Расплата за предыдущую жизнь

Андрейка остановился, внимательно посмотрел на «ветерана» и кивнул в знак согласия.

– Жди здесь. Село за этим лесом. Я метнусь, посмотрю и вернусь.

Тюляпин ничего не успел сказать в ответ, как Андрейки уже не оказалось рядом. Страх, нормальный человеческий, присутствовал, но представившийся шанс прославиться перевешивал всё. То, что не удалось достичь в прошлой жизни честным путём, а только обманом, можно реализовать в этой жизни, в этом времени. Перед глазами Тюляпина замелькали красочные картинки. Он поднимается из окопа и гранатой подрывает гусеницу немецкого танка, берёт в плен его экипаж. После боя генерал жмёт ему руку и вешает орден на грудь. Вот он остаётся один на поле боя, а позади Москва! Его пулемёт точными выстрелами укладывает немцев пачками. Но что это? Танк! Гранат больше нет! Он растерянно оглядывает по сторонам и видит пушку с убитыми артиллеристами. Мчится по окопу, перепрыгивая через тела погибших товарищей. В стволе последний снаряд. Танк, словно зная, где находится последний защитник столицы, разворачивается и ползёт на Тюляпина. Пятьсот метров, четыреста, триста… Выстрел! Немецкая пуля попадает в плечо, в руку, грудь, пробивает каску. Тюляпин медленно падает, и видит, как разгорается танк. Немецкая пехота в ужасе отступает. В госпитале к нему приходит целая делегация из генералов, каждый поздравляет и жмёт руку. Вдруг, все расступаются, и входит Сталин. Улыбается и вручает Тюляпину звезду Героя Советского Союза!..

– Уснул что ли?

Тюляпин вздрогнул и поднял непонимающие глаза на Андрейку.

– Тута тоже немцы, но из жителей повесили только трёх коммунистов и местного дурачка пристрелили. На постой встали. Думаю, тут целый полк расположился. Пойдём, проверим мост через Дуняшку.

– Почему через Дуняшку? – не понял Тюляпин.

– Речка так называется, – Андрейка недовольно потёр большим пальцем переносицу. – Крестьянка утопла и по её имени так местные зовут речку. Спасалась от барина, который хотел её обесчестить.

– Хорошенькая история, – усмехнулся Тюляпин. – А официальное название у этой речки есть?

– Может и есть, но кто его знает, – пожал плечами Андрейка. – Знаю только, что где-то южнее она стекается со Щарой.

– Стекается…

– Ну, приток Щары.

– Вот оно что. А сама Щара далеко?

– Не так, чтобы далеко. Тока нам долго идти придётся, если не по дороге. Болот много.

Андрейка неожиданно вскинул автомат и выстрелил поверх головы Тюляпина. От близких выстрелов оглушило, а маленький проводник дёргал его за рукав и что-то говорил. Потом они долго бежали, а позади, звучали винтовочные выстрелы. Через десять минут быстрого бега Тюляпин распластался на траве, из лёгких с хрипом вырывался воздух.

– Надо уходить! Если полицаи пошли за нами, то лучше уйти подальше. Тута недалеко болото, уйдём по тропе, а она как выведет к дороге к мосту.

– Не могу, – тяжело ответил Тюляпин, вытирая с губ висящую слюну.

Пот катился градом, заливая глаза. Говорить было тяжело.

– Надо, Аркадий!

– Уходи. Ног не чувствую. Сил нет.

– Что я командиру скажу? Давай, помогу, – Андрейка схватил руку Тюляпина, закинул себе на плечо и помог встать.

Кое-как доковыляли до болота, идти не решились, темнело. Вряд ли полицаи полезут в ночь за ними в болото.

– Зря мы так бежали, – сделал умозаключение Тюляпин. – Они в лес далеко вряд ли бы полезли. Можно и на целый отряд нарваться. Их сколько? Три или пять. Думаю, что не больше.

Андрейка молча посмотрел на Тюляпина.

– Что? Не так?

– Командир переживать будет и Катя. Но в ночь не пойдём. Тута места опасные, можно сгинуть только так. Я с отцом тута с малолетства ходил, но всё равно опасаюсь. Болото оно коварное.

– Заночуем здесь, только почва здесь сырая.

– Завтра через болото не пойдём, обойдём. Потому пошли искать место для ночёвки.

– Я завтра, похоже, вообще никуда не пойду. У меня ноги почти отнялись от таких пробежек.

