Расправляя крылья: Шаг перед пропастью

"Шимановский, ты же жаловался, что тебе скучно? Какие проблемы?" — поддел внутренний голос.

"Скорость изменения реальности, — ответил я. — Слишком резкие переходы, тут на вторую производную тянет, если не на третью".

"Привыкай, камаррадо!.." — хрипло рассмеялся он.

— …Таким образом, сеньор, тренер отправил меня на соревнования всего через год после прихода в школу, — продолжал я петь соловьем, постоянно улыбаясь, душа в себе любые мысли о недовольстве и агрессии. Помогало, таким уравновешенным я не чувствовал себя никогда, и это даже начало нравиться. — Я считаю, что это показатель, несмотря на то, что в сорок третьем на первенстве не попал даже в двадцатку. Тренер определил во мне потенциал, и я не подвел его — в следующие годы занял соответственно шестое и четвертое место.

— У меня была база, сеньоры, — вновь попытался подвести я промежуточный итог. — Она всегда была со мной, спортивная школа только обточила ее, нацелила на конкретные задачи. Потому не считаю, что виновен в использовании навыков единоборств — я просто сильно ударил противника, на эмоциях. Слишком сильно, не рассчитав, но вы видели обстоятельства — мне некогда было рассчитывать. Думаю, что убил бы этого подонка, даже не посещай я спортивную школу.

— Модификация? Модифицированные способности? — Сеньор с краю справа от председателя. Эй, а улыбочку-то, улыбочку попроще сделайте! Или лимончика в рот возьмите. Способности модифицированные, ишь!.. Этот сеньор молчал всю дорогу, скорее всего вопрос про способности — единственное, ради чего его посадили. Ну что ж, хотите поиграть по этим правилам — поиграем по ним.

— Возможно, я этого не отрицаю, — повесил я на лицо беззаботную улыбку. — Буду откровенен, у меня нет информации о своей наследственности, однако таковая наверняка есть в базах данных департамента безопасности. Насколько известно, они целенаправленно отслеживают всех модов на планете, и я не мог не попасть в их списки, если таковым являюсь. Так что, если вам интересно, можете затребовать данные оттуда.

Есть, один-один! Сеньор скис. Нет, мину он держал, но я понял, больше вопросов от него не последует. Что радовало.

— …Куражься, выпендривайся, — давала Мишель последние ценные указания, стараясь не пропустить ничего, — но только в меру. И только проявляя уважение — никакого высокомерия. Переведи стрелки со школы, намекни, что ты мод.

— Это же типа секрет, — усмехнулся я. Мишель на усмешку лишь покачала головой.

— Надо дать понять этим людям, что мы играем с ними в открытую, что честны. Что не давим, а именно убеждаем. Просим, но не унижаясь, а как бы по-свойски, по-братски. Да, они прекрасно знают, что "погружение" у тебя как минимум "троечка" при двукратном мышечном ускорении, все-таки профильное министерство, но надо дать понять, что признавая за тобой возможность убить того парня голыми руками без нейронного ускорения они не сильно погрешат против истины. Они должны быть уверены, что ты действительно уникум, алмаз, мы лишь вовремя нашли и подобрали тебя, чтоб огранить. А потому ты как бы достоин того, чтобы они немножечко насчет тебя соврали. При этом врать им придется действительно совсем чуть-чуть…

— …Нет, сеньор, в восемнадцатом году заканчивалась моя базовая школа, — продолжал бодаться я. Нить разговора была потеряна, сеньоры, видимо, пытаясь запутать, постоянно меняли темы вопросов и даже годы, которые предлагали описать. Получалось у них не очень, но они не сдавались. — Я же уже сказал, я планировал получить грант на обучение в каком-нибудь престижном заведении, и государственные экзамены совпадали по срокам с соревнованиями. Мне пришлось выбирать, и я выбрал карьеру за пределами спорта.

