Расправляя крылья: Шаг перед пропастью

Может мы и не хозяева, — усмехнулся он, — но я у себя дома. И буду делать здесь все, что хочу.

— А ты не боишься, что вас в один прекрасный день выпрут с планеты? Всех вас? Вот из-за таких козлов, как ты?

Ответом мне стала ирония. Кто-то, как Урод-Артем, засмеялся, кто-то хмыкнул, кто-то просто растянул губы в улыбке, но веселились все. Да, смешную шутку сказал, ага. Мне же смешно не было.

— Пусть вас защищают власти, заигрывают с Альянсом, но есть еще мы, — гнул свое я. — Люди. Простые венериане. И что когда-нибудь нам это надоест?

Нет, мой аргумент всерьез никто не рассматривал. Тогда я озвучил другой:

— Ладно, подойдем с иной стороны. Вот ты считаешь себя дома, допустим. И ведешь себя как скот — никого не уважаешь. Но почему ты ненавидишь венерианок?

Лицо собеседника побагровело. Ага, парниша, попался! Как чувствовал же! Вот я и нашлась твоя слабая точка.

— Смотри, — продолжил я, боясь, чтобы он не перебил, — вы не любите "хитрый" закон. Единственный, который на вас распространяется. Но согласно нему, расстреливают его преступивших за домогательство к женщинам. То есть, ты ненавидишь женщин за то, что существует закон, их от тебя защищающий? Ненавидишь за то, что тебе не дают распоясаться в их отношении, безнаказанно насиловать всех без разбору? И после этого ты считаешь себя человеком?

Я сделал паузу.

— Ты урод! Моральный урод! И потому ты мне не брат, и, слава богу, никогда им не будешь, — закончил я монолог, готовый ко всему. — Я презираю таких, как ты, и случись иное место и иное время, — окинул я взглядом вагон, — проучил бы тебя так, что мама бы родная не узнала!

— Но сейчас не в другое время и не другое место! — дипломатично закончил за меня Колобок, конкретно вклиниваясь между нами и уводя ситуацию из опасной зоны. Да, не ожидал от ребят, что они выступят миротворцами. Двое его напарников почти повисли на плечах друга, двое заблокировали меня.

— Да все в порядке! Не буду я его бить! — попытался сбросить "груз" мой противник. — Высказал человек, что думает — его право! — Зло зыркнул мне в глаза. — Кто знает, может, и встретимся?

Я пожал плечами.

— Буду рад.

Друзья потащили его прочь, я же пошел в конец вагона, к убежавшей девушке, испуганно жмущейся к бронестеклу. За которым, к слову, стояли еще ребята в красно-желтом, приникшие к стеклу своего вагона и внимательно наблюдающие за происходящим в нашем. Увидев, что драка не состоялась, они явно разочарованно от стекла отлипли.

— Все нормально? — лаконично поинтересовался я. Девушка кивнула.

Меня не покидало чувство незавершенности эксцесса — было ощущение, что это еще не все. Я разворошил муравейник — очевидно, у этого Артема кто-то погиб из-за пресловутого "хитрого" закона, для него это травма, и оттого он так ненавидит венерианок, всех без разбору. И теперь обязательно должен что-то выкинуть — не может он оставить происходящее так.

Я же человек, вскрывший нарыв. И главное, продемонстрировавший, что не боюсь его. Поставить меня на место, реабилитироваться в своих глазах для таких — дело чести.

То есть, я до своей станции не доеду. Возможно, осталось перегона два, пока он созреет, после же будет драка. В случае которой "миротворцы" вряд ли останутся в стороне, особенно учитывая мои способности, что я разделаю под орех одного из них. Следовательно, нужно выпроводить девушку как можно скорее. Только рядом со мной дюжина марсиан, плюс в том конце вагона, плюс в соседнем. Я же всего лишь человек, какими бы способностями не обладал. Против такого перевеса, да в узком пространстве вагона…

— Сейчас поезд остановится, и ты выбежишь на платформу, тихо произнес я. — Если этот тип успеет выскочить следом — бежишь к охране и просишь защиты. Говоришь, он тебя домогается. Если не успеет — я с ним разберусь.

— А что, он… Того? — светились ужасом ее глаза. — Должен?

— Не знаю, что у него на уме, — покачал я головой. — Но он однозначно что-то выкинет.

Она поежилась. Но подбодрить ее мне было нечем.

Больше мы с нею не перекинулись и словом — не до того было. Я же вспомнил пресловутый закон, единственную безотказно действующую управу на инопланетных выродков всех цветов и мастей.

"Хитрый"… На самом деле ничего хитрого. Все дело в том, что Венера осваивалась как огромный публичный дом: нигде на Земле проституция не была разрешена, только тут, в вотчине у Алисии Мануэлы, а позже Аделины Веласкес. Для нее тут был выпестованный легальный рай. Веласкесы превратили проституцию в серьезный бизнес, золотую жилу для планеты, от которого получали чуть ли не половину доходов. Львиная доля которых ушла в последствии собственно на войну за Независимость, а после позволила стране быстро восстановиться. И поныне доля этого бизнеса в ВВП ощутима, хотя прошло целых сто лет.

Этого всего не могло быть, если бы бизнес в свое время не защитили, суровыми и жесткими, а главное, безусловно исполняемыми законами. Один из которых гласит, что насилие над женщиной на планете карается смертной казнью.

Хочешь секса? Иди и покупай, плати налог — на планете заведения и девочки на любой вкус, для самого требовательного гурмана. Хочешь изысканный, с извращениями? Пропиши извращения в контракте, заплати налог и вперед. Хочешь трэш, экстрим? Господи, пропиши всё в контракте, найди исполнительницу… Заплати налог, и вперед! Бизнес должен работать! Деньги должны иди в казну! А хочешь халявного, бесплатного…? Есть шлюз и атмосфера. И даже хоронить после этого не надо — кислая атмосфера сама все сделает для утилизации трупа.

Мы, родившиеся и выросшие здесь, привыкли к этому закону с детства и воспринимаем его как само собой разумеющееся. Проститутка, шалава, блядь, но если она не согласна… Избить ее можно, получишь небольшой срок и штраф. Убить тоже — сядешь надолго, но живым. Но взять силой?..

Это норма. Для нас. Для них же, разных инопланетян, это самый непонятный и самый жестокий из всех наших законов. Особенно для гостей с Красной планеты, привыкших к безнаказанности.

Когда они начали прибывать, когда начался этот кошмар, многие не восприняли "хитрый" закон всерьез, отнеслись так же, как к остальным. Но бизнес должен работать, и интересы его выше, чем существование Альянса — проштрафившихся марсиан, детей войны, привыкших к иным мерилам ценностей, начали расстреливать.

Диаспора стала возмущаться, устраивать пикеты, марши, демонстрации, но не добилась ничего, кроме ухудшения отношения к себе со стороны аборигенов. Которые не понимали искреннего возмущения пришельцев, да и без того были недовольны их поведением.

Нет, марсиане поняли со временем, что это выше их, что закон надо соблюдать. И что протестовать бесполезно — одну из демонстраций как-то подавили, причем жестоко, а всех участвовавших выслали из страны с волчьим билетом. Но для этого понадобилось расстрелять несколько сотен, или даже тысяч их собратьев. Иначе не доходило.