Распад. Обреченная весна

Яковлев ничего не сказал, только кивнул головой. Он понимал ситуацию и хорошо представлял, что президент не сможет предложить его в создаваемый Совет национальной безопасности. А Горбачев, в свою очередь, знал, что его собеседник прекрасно осознает эти обстоятельства, и не хотел касаться столь щекотливого вопроса. Так что оба старательно избегали говорить на эту тему, словно ее и не существовало.

Ремарка

Как стало известно редакции газеты «Известий», к полудню на Манежную площадь стали подходить люди, обеспокоенные развитием ситуации в Прибалтике. Пришла группа народных депутатов СССР, среди которых Г. Попов, С. Станкевич, Т. Гдлян. К ним присоединились сторонники лидера Демократического союза В. Новодворской. Лозунги у собравшихся были разные, в том числе и явно экстремистского характера.

Всего на площади и в прилегающих к гостинице «Москва» улицах и переулках скопилось до двух тысяч человек. Но митинга не получилось из-за несовпадения позиций, демонстранты разделились на отдельные колонны и разошлись. Четырнадцать человек во главе с В. Новодворской задержаны за нарушение общественного порядка.

«Известия» , 1991 год

Ремарка

Живет ли С. Станкевич в квартире Косыгина?

Как известно, не все телеграммы, адресованные лично А. Лукьянову и другим руководителям государства, доходят до адресатов. Для этого существуют различные службы. Но эта телеграмма попала в руки Анатолия Ивановича: «С возмущением узнал, что зампред Моссовета С. Станкевич недавно вселился в огромную квартиру, которую занимала ранее семья А. Косыгина. Прошу принять меры против самозваных демократов, нарушающих закон, и провести незамедлительно депутатское расследование. Н. Голубев. Москва».

Председатель Верховного Совета СССР наложил резолюцию: «Считаю, есть смысл в депутатской комиссии по привилегиям». Сергей Станкевич дал ответ Н. Голубеву. «Вольно или невольно, вы распространили грубейшую клевету в адрес народного депутата СССР, совершив преступление, предусмотренное Уголовным кодексом РСФСР. Не обращаюсь в суд для наказания клеветника только по одной причине – судя по всему, вас самого обманули».

Сергей Станкевич еще раз сообщил, что проживает с семьей из трех человек в двухкомнатной квартире в Черемушкинском районе Москвы, в которую въехал двенадцать лет назад. Можно надеяться, что теперь вопрос исчерпан.

С. Ступарь «Комсомольская правда» , 1991 год

Глава 10

Утром в понедельник его вызвал заведующий отделом Савинкин.

– Как у вас там прошло в Вильнюсе? – хмуро спросил он.

Эльдар изумленно взглянул на него. Ведь уже со вчерашнего дня весь мир знает, что именно произошло в Литве. Зачем он спрашивает? Или это большая игра, в которую обязаны играть все работники Центрального Комитета?

– Мы встречались с руководителями местной Коммунистической партии, – доложил он. – Они настаивали на применении силы для разгона митингующих и захвата телецентра.

– Это нам известно, – быстро перебил его Савинкин. – Расскажите о работе литовской милиции. Мне интересно ваше мнение.

– Достаточно профессиональные и компетентные люди, – честно ответил Сафаров, – но, боюсь, оказались в сложном положении. С одной стороны, как граждане Литвы они внутренне готовы поддержать Ландсбергиса и его команду. А с другой, как офицеры, обязаны выполнять свой долг...

– Вас не просили оценивать их внутренний мир, – недовольно перебил его Савинкин, – я спрашиваю, насколько профессионально и компетентно они работают?

– Они настоящие профессионалы, – ответил Эльдар, – но в таких условиях им сложно работать...

– Вы опять не поняли, о чем вас спрашивают, – снова перебил его заведующий. – Насколько профессионально они действовали в городе накануне всех этих событий?

Эльдар вздохнул, поняв, наконец, что именно хотят от него услышать.

– Мы улетели из Вильнюса поздно вечером, – начал он, – но сотрудники местной милиции вели себя очень грамотно. Они изо всех сил пытались предотвратить столкновения между гражданскими людьми и военнослужащими. Делали все, чтобы этого не произошло. Насколько я понял, министр внутренних дел республики распорядился, чтобы сотрудники милиции не препятствовали военнослужащим брать под охрану административные здания, и тем самым предотвратил столкновения между местной милицией и вооруженными силами.

Савинкин нахмурился и покачал головой.

– Вы еще очень молоды. Не скрою, что, когда вас рекомендовали ко мне в отдел, я не сразу согласился. У вас прекрасные характеристики, вы очень хорошо работали в прокуратуре, но этого мало. Если хотите остаться с нами, у вас должна быть четкая гражданская позиция. Нельзя быть нейтральным там, где необходимо проявлять принципиальность. Вы меня понимаете?

Эльдар кивнул. Он все понял – его доклад заведующему не понравился. Нужно было отметить недостатки местного МВД, сотрудники которого делали все, чтобы избежать любых столкновений. Но такая правда никому не нужна.

Он вышел из кабинета заведующего с тяжелыми мыслями.

– Получил по мозгам, – понял Журин, когда Эльдар вернулся к себе. – Ничего страшного, первый блин всегда комом. А наш Савинкин – мужчина с головой и характером. Он может такую взбучку устроить, только держись. Зато потом будет отстаивать тебя везде, где только можно. Если поймет, что ты не виляешь и не пытаешься ему понравиться.

– Ему не понравился мой отчет, – признался Сафаров.

– Конечно, не понравился, – кивнул Журин. – А теперь сядь и напиши официальный отчет о своей командировке. И обязательно укажи, что обстановка в Вильнюсе просто требовала вмешательства вооруженных сил.

– Зачем?

– Так нужно. Сейчас весь мир пишет о танках в Вильнюсе. Твой отчет будет документальным подтверждением правоты наших действий. Теперь понял?

Эльдар промолчал. Конечно, он все понимал. Каждая сторона имела свое право на истину. И он должен придерживаться определенной линии партии, если был послан в Литву как ее представитель. Это был первый урок, который он получил.

После перерыва Эльдар позвонил генералу Сергееву.

– Добрый день, Виктор Константинович.

– Здравствуйте, – обрадовался Сергеев. – Ну, как прошел ваш отчет? Рассказали о нашей поездке?

– Рассказал. Наверху не понравилось, – честно ответил Эльдар.

– Мой доклад тоже не понравился, – успокоил его генерал, – только мне немного легче. В российском министерстве меня похвалили, а во всесоюзном пообещали объявить выговор.

– За что? – удивился Сафаров.

– За потерю политической бдительности, Эльдар Кулиевич, – рассмеялся Сергеев. – Слушай, давай перейдем на «ты». Надоело называть друг друга по имени-отчеству.

– Давай, – согласился Эльдар. – Я хотел у тебя узнать, какие новости по делу убийства Томина?

– У нас это дело под контролем самого Баранникова, – признался генерал. – Создали специальную группу. Непонятно, почему его убили. Он никому не мешал, никаких криминальных связей не имел. В последнее время гастролей было меньше, но это и понятно, сейчас обстановка плохая. И еще, он начал сильно выпивать в последнее время. Ну, это тоже не преступление. Похоже, что убийца вошел туда с единственной целью – застрелить Томина. Два выстрела – один в сердце, другой в голову. Очень профессионально.