Расплата. Цена дружбы

– Ну, рассказывай, типа, чем живете? От Витрякова никаких вестей?

– Бог миловал, Саня. Кристина вот исчезла.

– До сих пор нет? – встревожился Атасов. – Что же ты, типа, сидишь?

– Я не сижу. – Возразил Андрей. – Разговаривая с Атасовым, он на скорую руку собирался. Надел отглаженные брюки и рубаху, расчесал волосы, и критически глянул в зеркало. Еще в понедельник Андрей и Мила условились, что с самого утра он приедет на Тургеневскую. Бандура посмотрел на часы, и отметил, что непростительно опаздывает.

– Дела, понимаешь… – на ходу бросил Андрей. Атасов кивнул с видом ветерана, которого не собьешь с толку отговорками:

– Красная «Мазда» во дворе твоя, типа?

– Ах, «Мазда»… – растерялся Андрей. – Ну, да, в общем-то…

– Та самая, типа, тачка, которую я пробивал через ГАИ?

Врать не имело смысла, Бандура утвердительно кивнул.

– Молоток, типа. Не успел потерять одну женщину, как уже подцепил, типа, другую? Оперативная работа…

Андрей принялся оправдываться, напирая на тот факт, что загадочная Мила каким-то образом связана не только с самим Артемом Павловичем, но и с исчезновением Кристины тоже.

– Ого, типа, – удивился Атасов. – Откуда такая уверенность, парень?

Андрей в двух словах пересказал события у Сдербанка в понедельник. В частности описал Вась-Вася, которого сопровождали опера в штатском.

– Ого! – рассказ заинтриговал Атасова. – В таком, типа, случае, имеет смысл потолковать с Валерием.

– Валерий молчит, Саня. – Сообщил Бандура дрогнувшим голосом. – Ничего не видел, ничего не знаю…

Предоставив приятелю самостоятельно переваривать информацию, Андрей выскочил из квартиры. Время поджимало, он уже опоздал.

Движение в центре парализовала гигантская пробка, заставляющая ненароком заподозрить, что водители поголовно какого-то хрена избрали один и тот же маршрут, вероятно, специально, друг другу на зло. Большую часть пути Андрею довелось проделать по тротуарам, под рев автомобильных клаксонов и проклятия пешеходов.

* * *

Пока Андрей безобразно нарушал ПДД, [44] рискуя задавить зазевавшихся пешеходов, или, хуже того, помять борта «Мазды» о дерево или какой турникет, Мила рвала и метала. Она как тигрица носилась по квартире, ежеминутно поглядывая на часы. Время действительно поджимало. Вопреки собственным обещаниям, данным накануне утром Сергею Михайловичу, Мила решилась-таки переиграть, то есть обналичить банковский кредит, не дожидаясь следующей недели. Украинского она в известность не поставила, Протасова, естественно, и подавно.

44

Правила дорожного движения

Почему госпожа Кларчук изменила правилам игры, нам остается только гадать. Утром она позвонила в Комбанк, представившись главным бухгалтером ООО «Кристина». «Как быстро перечислили…», – в некотором удивлении пробормотала Мила, вешая трубку. Подписанные Бонасюком платежные поручения лежали в секретере, под рукой. Как и заранее заказанный пропуск. Оставалось только проверить реквизиты Получателя, да завезти платежки в Комбанк. И вся недолга. Один росчерк пера, можно сказать просто БАЦ, и вы среди ЭКОНОМИЧЕСКИХ ЗЛОДЕЕВ, которых с нетерпением ожидают в тюрьме. «Сегодня», – выдохнула Мила. Возможно, она просто погорячилась. Когда на счету большие деньги, их так и подмывает преобразовать в валюту. Тем более, если вокруг инфляция. Вероятно также, что Милу напугал сам Сергей Михайлович. То, что Украинский намеревается наложить на кредит лапы, Мила подозревала давно, а разговоры последними днями лишь укрепили ее уверенность.

* * *

– Вы планируете задержать Протасова? – в лоб спросила Мила, когда они затронули эту тему.

– По обстановке, – уклонился от прямого ответа полковник.

– Вы же понимаете, что налет на структуру, которая… э… переводит деньги из безналичных в наличные, может привести к самым негативным последствиям? В первую очередь для меня, но… и не только. Это очень серьезные люди. Я вас, кажется, предупреждала, Сергей Михайлович?

– Конвертальщики пока погуляют, – пообещал полковник. – Мне до них дела нет. Вы получаете оговоренную сумму, назначаете молодчику встречу, а мы, тут как тут, как говорится. Раз, и готово!

