Распознавание образов

– Отдай ему куртку.

Скосив глаза, Кейс смотрит на дырку, заклеенную изолентой. Затем снимает куртку и протягивает ее парню, который поправляет на голове голубой шлем – растопыренные пальцы перекрывают изображение пылающих глаз, одной фаланги не хватает. Парень надевает «Баз Риксон», застегивает молнию и запрыгивает на мотороллер, на пассажирское место. Его напарник, одетый в куртку и шлем Буна, садится за руль. Захлопнув зеркальное забрало, он поднимает большой палец. Бун отвечает тем же жестом. Они уезжают.

– У тебя кровь на лбу, – говорит Бун.

– Это чужая, – отвечает Кейс и трогает лоб. Под пальцами скользит что-то липкое. – Наверное, у меня сотрясение. Похоже, вот-вот стошнит. Или в обморок упаду.

– Ничего страшного. Я же здесь, с тобой.

– Куда они поехали?

Фонарный столб, вокруг которого навален пестрый городской мусор, раздваивается и начинает зыбко дрожать, через секунду снова приходит в фокус.

– Назад. Посмотреть, что делают те двое.

– Они похожи на нас.

– Правильно, так и задумано.

– А если те двое их поймают?

– Ну, тогда я им не завидую. Но ты их так отделала – вряд ли захотят кого-нибудь ловить.

– Бун.

– Что?

– Что ты здесь делаешь?

– Слежу за ними. Пока они следят за тобой.

– За кем – «за ними»?

– Еще не знаю. Думаю, они итальянцы. Тебе удалось достать номер? Ты занесла его в лэптоп?

Она не отвечает.

18 Хонго

Кейс прижимает к шишке холодную банку с тоником. Почти вся пачка местных салфеток ушла на то, чтобы отмыть кровь со лба.

Такси протискивается по узкой улочке. Мимо плывут одинаковые бетонные здания с неравномерными выступами кондиционеров и мотоциклы, укрытые серыми чехлами.

Бун Чу произносит по-японски какую-то фразу – но не водителю, а в микрофон гарнитуры мобильника. Потом оглядывается назад, на дорогу, и еще что-то говорит.

– Они их нашли? – спрашивает Кейс.

– Нет.

– А куда делся Таки?

– Вышел из бара, свернул налево. Очень спешил. Это он должен был дать тебе номер?

Кейс борется с искушением посмотреть, остался ли номер на ладони. Сейчас в этой руке влажная банка. Что, если чернила расплылись?

– Когда ты здесь появился? – Она имеет в виду Японию.

– Одновременно с тобой. Я летел эконом-классом.

– Зачем?

– За нами следили. Помнишь, как мы вышли из ресторана в Камден-тауне?

Она молча смотрит на него.

– Молодой парень, брюнет, в черной куртке. Шел за нами до канала, потом наблюдал из-за шлюза, снимал на камеру. А может, это был бинокль. Потом проводил нас до метро, а когда мы разделились, пошел за мной. Я от него оторвался в галерее на Ковент-Гарден: он не успел на лифт.

Кейс вспоминает, как впервые прочитала Конан Дойла. «Знак четырех», человек на деревянной ноге.

– А потом ты стал следить за мной?

Бун снова говорит по-японски в микрофон. Затем поворачивается к ней.

– Думаю, нам пора подбить кое-какие итоги. Давай начнем сначала. Мы с тобой работаем на Бигенда. А на кого работают те, кто за нами следит? Если на кого-то другого, то...

– То что?

– Понятия не имею. Вчера я проехал мимо этой парочки, и они говорили по-итальянски. Ты в это время гуляла по веселому району.

– О чем они говорили?

– Я не знаю итальянского.

Кейс опускает банку с тоником и спрашивает:

– Куда мы сейчас?

– Мотороллер пока что едет за нами. Они следят, чтобы не увязался кто-нибудь еще. Если хвоста нет, мы поедем на квартиру к моему другу.

– Тех двоих не нашли?

– Нет. Тот, которого ты боднула, наверное, сейчас в больнице. Приклеивает нос на место. – Бун поднимает бровь. – Это тебя на факультете маркетинга так научили?

– Нет.

– А может, это были сотрудники «Синего муравья»? Представь, ты только что сломала нос какому-нибудь ассистенту режиссера.

– В следующий раз, когда тебя станет грабить ассистент режиссера, можешь тоже сломать ему нос. Я знаю одно: итальянцы, если они работают в Токио, не станут одеваться в паленую албанскую «Праду».

Такси едет по извилистому шоссе, петляет среди перелесков и каких-то древних стен. Это императорский дворец. Кейс думает о тропинках неземной красоты, которые она представляла, глядя из окна гостиницы. Обернувшись, чтобы посмотреть на мотороллер, она морщится от боли в шее: растянута какая-то мышца. Стены и перелески живописны и бесстрастны. Хранят свою тайну.

– Они хотели отнять у тебя сумку? В которой лэптоп «Синего муравья»?

– Там еще кошелек, телефон...

Телефон в сумке, словно услышав свое имя, тут же начинает звонить. Кейс нашаривает его и отвечает:

– Алле?

– Капюшончик на проводе. Помнишь такого?

– Слушай, тут возникли проблемы.

– Ну что ж. – Она слышит, как он вздыхает там, у себя в Чикаго. – Я все равно разучился спать.

– Короче, мы с ним встретились, – сообщает она.

Может ли Бун слышать, что говорит Капюшончик? Гуляя по городу, она увеличила громкость до предела, чтобы не мешал уличный шум, и теперь об этом жалеет.

– Да уж знаю. Он даже до дома не смог дотерпеть. Зашел в ближайшее интернет-кафе и начал изливать Кейко свою любовь.

– Слушай, нам обязательно надо поговорить, но только не сейчас. Извини!

– Понимаю. Он сказал, что отдал тебе номер, и я просто волновался. Напиши мне! – Капюшончик вешает трубку.

– Твой друг? – Бун Чу берет у нее банку с тоником и отпивает глоток.

– Да, фрагментщик из Чикаго. Они с приятелем нашли Таки.

– Так ты достала номер?

Теперь уже некуда деваться. Сейчас она должна либо соврать, потому что Буну доверять нельзя, либо сказать правду, потому что она ему все же доверяет.

Протянув руку, Кейс показывает ладонь с написанным синими чернилами номером.

– Ты не вводила его в компьютер, не отсылала по имэйлу?

– Нет.

– Хорошо.

– Почему?

– Потому что мне надо посмотреть твой лэптоп.

Бун просит водителя остановиться. Этот район, говорит он, называется Хонго; здесь поблизости находится Токийский университет. Они расплачиваются, выходят из машины. Такси уезжает. Тут же подруливает серебристый мотороллер.

– Могу я забрать свою куртку?