Расплата за любовь

Он опустил предохранитель «Сайги» и, оглядываясь, подошел к укрытому телу. Приподнял брезент, выпустив облачко жирных жужжащих мух, и невольно зажал нос. Покойника он не знал. Но вся его одежда была в штукатурке, и Ян понял, что это тело извлекли из-под кучи, которая возвышалась рядом. Вот и лопата валяется. Кстати, знакомая лопата, из «Запорожца».

Ян поднялся на кучу и увидел, что самосвал исчез. Остались только четкие глубокие следы там, где он разворачивался. Белел на изломе ствол надломленной сосенки, и две черные полосы тянулись по рыжему хвойному покрову в глубину леса. Все понятно. Петрович приехал сюда. Попытался переехать кучу. Не получилось. Тогда он сумел завести самосвал и на нем уехал в сторону лагеря. Все понятно, кроме одного — почему он оказался здесь, а не уехал в Карелию?

Держа в одной руке лопату, в другой ружье, он вернулся к джипу и распахнул заднюю дверь.

— Оклемался? — спросил он у парня в камуфляже.

— Ну.

— Тебя как звать-то?

— Витек.

— Не помнишь меня, Витек?

Парень вытаращил глаза и помотал головой.

— А я вот тебя очень хорошо запомнил. Я тогда был на другой машине. На желтом «Вольво». А ты в меня стрелял. Помнишь?

— Я не стрелял. Это Пашка стрелял. Я за рулем сидел.

— Пашка, говоришь? А чем же я ему так не понравился?

— Голый приказал догнать. Сказал номер. Чтоб ты в лагерь не поехал. А если поедешь в лагерь, чтоб не вернулся.

«Причем тут Голопанов? — подумал Ян. — Откуда он знал, что я поехал в лагерь? Ясно, откуда — от Хорькова. Я же сам ему доложил, идиот. А Хорьков — Голому. А Голый — Пашке. А Пашка принял простое решение — мочить».

— Все ясно. Вылезай, Витек.

— Зачем?

— Сейчас объясню.

— Я-а, я-а, я ни-ни-чего не сделал, я чистый, — заикаясь, сказал Витек. — Я чисто водила. Мое дело — привезти, увезти. Я ничего не делал, ну честное слово, ничего. Это Пашка стрелял.

Ян не хотел продолжать этот разговор при Алине, поэтому он схватил за лодыжки тело, лежавшее в джипе, и вытянул его наружу. За воротник оттащил к ручью. Накрыть его было нечем, и он просто задрал покойнику майку, натянув на лицо.

— Так, говоришь, Пашка стрелял? Это он?

— Ну. И в тебя стрелял, и старика тоже он замочил.

— Что? — не понял Ян. — Как это?

— Зашел сзади и положил обоих. И водилу, и старика. Ян почувствовал, что горло сдавил невидимый обруч.

Эти люди убили Коршуна.

— Старика, говоришь? А ну вылезай без разговоров!

Витек, неловко опираясь на связанные руки, задом выполз наружу.

— Иди сюда.

— Да не пойду я никуда! — тихо заныл Витек. — Я же говорю, я тут вообще не в теме! Это чисто ваши дела, со своими разбирайтесь.

— Стоп, — сказал Ян. — На истерики времени не осталось. Я сюда не для этого приехал.

— Ме-ме… Меня-то за что? — выдохнул парень и упал на колени.

Ян собирался дать ему лопату и попросить скинуть мусор с вершины кучи к ее подножию, чтобы куча стала пониже, и чтобы ее можно было переехать на джипе. Но он совсем забыл, что сам связал парню руки. И теперь бедолага, на глазах которого только что оттащили труп его товарища, стоял на коленях и явно ждал своего смертного часа. Ситуация была крайне неловкая, а главное, она отнимала время. Чтобы как-то выпутаться из нее, Ян показал парню лопату.

— Вот, — сказал он. — Видишь? Знакомый инструмент?