– Нет уж, увольте, – содрогнулась госпожа Кларчук. – Избавьте меня от ваших спецопераций. Вы что, и меня арестовать хотите?

– Я думал, в целях вашей же безопасности. – С очень непонравившимся Миле Сергеевне смешком сказал полковник Украинский. – Для вашего же блага, Милочка. Чтобы никаких подозрений не возникло. У тех бандитов, которые, понимаете, на свободе останутся.

Мила с ужасом представила, как валится на асфальт после удара резиновой дубинкой по уху. В советские времена это замечательное в своей простоте приспособление можно было увидать разве что на экранах телевизоров, в репортажах о дурных капиталистических нравах. Что, впрочем, не свидетельствовало о доброте режима, просто народу не полагалось бунтовать. Дубинки появились на закате Перестройки, получив ласковое, но не прижившееся прозвище «демократизаторов».

– Нет уж, Сергей Михайлович. Увольте. Так не пойдет. Чтобы мне ваши костоломы почки отбили?! – в мыслях она все лежала на асфальте, пинаемая тяжеленными омоновскими берцами.

Полковник подозрительно легко согласился.

– Ну, как скажете, Мила. Передадите Протасову, что положено, тут мы его и накроем. Сцапаем, как положено. Не отвертится.

– Нам нужно подробно обсудить детали, – предложила Мила. Она немного испугалась.

– Хорошо, Милочка. После уик-энда обговорим.

Пока операция готовилась, они ни разу не коснулись судьбы многих миллионов купонов, рискующих в ближайшие дни оказаться, условно говоря, бесхозными. Как бы само собой подразумевалось, что деньги вернутся в бюджет. Лишь однажды полковник позволил себе намек на призрачную вероятность и какого-то иного пути. Прозвучало это в исполнении Сергея Михайловича примерно следующим образом:

– Вкалываешь на износ, Милочка. Семью не видишь месяцами. Пулю схлопотать, что высморкаться. Пара пустяков, понимаете ли. Раз плюнуть, да… а взамен что? Жалкие гроши вместо должностного оклада, на которые не то что прожить, просуществовать – дохлый номер. Ах, да! Забыл! Зато похоронят под залп комендантского взвода. Ну, разве что… – Развивая эту тему, полковник посетовал на то, что борьба с экономическими злодеями в обстановке хронически нездоровой экономики напоминает Сизифов труд. – Совершенно бесполезное занятие. – Вы уж поверьте, Мила Сергеевна. Круглым дураком себя чувствуешь, честное слово. Ты конфискованное в бюджет, а его оттуда обратно. В те же руки, или в другие, понимаете ли, того же пошиба. Если не хуже. Один черт разворуют. Сплошные жулики кругом.

Далее полковник невнятно заговорил о том, что если не быть простаками, на которых всю жизнь катаются умники, то некая эмпирическая доля госпожи Кларчук составит около двадцати процентов.

– Минус накладные, – заволновался полковник. – Только грамотно надо. Чтобы хвоста не прищемили. А то, раздуют такое, ни на какие заслуги не посмотрят. Понимаете?

Протасов оказался значительно щедрее полковника. Договор с ним предполагал панибратскую схему дележки, то есть: 50 на 50.

– Поделим по-братски, Людка. – Божился Валерий и стучал по груди, посматривая на ее коленки. – Без крысятническтва, е-мое. Никаких левых загонов, чтоб ты допетрила, об чем базар. Тут, блин, обоим на булку с маслом с головой.

– А Любчик? – Мила стояла за справедливость.

– Вовчику штука за глаза. На хрена ему больше? Слипнется, в одном месте. Рогомет за кусок зелени еще и в жопу с разгона поцелует. Не сомневайся даже.

– А Нина Григорьевна? – управляющая отделением Сдербанка произвела на госпожу Кларчук достойное впечатление. Казалось неприличным ее обижать.

– Она не при делах. – Отрезал Протасов. – Нинка идейная, просекаешь? Ей и так пенсия полагается.

– А твоя женщина?

– Кончай, – отмахнулся Протасов, которого невероятное количество сыплющихся с неба дармовых фантиков заразило великодушием настолько, что он искренне загорелся желанием все поделить поровну. Пятьдесят на пятьдесят. – «Может, она мне после дележа даст?» — тешил себя Валерий. Желание переспать с Милой переросло у него в навязчивую идею. – Далась тебе, е-мое, Олька?! Мы ж с тобой партнеры.