– Жить захочешь без ног побежишь, – с серьёзным видом резюмировал Андрейка.

Недалеко раздался треск ломающихся веток. Кто-то большой продирался сквозь сухостой. Тюляпин вскочил на ноги и передёрнул затвор винтовки. Андрейка вскинул автомат.

– Может медведь? – зашептал «ветеран».

– Медведей у нас давно нет. Или человек, или ещё кто. Может лось.

– Стой! Стрелять буду! – крикнул Тюляпин, но никто на его голос не отозвался.

– Аркадий, заходи справа, я слева, посмотрим, кто это такой не смелый.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Видимость в темноте значительно снизилась, но лучше узнать, кто там, чем всю ночь ждать неизвестно чего и трястись.

Тюляпин, как ни старался ступать тихо, а шуму производил достаточно. Он осторожно раздвинул кусты, просунул голову и обомлел. Прямо на него, в полуметре от его лица оказалось чудище с рогами и громко сопело. Волосы на голове подняли пилотку. Крик потонул в волне порождённого страха. Винтовка выпала из ослабевших рук. Ноги задрожали, подогнулись, и он упал на спину. Кусты затрещали под напором огромного тела чудища. Тюляпин зажмурился. Шершавый тёплый язык коснулся его лба.

– Чего валяешься? – раздался голос Андрейки. – Корова, как корова.

Тюляпин открыл глаза. Хоть и света было мало, но теперь он разглядел. Действительно, корова. Обыкновенная корова. Он сел, руки ещё подрагивали, на лбу выступивший пот.

Андрейка взял корову за оборванную верёвку и повёл за собой.

– Вот и повечеряем молоком, – ласково поглаживая бурёнку, буркнул Андрейка. – Дай котелок, сцежу молоко, а то не доена уже вторые сутки.

Тюляпин больше слышал, чем видел, как в котелок брызгают струи парного молока. Он, если бы был один, наверное, и не смог подоить. А мальчишка вон легко управляется, даже в темноте. И корова стоит смирно, ногой не дрыгнет.

– Пей, – в руках Тюляпина оказался тёплый котелок. – Всё выпивай. Ещё есть.

Вкус парного молока напомнил деревню, сухонькую старушку, его бабушку, которая ловко управлялась с двумя коровами, сбивала масло, делала сметану. У неё времени светлого времени хватало на всё. В доме прибраться, огород прополоть, скотину обиходить, пирогов напечь и ещё столько всего, что маленький Аркаша завидовал её работоспособности.

– Чего опять застыл?

– Бабку свою вспомнил, – вяло ответил Тюляпин и протянул ему пустой котелок. – Жаль такую животину бросать.

– Зачем бросать? С собой возьмём.

– Куда с собой?

– Тута в стороне есть домик Митрича, пасечника. Он с весны там живёт. Вот к нему и завернём, отдадим бурёнку.

Место для ночлега Андрейка выбрал недалеко от знаменательной встречи с коровой. Сон накрыл Тюляпина моментально, как только голова коснулась травяной «подушки».

В этот раз ночь подарила давно забытые пожелтевшие фотографии отца и матери, переломившиеся в нескольких местах, порою с оторванными уголками. Подростком он часто перебирал их с любопытством и трепетом, а потом, в старших классах началась другая жизнь, и семейные фотографии ушли на дальний план, как впрочем, и желание стать профессиональным фотографом. В итоге – пиджак с наградами отца и матери стал его сомнительной славой. Что же пошло не так? Последний раз он дарил цветы матери, когда окончил школу. И…всё. Даже иногда забывал с днём рождения поздравить. То как разговаривал с ней последние лет десять, вообще заставило Тюляпина покраснеть прямо во сне. А она всегда называла его – Аркаша, и никак не иначе. Словно не было различных детских шалостей, грубого поведения и оскорбительных выражений. Он всегда для неё остался Аркашей…

Тюляпин проснулся от того, что плакал. В глазах действительно стояли слёзы. Утро только занималось. Где-то на юго-востоке слышалась канонада.

– Бой идёт. Сражаются наши, – будто прочитал мысли Тюляпина Андрейка. – Может там наши немцев остановили? Что командир решил, Аркадий? К своим будем пробиваться или в тылу воевать будем?

– Ничего пока не говорил. Разведаем, что где и как, вот тогда он решение и примет. Скорее всего, все вместе решение примем.

Тюляпин посмотрел на Андрейку.