— Знакомый, — прошептал парень. — Только я могилу себе рыть не буду. Я из-за этих козлов погибать не собираюсь. Я все расскажу, как все было, все по-честному.

— Рассказывай, только коротко и погромче, — сказал Ян.

— Ну, короче, поехали мы в лагерь на стрелку. Старик этот, Коршун, сам первый погнал волну. Голого конкретно на хер послал. А Пашка по нему из «Сайги» — бац, бац! И готово. Водила из самосвала с монтировкой выскочил, Пашка и его положил. Что делать? Присыпали их. Все.

— Ладно, Витек, — сказал Ян. — Все нормально.

Он верил парню. В таком состоянии тот просто не смог бы ничего придумать, потому что все его внимание было приковано к вороненому стволу винтовки. Да и лопата здесь смотрелась весьма многозначительно. Неудивительно, что у пленника развязался язык. Он выложил все, хотя его ни о чем и не спрашивали.

Ян стоял, задумчиво постукивая пальцами по затвору. До него не сразу дошел смысл сказанного. Чистосердечное признание, вот что это было. Соучастник преступления дал показания. Илью Исаевича Корша застрелил какой-то Пашка. Вот он, лежит рядом с другим убитым, водителем самосвала. Эх, сюда бы следователя Магницкого!

— А что вы делали тут? — спросил он, очнувшись. — Зачем в лес поехали?

— Голый приказал ставить дымзавесу. Кусты поджигали, чтобы дым шел. Чтоб никто к лагерю не поехал. Со вчерашнего утра тут торчим.

— Хорошо подожгли. От души.

— Так ветер поднялся! — уныло пожаловался Витек. — Кто ж знал, что ветер такой будет! Мы туда-сюда покрутились, две канистры потратили. Поехали обратно, а там уже полыхает. Мы назад, а там еще хуже. Потом смотрю, Пашка поплыл, стекло царапает, блюет, потом на меня кинулся. Я ему локтем в глаз, а тут и меня как по башке долбануло…

Алина прокричала через окно «Тойоты»:

— Ян, ты ничего не слышишь?

— Ничего.

Она вышла из машины и несмело подошла к ним:

— А я слышу. Горит где-то рядом!

— Да здесь сейчас все горит, — сказал Ян. — Мы от пожара оторвались, не бойся. Здесь ветер в другую сторону.

— Но я же слышу, что горит! — выкрикнула Алина, отходя в сторону и прислушиваясь.

— В общем так, Витек, — сказал Ян. — Не для того я тебя откачивал, чтобы потом прикончить, согласен? Так что сейчас я дам тебе лопату, и ты займешься общественно-полезным трудом.

— Согласен, — кивнул Витек, подняв связанные руки.

— Я-а-ан! — закричала Алина. — Смотри! Что я говорила! Бежим отсюда! Горит, все горит!

Теперь и Ян услышал гул и тихий треск близкого огня. Между стволами сосен на глазах росла, вскипая, волна дыма. Она то поднималась, то опадала, и тогда за ней были видны черные обгоревшие стволы и полосы огня под ними.

— По машинам! — скомандовал Ян и подсадил Витька, решив пока не развязывать ему руки.

Он успел осмотреться и принять решение. «Тойота» проломила кусты, плюхнулась в ручей и, завывая и стреляя во все стороны галькой, объехала неприступную кучу. А дальше оставалось только мчаться по следам Петровича.

27. На Малой Земле

В детстве Алина проводила в пионерских лагерях каждое лето. Она побывала во всех отрядах — от «Звездочки» до «Юности», прошла все ступени несложной лагерной иерархии — от звеньевой до вожатой. Если бы не уехала в Москву, наверное, так до самой пенсии и продолжала бы возиться с ребятней. Разучивать песни и танцы, усмирять нарушителей «тихого часа», взвешивать своих питомцев, и, как всегда, вытирать слезы девчонкам на прощальной линейке перед погрузкой в автобус.