Расплата за спасение

Сидя рядом, мне с трудом удается держать себя в руках и не положить голову на его плечо, коснуться пальцами горячего тела, запрыгнуть на колени и начать неистово целовать. Я жду. Жду его действий.

Как он может игнорировать наше притяжение, держать себя в руках, когда я сижу рядом? Железная выдержка! Ну же, союзники, где вы? Ваш выход. Я хочу безумного секса!

Интересно, Назар догадывается насколько я сейчас готова для него?

Выпив бокальчик, в голове заиграла мелодия и прикрыв глаза, я углубилась в мир своих фантазий. Там мы не знали никаких ограничений, придавались такой страсти, от которой хотелось петь…

– Для такого вечера не хватает музыки, – вырвалось у меня.

– Какого – такого?

– Спокойного, – произнесла я с воспламененным внутри желанием еле сдерживая себя.

– Это поправимо.

Назар поднялся и вышел из гостиной. Почему-то я решила, что он сейчас принесет телефон и включит музыку на нем, ну или какой-нибудь старый магнитофон, но он вернулся, держа в руках гитару.

Ну, конечно. Этот мужчина еще и играет.

– Пошли на улицу, а то Клима разбудим. Бери допинг.

– Беру…

Мы устроились за столом, который сегодня днем был усыпан инструментами, и я в нетерпении стала ожидать, что же мне исполнит Назар. Думаю, что-то армейское, затяжное...

– Твои предпочтения? – спросил он поудобнее сев.

– На твой выбор. Какая у тебя самая любимая?

– Давай с «Тундры» начнем? Пробудим спящий лес.

– Никогда не слышала.

Пальцы дернули струны…

– Это было весною, в зеленеющем мае, – запел Назар, быстро покачивая в такт головой. Я взяла бокал и пригубила вина. Песня оказалась довольно заводной хотя и рассказывала о побеге заключенных. Настроение улучшилось и улыбаясь тому как Назар разошелся, я уже сама начала подпевать:

– А по ту, по ту, по тундре, ехал поезд курьерский, – тарабаня при этом пальцами по столу. Так мы превратились в дуэт.

После моего вступления Назар оживился и исполнил мне еще несколько быстрых песен. Выбранные произведения не говорили о чувствах и любви, лишь дарили легкость и веселье. Или может я уже настолько опьянела, что перестала задумываться над смыслом, и только наслаждалась нашими приятными посиделками.

Мы пили алкоголь, гитара звенела. Я слушала и старалась подпевать, но от последней песни про туман не смогла удержаться и пустилась в пляс. Я её когда-то слышала, в юности, только в другом исполнении, но сейчас она мне показалась еще лучше, ведь лилась из уст охмелевшего Назара.

Не знаю, как я двигалась и выглядела при этом, мне все равно. Я ощутила себя настолько живой, что готова была кричать об этом. Мир стал кружиться и перед глазами замелькали огоньки, но я и не думала останавливаться. Находясь в музыкальном экстазе, я ловила кайф, веселилась и смеялась. Волосы растрепались, тело окутал жар, руки и ноги творили что-то невообразимое. Я смотрела на Назара и мой танец становился все горячее и горячее, соблазнительнее, выдавая все мои потаенные желания.

– Давай вместе потанцуем? – произнесла я, но он покачал головой и закончив песню, взял свой бокал и полностью его осушил. Я продолжила танцевать, хотя на улице стояла тишина, но медленный музыкальный проигрыш заставил меня остановиться.

Я знаю эту песню. Неужели он решится исполнить её?

Приоткрыв рот, я быстро задышала, боясь, что мне не хватит воздуха, после того как он разомкнет губы.

Слезы, блеснувшие в глазах, я утаила, повернувшись к Назару спиной. Изгибы тела стали плавно покачиваться, в ожидании убийственных слов…

– Я помню наш последний вечер, наш последний разговор

По телу твоему скользит последний мой взор

Твое белье на полу – ты абсолютно нага

Ты прижимаешься ко мне – последний раз ты моя…*

Не поворачиваясь, я стала обливаться слезами. Песня скручивала, выворачивала наизнанку, пронзала сотнями ножей и острых кинжалов. Он пел о нас. Грустно, с болью в голосе, с невыносимой страдальческой хрипотцой. О чем он думал? Таким образом решил рассказать, что помнит обо мне, не забыл случившееся в охотничьем домике? Отразить то, что было той прекрасной ночью?

Я тоже помню… Ведь тогда навечно полюбила человека, которого совершенно не знала, с которым провела всего одну ночь, а проснувшись потеряла. Думая, что безвозвратно.

Это судьба свела нас снова. Нам не надо было расставаться. Я должна была проснуться, обнимая его…

Я люблю тебя, Назар. Как же сильно я люблю тебя. Прими меня, умоляю. Всем сердцем прошу, если ты испытываешь ко мне чувства, дай нам быть вместе. Подари мне свою любовь…

Музыка стихла, и я услышала шаги. Он уходит. Продолжает бороться с собой. Снова оставляет меня одну, убивая.

Слезы уже не льются, одиночество и вдруг окутавший холод съедают.

– Я тебя не забыл, – терпкий шепот пробрал до мурашек. – Всегда помнил.

Волосы, собранные на одном плече, открыли шею, и я ощутила дорожку из поцелуев. Развернувшись им на встречу, наши с Назаром взгляды столкнулись, высекая искры способные разжечь пламя страсти. Не было паузы или нерешительности, его обжигающие губы накрыли мои и язык скользнул, находя себе пару. Твердые руки легли на ягодицы и приподняв, отнесли меня на стол…

* Мальчишник – Последний раз.

Глава 24

Юлия

Футболка слетела сразу, как только ягодицы опустились на твердую поверхность. Назар одним движением, превратил одежду в стартовый флажок, который задал начало заезда страсти…

Нагая грудь освободилась, призывно подпрыгнула и шершавые ладони поймали её, по-хозяйски накрыли, сжали сильно, но не до боли.

Под таким натиском хрупкая девушка, нежная фиалка, которой я была до встречи с Назаром, не сдержалась, и вырвалась наружу. Она открыла убежище, в котором я прятала ее от опасностей окружающего мира и вместе с ней вырвались на свободу запечатанные эмоции, чувства, страсть.

Я испустила мучительный стон, от того, как грубые касания подействовали на меня. Пусть мнет, от долгожданных прикосновений возбуждение только возросло, накатывая горячей волной, и стало еще острее.

Я не жду нежности, наоборот, хочу пылкой страсти, переходящей в безрассудство, бесконтрольного сумасшествия и вожделения.

Мы слишком долго терпели… с щемящим сердцем я ожидала, когда Назар поддастся чувствам, а он набирался решительности чтобы забить на все и всех, чтобы делать то, что хочет, выпустить своего внутреннего хищника и не оглядываться никакого.