. А ей назвал свое настоящее имя.

Я качаю головой.

— Сахар? — спрашивает Тори.

— Слушай, я не очень-то и хочу пить.

— Как знаешь. — И она ставит мою чашку в раковину.

Идет и подбирает свою книжку с пола, потом погружается в чтение с чашкой чая в руке.

У меня еще так много вопросов, которые я хотела бы задать ей. Как она сбежала от лордеров? Что стало с ее «Лево»? Но она уже вновь отгородилась от меня. Время разговоров закончилось.

Я стучу в дверь кабинета Нико.

— Входи.

Открываю дверь. В комнате диван, письменный стол, на нем — встроенный компьютер. Я догадываюсь, что он может ловко исчезать внутри стола, как будто его и нет вовсе. Книжные полки, очевидно, заставленные книгами по биологии, которые поддерживают учительскую легенду.

И Нико. Он улыбается.

— Показывай, что там у тебя.

Я вытаскиваю из внутреннего кармана рисунки и планы больницы. Он разворачивает их на низком столике перед диваном, жестом предлагает мне сесть рядом. Дотошно расспрашивает о позициях, мерах защиты и охране.

— Тебе, должно быть, все это уже известно.

— По большей части. Хотя охрана на входе была усилена. Что-нибудь еще?

— Полагаю, есть и кое-что новенькое. Кое- кто упомянул про систему технологической защиты.

— Какие-нибудь подробности?

— Нет. Но телефоны и компьютеры изменились. Они подсоединены к кабелям и проводам, которые уходят в стены. И мамин телефон там не работал. А раньше, по ее словам, работал.

— Интересно. Быть может, установлена сигнальная блокировка по всей больнице, что делает передающие устройства бесполезными.

— И дистанционные?

Нико бросает на меня быстрый взгляд.

— Вроде дистанционно управляемых бомб.

Он криво ухмыляется:

— Умница, Рейн. Совершенно верно. Хотя не думаю, что мы не сможем так или иначе все это обойти.

— Есть и еще кое-что.

— Да?

— Там где-то должен быть потайной выход. Во время последнего нападения лордеры быстро увели куда-то всех врачей. Слишком быстро. Спрятали их где-то.

— Интересно. Ты должна присмотреться, понаблюдать. Узнать все, что можно.

— Хорошо.

— Возможно, как-нибудь, когда ты будешь там, мы сможем устроить ложную тревогу, чтобы ты посмотрела, что к чему.

Мне вспоминается последнее нападение. Бомбы. Пули. Смерть. Лужи крови на полу. Перед глазами все плывет, живот сводит, и я заставляю себя дышать глубоко, чтобы успокоиться, чтобы дурнота отступила.

— Рейн! — говорит Нико и хватает меня за плечи. — Оставайся со мной!

С твердым нажимом его рук жар проникает сквозь влажную одежду к коже, помутнение проходит. Все четко и ясно.

— Да, я сделаю, что ты хочешь, все, что ты хочешь, обещаю.

— Вот и хорошо, моя особенная Рейн. — Он обнимает меня, и я наполняюсь теплом. Вопросы, которые я хотела задать, растворяются в этом тепле.

Он отпускает меня.

— Теперь насчет Тори.

— Да?

— Она может оказаться нам полезной. Посмотрим. В ней много гнева. Не знаю, сможет ли она научиться контролировать его, направлять. Но не забывай, что она по-прежнему представляет для нас угрозу, а привела ее ты. Если что-то пойдет не так, тебе не сносить головы. — Он целует меня в лоб. — Наверно, пора уже отвезти тебя домой.