Расплата за жизнь

Соколов указал водителю, где остановить машину, спрятав ее в кустах. Сами пошли узкой тропинкой, ведущей к дачам, расположившимся на берегу Орлика в самом живописном месте.

— Как найти его дачу? Там же дачных домиков полсотни, — чертыхнулся Сашка, злясь, что не глянул в план дачного поселения из–за спешки.

— Найдем. Там сторож есть. У него спросим, — успокоил Вадим.

Они еще не дошли до ворот, как услышали грозное рычание собаки, и чей–то голос спросил раздраженно:

— Кого тут черти носят по ночам?

Соколов и Потапов подошли к сторожу

— Дача Петьки Попова? Вон, третья от края. Да только там никого нет. Уж с месяц не навещают ее. Видите, замок висит. Я его сам повесил. За поллитровку По Петькиной просьбе.

— А вы давно знаете Поповых? — спросил Сашка.

— Давно! Еще до этих дач! И его, и Любовь Ивановну! Много лет знаю. Еще она молодая была — шельма. И я с ней, грешным делом, отметился. Молодой был тогда, — стал вспоминать сторож, соскучившись по общению. — Она, наверное, и нынче веселится? Не умеет скучать баба! Вся жизнь как праздник у нее!

— А месяц назад кто здесь был? Сам Петр приезжал или с матерью? — перебил сторожа Потапов.

— Петька был. С Быковым Димкой приехал. Всю ночь бухали. Грех жаловаться, и меня угостили. Я как заложил, так и до утра проспал. Хорошо, что собака не бухает. Вместо нас двоих одна стерегла все! Кто–то же должен быть трезвым! — рассмеялся сторож и продолжил; — Они нынче на землю плюют. Не хотят на ней вкалывать. Купленное едят. Свои руки берегут. Сюда приезжают только керосинить. Чтобы от бабьих глаз подальше. Теперь и дачи заброшены. Не до них. Все в новые русские подались, не очистив жопу от старого говна! Все интеллигенты. А погляди, и нынче, как и раньше, сраку пальцем вытирают! Хоть и Петька — ничем не лучше других…

Простившись со словоохотливым сторожем, чекисты вернулись в машину.

— Куда же они увезли Маркова?

— А может, он вернулся в Ригу? — предположил Вадим.

— Но обещал навестить Быкову

— Мало ли чего он хотел! Это может не совпадать с планами Быковых. Давай узнаем на железнодорожном вокзале, взял ли он билет до Риги? Может, в предварительной, будем знать дату отъезда.

Кассир, полистав бумаги, наткнулась на какую–то отметку.

— Этот пассажир уехал два часа назад, — сообщила спрашивающим чекистам.

— Вот так фокус! С чего бы он заторопился? Вместо дачи — домой. И о Быковой забыл…

— Послушай, Вадим! Купить билет еще не значит уехать, — хмуро заметил Потапов.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Вадим.

— Ничего, кроме того, что кто–то спутал все планы Маркова. И, конечно, неспроста! Эта спешка с отъездом не случайна.

— Ты знаешь, Сань, наши руки связаны запретом руководства. Мы и так самовольничаем. Сделай еще шаг, и на работе начнутся неприятности, — предупредил Вадим, чувствуя, что решил предпринять Потапов.

— Ладно, будем ждать. Как нам велено, — невесело ответил Сашка.

А на следующий день, просмотрев сводку, узнали, что за городом, на территории заброшенного склада, обнаружен труп человека. Опознать его не удалось. Труп был облит горючей смесью и подожжен. Ни документов, ни клочка одежды на нем не осталось. В двух десятках метрах от трупа найдены пятна крови и орудия насилия… Милиция уже побывала на месте происшествия. Но ни убийцу, ни убитого установить не удалось.

Соколов с Потаповым приехали к месту происшествия, когда следователь прокуратуры, безнадежно махнув рукой, собрался уезжать. Увидев чекистов, задержался:

— Ничего! Никаких следов не осталось! — сказал, не ожидая вопросов.

Трое сотрудников милиции уже собрались грузить труп в машину. Но Потапов их остановил. Велел отойти.

Вадиму было не по себе. Обгорелое лицо было обезображено убийцей еще до сожжения, до смерти. Ни одной черты не возможно было увидеть, угадать.

Окровавленный кусок арматуры лежал неподалеку. Рядом с ним пятно крови. Уже почерневшей, словно обугленной.

Метрах в пяти от этого места — лужа крови. Но никаких следов драки, борьбы, ни единого отпечатка на потрескавшемся асфальте.

— Посмотри, пуговица чья–то! — указал Вадим.

— Это мелочь. Ты обратил внимание на труп?

— Ну и что? Там ничего не увидишь.

— А ты повнимательнее посмотри! — предложил Потапов. И, нагнувшись к самому уху, что–то прошептал коротко. Вадим от неожиданности остановился:

— Неужели он?

— Вглядись получше.

Но нет. Узнать покойного было невозможно.

— Смотри! С руки предусмотрительно сняты часы и кольцо. По ним легче было бы опознать. А значит, действовал не новичок, опытный киллер, махровый. У него на счету не одна душа загублена, — Потапов обошел труп и осмотрел, подняв, полуобгоревшую подошву. Подозвал следователя. Тот глянул равнодушно:

— Ну и что? Это ни о чем не говорит. Не документ, не вещдок!

— Тридцать пятый размер! Это ни о чем не говорит? — искренне удивился Потапов.

— Такой размер каждый пятый житель города носит! Каждая третья женщина!

— Убит мужчина! Вы же видите? — показал остаток уцелевшей подошвы.

— Может, подросток…

— Обувь модельная, не подростковая. Подошва кожаная, дорогая.

— Да, но по ней одной как установишь личность убитого.

— Сделай сообщение по телевизору. Это просто и банально. Думаю, скоро сумеете установить личность убитого. А при желании и убийцу установите, — бросил Потапов уже у входа.

Как он и предполагал. Попова нигде не оказалось. Он не пришел не работу. Не было его и дома. Не приезжал Петр и к Любови Ивановне. Ни в больницах, ни у друзей не обнаружили его. И после передачи по телевидению следователю прокуратуры позвонила Любовь Ивановна. Тот, назначив ей встречу, предупредил Потапова, пригласил прийти.

Любовь Ивановна вошла в кабинет. Неизменно подкрашенная, нарядная, благоухающая всеми ароматами красок, лаков, духов. Тщательно скрытые под слоем пудры и кремов морщины не обезобразили лица. И женщина, несмотря на приличный возраст, смотрелась довольно неплохо.

— Конечно, я не думаю, что с моим сыном что–то случилось, но его почему–то нет. Хотя он никогда не опаздывал на работу. Петенька очень аккуратный человек.

— Тогда вам не стоит волноваться, — заметил следователь.