Расписанная красками

— Я все еще пьян и ты какой-то мучительный кошмар, который мне снится?

Брук рассмеялась.

— Может быть.

Кряхтя, Дрейк поднял одеяло и голым скользнул в кровать рядом с женщиной, которую все еще тупо хотел в своей жизни. Даже после того, как она изо всех сил пыталась разбить ему сердце.

— Я собираюсь сказать тебе кое-что, чего не смог из себя выдавить после твоей сегодняшней жалкой речи о расставании. Мы не расстаемся, Брук Дэниелс. Они не делают коньяк достаточно крепким, чтобы помочь мне это пережить. Нам просто придется выдержать это дерьмо, нравится нам это или нет.

Брук фыркнула.

— Хорошо. Я готова поиграть в эти отношения немного дольше, если ты готов. Собственно, поэтому я здесь.

Дрейк фыркнул в ответ.

— Вот так просто хорошо и мы снова в отношениях? Это было слишком просто. В чем подвох?

Она беспокойно поерзала на подушке и натянула простыню до шеи.

— Я просто испугалась, Дрейк. Мне до сих пор страшно.

— Что ж, я понимаю. Я бы тоже испугался, если бы нашел где-нибудь шишку. Ожидание, чтобы узнать, что это, было бы невыразимой пыткой.

— Дрейк… перестань сопереживать. Я не боюсь этой чертовой шишки… или, по крайней мере… не так, как ты думаешь. Чего я боюсь, так это видеть, как ты из-за меня испытываешь боль. Не думаю, что я достаточно храбра, чтобы каждый день видеть в твоих глазах эту холодность. Я не готова каждую секунду беспокоиться о том, как ты чувствуешь себя эмоционально. Мне хватает моей матери. А если шишка — рак… тебе запрещается изображать мое угасание. Я понимаю, почему ты мог сделать это со своей женой, но я не хочу, чтобы люди спустя годы видели меня такой… особенно твой сын.

Дрейк подвинулся ближе и обнял ее за талию.

— Ты просишь обещаний, которые я не могу тебе дать. Брук я должен рисовать то, что должен. Речь о том, чтобы не позволить своему искусству свести вас с ума. Но если смогу я постараюсь выполнить твои просьбы. Сейчас я не хочу говорить о будущем… Я отказываюсь думать о том, что опухоль — это рак. Я отрицаю это. Позволь мне еще немного так думать.

— Хорошо, — сказала Брук, прижимаясь к его теплу. — Я тоже не хочу об этом думать. Я тоже это отрицаю.

Дрейк прижал к себе ее тело, все еще пытаясь осознать, что она здесь.

— Я знаю, что в какой-то момент нам придется разобраться с проблемой… только не сегодня вечером.

Брук кивнула ему на шею.

— Мы позволим всем остальным беспокоиться вместо нас. Они все равно будут это делать. Я пришла к выводу, что ты не можешь помешать семье беспокоиться о тебе… а Ларсоны поднимают это на уровень выше, чем любой небоскреб, который ты видел.

Дрейк усмехнулся и поцеловал ее в лоб.

— Что на этот раз сделали неисправимые Ларсоны?

Брук вздохнула.

— Ничего стоящего упоминания. Я с ними справилась. Ты нравишься моей семье, Дрейк.

Дрейк ухмыльнулся в темноте.

— Это не совсем ответ на мой вопрос.

— Разумеется ответ… а теперь давай спать. Мы завтракаем с твоим сыном, чтобы он тоже перестал о нас не беспокоиться. Хотя больше всего его беспокоит наша ссора. Я думаю, он также беспокоится о том, что его отец снова испытает душевное расстройство.

— Ты ругаешь меня за то, что я плохой отец?

— Нет… Просто говорю, я люблю сына не меньше отца. Я хочу избавить его от беспокойства, чтобы он пошел на вечеринку братства, как и другие парни его возраста.

— Ну, я его отец, и я вообще не хочу, чтобы он ходил на студенческие вечеринки.

— Дрейк… остановись. Мы поспорим об этом утром. Пожалуйста?

Дрейк вздохнул и продолжил.

— Мы когда-нибудь будем лучше ладить?

Брук вздохнула и обняла его в ответ.

— Кому ты рассказываешь. Это ты тот, кто раньше был в серьезных, долгосрочных отношениях. Мне кажется, что я спотыкаюсь в темной комнате с выключенным светом.

— Ну вот. — Он положил ее руку на свой растущий к ней интерес. — Держись за это, и ты не потеряешься.

Брук усмехнулась, но оставила руку на месте, нежно поглаживая.

— Ты такой типичный парень. Эрудированный профессор и поэтичный художник всего лишь твой способ соблазнения женщин?

Дрейк прижался к ее руке и провел пальцами по ее волосам. Боль от того, что она сказала ему, еще не совсем ушла, но стала ослабевать.

— Я использую хорошие стихи и флирт только с одной женщиной за раз, — прошептал он. — На тебя это действует?

Из-за надежды в его голосе Брук престала поглаживать.

— Дрейк, я действительно сожалею о том, что причинил тебе сегодня боль.

— Мне тоже жаль. Мне жаль, что у меня не было той реакции, которую ты искала, но вместо этого у меня была реакция, которая заставила тебя захотеть со мной расстаться. Я постараюсь больше никогда так не делать.

Брук подняла руки, всхлипнула и притянула его к себе.

— Чувствуй то, что чувствуешь, и будь собой. Не позволяй тому, что происходит со мной, слишком сильно тебя изменить. Я бы это ненавидела… правда ненавидела.

Дрейк смахнул поцелуем горячие слезы, текущие по ее щеке, и прижал к себе.

— О, детка, я не думаю, что могу тебе это обещать. Любовь меняет людей так же сильно, как и рак.

— Да… и это меня беспокоит, — прошептала Брук, притягивая тело Дрейка, пока он не перекатился на нее сверху.

Глава 15

— Ну, по крайней мере, она провела ночь в его постели. Тетя Тереза заставляла Шейна спать на полу, когда он оставался ночевать. Как они вели себя за завтраком?

Брэндон пожал плечами.

— Странно. Они не ссорились, но и особо не разговаривали. Брук даже не выпила второй чашки кофе. Она поела за две минуты, а потом извинилась и ушла. Когда она прощалась с нами, они друг с другом почти не разговаривали.

Челси кивнула.

— Это не обязательно плохо. Когда мама и папа ссорились, иногда им требовалось два или три дня, чтобы полностью помириться. Я ненавидела напряжение между ними, пока не случалось что-то, что меняло ситуацию. Обычно папа первым старался помирится. Наверное, мама была с ним сурова.