Расколотый рыцарь

— Это хорошо. — Нам не нужно было, чтобы полиция задавала вопросы об этой хижине.

В какой-то момент мне придется снова позвонить Шефу Вагнеру и адвокату свидетелей-жертв. Я регулярно разговаривала с ними до похищения.

Или, может быть, я позволю сплетням маленького городка сработать в мою пользу. Они должны были знать, что Дрейвен — мой отец. Живя над его гаражом, они бы со временем поняли, что я больше не думаю, что он убил маму.

— Если по какой-то причине Дэш перестанет нависать над Брайс, мы должны сказать им. Несмотря ни на что.

— Согласен. — Исайя кивнул.

— До тех пор мы держим это при себе.

Он опустил взгляд. — Я ненавижу это.

— Я тоже. Эти секреты гложат меня.

— То же самое.

Может быть, нам двоим стоит поговорить об этом. Может быть, нам стоит все обсудить, чтобы убедиться, что мы сделали правильный выбор в самый ответственный момент. Но я беспокоилась, что, когда часть информации окажется на свободе, она не захочет возвращаться в свою клетку.

— Я лучше вернусь к работе. — Он встал с дивана, и я тоже встала и пошла за ним на кухню. Это была самая маленькая кухня, которую я когда-либо видела — Г-образные шкафы образовывали мизерную линию. Но в ней было все самое необходимое.

Я подошла к шкафу рядом с холодильником, где хранились мои принадлежности для выпечки, и достала мешок муки, банку сахара и пакет шоколадных чипсов.

Исайя остановился у двери. — Что ты делаешь?

— Мне нужно испечь печенье. Это наша единственная надежда.

Он не улыбнулся, но темнота в его глазах исчезла на долю секунды. — Оставишь одно для меня?

Для него, за то, что он сделал для меня, я бы пекла печенье каждый день. Конечно, я не могла этого сказать. Это было слишком интимно и утешительно для нашего зарождающегося брака.

Вместо этого я подмигнула. — Никаких обещаний.

ГЛАВА 5 ИСАЙЯ

— Пошли.

Я лежал на спине на ползучей земле, готовый нырнуть под установку, но остановился при слове Дрейвена.

Он пошел в сторону парковки. Дэш, Эмметт и Лео отложили свои инструменты и последовали за ним. Я вскочил на ноги и сделал то же самое.

Как Дрейвен услышал, я не знаю, но гул мотоциклов донесся до дороги, предшествуя длинной веренице мотоциклов. Мужчины на них были одеты в темные очки и черные кожаные сюртуки.

Черт.

Как только Дэш заметил их, он бросился к двери офиса. — Брайс! Запри. Ты и Прес убирайтесь с глаз долой.

Я поднял глаза к потолку. Женевьева была наверху и пекла печенье, чтобы успокоить свое разбитое сердце. Оставайся на месте, куколка.

Возможно, она заинтересуется шумом и выйдет, но я готов был поспорить, что стоит ей взглянуть на этих мужчин в жилетах того же фасона, что и у похитившего ее человека, и еще до наступления ночи она будет на полпути обратно в Колорадо.

Лео подошел к скамейке с инструментами. Со стороны казалось, что он не очень торопится, но его шаг был вдвое быстрее, чем обычно. Он достал из кармана ключи, открыл ящик, который я не открывал раньше — у меня не было ключа, — и достал три пистолета.

У меня свело живот. Только не это. Последний раз оружие в этом гараже было в тот день, когда мы поехали в горы и моя жизнь перевернулась с ног на голову.

Лео засунул один пистолет в пояс джинсов, прикрыв его футболкой, а остальные отнес, передав их Дэшу и Эмметту за спину. Дрейвен после разговора с Женевьевой слонялся по гаражу. Он нагнулся и достал из сапога пистолет.

Все, что у меня было, это чертов гаечный ключ на три восьмых дюйма.

— Надо было забрать отсюда Брайс, — сказал Дэш. Обычно он не работал по пятницам, но после того, как они приехали объявить о помолвке и ребенке, он решил провести несколько часов с Эмметтом и Лео, разрабатывая новый проект на заказ, который они начнут через пару недель.

Может, он и не хотел быть здесь, но я был

рад, что он здесь. Было много пятниц после обеда, когда только я заканчивал работу, а Пресли была в гараже. Я бы не представлял, как в одиночку справиться с тринадцатью мотоциклами, въезжающими на парковку.

Мужчины припарковались в длинный ряд, растянувшись на расстояние всех четырех дверей магазина и фактически заблокировав нам вход в магазин. Единственный путь к нашим мотоциклам, припаркованным вдоль забора, лежал мимо них. Машина Женевьевы и Jeep Пресли, припаркованные перед офисом, тоже не были вариантом.

По моей коже поползли мурашки.

Мы были в ловушке.

Рев мотоциклов был оглушительным. Он эхом отражался от стен и пола, отскакивая от бетона и металла. Никто из мужчин не закрыл их. Они сидели на них, широко расставив ноги на асфальте для равновесия, и смотрели на нас — стена темных глаз и шума.

Это было пугающе. Так вот что это было? Запугивание и страх? Если остальные ребята и нервничали, то не подавали виду. Дэш и Эмметт скрестили руки на груди. Лео держал руку в кармане, как будто это происходило каждый день. Дрейвен выглядел скучающим.

Я держался совершенно неподвижно, каждый мускул моего тела был напряжен. Слабый человек в группе ерзал. Слабый человек избегал зрительного контакта и позволял своим нервам взять верх над контролем. Именно поэтому слабый человек страдал первым — урок, который я усвоил в первую неделю пребывания в тюрьме.

Противостояние продолжалось, и у меня заложило уши, пока, наконец, человек, сидевший на центральном мотоцикле, не поднял руку и не выключил двигатели. Наступила тишина, когда грохот уплыл в облака.

Тот же мужчина спрыгнул с мотоцикла, засунув тени в волосы. Только трое других мужчин сошли с мотоциклов, остальные остались на своих местах. Эти четверо подошли к Дрейвену, не улыбаясь и не приветствуя его. Их оружие не было спрятано за спиной или под одеждой. Они были пристегнуты к кобурам на бедрах и у ребер, оружие было выставлено на всеобщее обозрение.

— Такер. — Дрейвен не протянул руку лидеру. — Вам, ребята, нужно кое-что сделать с мотоциклами? Мы сделаем вам групповую скидку для всех тринадцати.

— У меня к тебе несколько вопросов, Дрейвен.

— Ты потерял мой номер телефона?

— Мы с ребятами хотели выбраться. Отличный летний день. Давно не был в Клифтон Фордж. Забыл, как здесь хорошо в это время года.

Дрейвен приподнял бровь. Один едва уловимый жест — и Дрейвен контролировал ситуацию. Появись тринадцать человек, ему было все равно. Это была его территория. — Ваши вопросы?