— …Это же очевидно, сеньор. Конкуренция в спорте слишком сильна, а любая травма может полностью поставить крест на карьере. Я не мог рисковать, мой отец не Октавио Феррейра, чтобы делать то, что хочется…

Сеньоры откровенно куражились. Да, они знали о корпусе, о том, что ДОЛЖНЫ оправдать меня, ибо в противном случае на них надавят. А значит, не поиздеваться надо мной не имели права. Прошло больше часа, а я все рассказывал и рассказывал, оправдывался и оправдывался, убеждал и убеждал. Двое из них начали уставать, хотя остальные трое, включая председателя, волну еще не потеряли. Но я вдруг начал замечать, что отношение их ко мне в целом меняется. Это было видно по взглядам, но прищуру, по изменившемуся градусу насмешки на лицах, по растянутым или расслабленным уголкам губ. Да и просто чувствовал их, в лучших традициях уроков сеньоры Лопес. Им становилось интересно, они копались в моем белье и проникались — что я не какой-то там страшный монстр, которого взяли на воспитание кровожадные ангелы, а вполне себе мирный и добродушный парень. А главное, способный, и крайне доброжелательный.

— …Нет, сеньор, это не так, — покачал я головой. — Драка в фонтане произошла в октябре, почти за месяц до того, как… я попал в одно известное нам всем заведение. Я не мог использовать там никаких сверхнавыков, кроме природных…

— …Сеньор, мы взрослые люди. Выставьте против пятнадцати человек лучшего бойца той школы, или даже нескольких, сомневаюсь, что они смогут победить…

— …Возможно, нескромный, не спорю. Но я знаю себе цену. И ее знаю не только я. Теперь же слово за вами…

Про фонтан они вспомнили зря — здесь сеньоры не угадали, больная тема таковой не являлась. О происшествии в школе я говорил убийственно сухо, хотя они явно рассчитывали сбить меня этим вопросом с колеи. С другой стороны, возможно они всего лишь удовлетворяли собственное любопытство — в конце концов, я пока что темная лошадка, информация обо не только прорывается в информационное поле высшего слоя государства — почему бы и нет?

— …Нет, сеньор, вину не чувствую, — покачал я головой. — Это дело было в компетенции департамента безопасности, у которого в отношении меня вопросов не осталось. Вы же не будете ставить под сомнение решения департамента?..

— …Хорошо, уважаемые коллеги, еще есть вопросы? — закончил, наконец, председатель. Позже, на выходе, я глянул на браслет — мурыжили они меня чуть более двух часов. Пока же ощущал это время по взмыленному лбу сеньора председателя и уставшему виду остальных членов комиссии.

— Нет.

— Нет… — замотали головами его коллеги.

— Вы свободны, сеньор Шимановский. Ожидайте.

Кивнув, с горделивой осанкой я поднялся, скупо поклонился и вышел, только за дверью позволив себе облегченно вздохнуть.

Мишель ждала в коридоре, прямо напротив двери. Приодевшаяся — в строгом деловом костюме, но не роскошном, в котором должна расхаживать по подобным мероприятиям сеньора ее уровня, а в таком же рабочее-деловом, как у девочек сопровождения. Но в сравнении с ее "домашними" вещами и это прогресс.

— Как все прошло? — глаза полны тревоги, переживаний.

— Думаю, проблем не будет, — выдавил я кислую улыбку. — Сеньоры остались довольны. Кстати, если считаешь, что тебя в этом не узнают, ты сильно заблуждаешься.

По ее лицу пробежала тень, которую она быстро согнала.

— Ты мне не поверишь, но я, действительно, не хочу оставлять тебя одного. Переживаю. За тебя, балбеса!..

Поддавшись порыву, она подалась вперед и обняла меня, прижавшись к груди. Она была искренняя, и настолько искренней бывает редко. И переживала не за свою миссию, а именно за меня, что подкупало.

— Но ты же не думаешь, что…

— Шимановский? — раздался за спиной голос, оборвав мою фразу на полуслове. Слишком знакомый, чтоб его не узнать и не отреагировать. Я отпустил Мишель и обернулся.