Распутье

11

– Глаза твои. Угадывай - бери. Ставка - одна штука рублей.

– Вот!
– Миша разжал кулак и показал потёртую купюру.
– Эта красная!

Паха-шпилер перевернул указанную карту и с видимым огорчением достал из кармана и отдал победителю деньги.

– Э, дорогой, разоришь меня...
– протянул он фразу, но тут же бодро забалабонил.
– Молодой человек только что выиграл тысячу. Подходи, своё счастье испытай...

– Стоп!
– Миша присел и пальцем прижал одну карту к земле.
– Кто хочет сыграть в паре со мной? Я точно знаю: здесь красная. Кто даёт ещё тысячу? Выигрываем и забираем с него две тысячи

– Э-э, друг, показывай деньга. Ты меня уже разорил. Нет денег - убирай рука.

– Подожди! Имею право! Давай с тобой!

– Миша дёрнул китайскую сумку, которую держал перед собой высокий светловолосый парень. В ответ тот стал выбираться из толпы.

– Давай со мной!
– вдруг вызвался другой, среднего роста, в сером спортивном костюме с маршальскими лампасами на трико.
– Вот тыща! Переворачивай!

– И на этот раз напёрсточнику Паше пришлось показывать разочарование: карта действительно оказалась выигрышной. Миша демонстративно поделил деньги с пайщиком и вернулся к своему собеседнику.

– Как успехи? Не перевелись ещё дураки на земле русской?

– Не прёт. Надо завязывать. У меня к тебе два вопросика. Во-первых, скажи, почему вам верят?

– Нам?.. С жильём, что ли?.. Так мы же показываем всем договор со строителями, возим на объект. Только мы в эту стройку ни гроша не вложили и договор расторгнем, когда нужно будет...

– Когда толкнёте тачки и скажете спасибо инфляции?.. А вот теперь второй вопрос: всё делаю я, и что вы мне за это нарисуете?

– А загранпоездки мало? Японию ещё раз посмотришь... Ладно, я тебя

12

нашёл. Будь у себя сегодня в 22.00. Заеду. Обговорите с шефом детали...

Посмотрел бы я на тебя, если б ты дикарём тачки пригнал.

– Вали, вали, крутой?

– Сейчас ментов наведу!

– Пусть бомжей гоняют твои менты!..

Обмениваясь "любезностями", приятели расстались. К Михаилу подошёл тот самый спортсмен, с которым он обыграл напёрсточника, сунул газету.

– Во, читай, я себе выпишу. Заделаюсь колдуном, буду бабки грести, как Кашпировский.

– "Учебник экстрасенса"... "Как научиться гипнозу".. "Телепатия"... "Ваш заказ будет выполнен в первую очередь, если вы заранее оплатите почтовым переводом стоимость выбранных вами книг". Слушай, Витёк, ты сколько сегодня лохов кинул?

– Ну, двоих пока... Сегодня...

– Значит, ты трижды дурак Советского Союза, если веришь в эту ерунду.

– А что тебе не нравится? Смотри, расчётный счёт в банке, значит, фирма серьёзная. Можно наложенным, можно предоплатой. Вот тут написано: "Курс специально рассчитан на тех, кто сомневается в существовании телепатии". Что тебе не нравится?

– А ещё здесь написано: "... метод основан на концентрации энергии в области мозжечка". Вот и подумай своим мозжечком, что нам пора в обход. Скоро пушка бабахнет.

Витёк задумался, потом сунул газету в урну и отошёл купить сигарет. Миша подозвал ещё одного приятеля, крутившегося возле толпы с напёрсточником.

– Надо завязывать это дело, как ты думаешь? Уже время...

– Точно, ни фига не прёт. Суки, оборзели все, умными стали...

– Ко-ля!
– громко крикнул Михаил, глядя куда-то поверх голов.

Толпа напротив вдруг рассыпалась. Паха-шпилер оказался у киоска с

13

Магнитофонными кассетами, которые он принялся внимательно рассматривать.

– Паха! Ложная тревога!
– крикнули ему.

– Ну, чё вы, звонари!
– Паша быстро подошёл к своим игрокам.
– Без шухера не можете? Том такой сазан подвалил.

– Всё, - ответил один, как видно, лидер в этой компании, - отбой. Пойдём дань с города собирать.

– Ну, шкоды, не дай Боже не посадите меня через полгода на резину, кости поломаю...

Группа двинулась коротким путём в сторону центральной площади, к своей территории, на которой ей досталось контролировать непостоянных торговцев без места, всяких лотерейщиков и прочих тружеников, использующих последнее слово психологической науки. Большинство выходящих за счастьем на улицу на кого-то уже работало. За них рассчитывался тот, кто давал товар и получал выручку, и в задачу парней входила охрана прав оплативших возможность работать на участке людной улицы. Не облагались "налогом" лишь нищие: и потому, что едва набирали суммы, в которых можно было выделить прибавочную стоимость, и потому, что среди них было мало постоянных. Иногда у одного из подземных переходов вставал какой-нибудь старик, сносно одетый, прячущий от стыда глаза и протягивающий по-старинке руку или, открывая ветру жидкие седые волосы, старую немодную кепку. Всем своим видом такой нищий показывал, что "благу Родины" отдано сорок лучших лет жизни, что все силы и ум потрачены на Систему, которая, видоизменяясь, обманула его с пенсией, что воспитанные не в Божьей, внутренней, а в лицемерной, внешней, нравственности дети давно отвернулись от отца, вся ценность которого равняется горсти медалей да стопке почётных грамот. Таким подавали, тоже стыдясь. Но у таких могли отобрать только самые хулиганистые и наблюдательные детки, которые догадались, что со страны сняли все вожжи.

Часто город, благодаря своей открытости и тому, что железная дорога здесь упиралась в океан, подвергался нашествию каких-нибудь "жертв межнациональных конфликтов", и тогда во всех людных местах цепочками усаживались смуглые мамаши с младенцами в одеялках. Они просили

14

подаяние, кормили грудью детей, дремали, сморенные солнцем, в тряпье своих непонятных одеяний и поражали всякого отрешённым выражением бесстрастных лиц. Непонятно было, что делала мужская часть этого южного народа. Возможно, искала работу, ибо Дальний Восток, усваивая в огромной стране и плохое, и хорошее последним, не утратил ещё такого пережитка прошлого, как объявления о работе.

В последние год-два на Светланке появился ещё некто, кто мог бы вполне претендовать на звание достопримечательности города - гадающий цыган. Конечно, всякому нормальному человеку ясно, что гадает цыганка, но никак не цыган, который этого просто не умеет да и считает унизительным для себя. И тем не менее к закавказцу, который работал без расписания, а так, по вдохновению, лишь только он появлялся у кинотеатра "Уссури", сразу выстраивалась очередь молодых кокетливых женщин, облизывающих в ожидании справки о будущем диковинное ещё импортное морожение. Витя как-то решил обложить "гадалку" данью или хотя бы "дать бобов", но приятели обвинили его в непатриотизме и браконьерстве. "Уничтожить такую экзотику!
– возмутился Миша.
– Если когда-нибудь во Владе откроют академию теневого бизнеса, то этому носатому сразу же дадут кафедру".

– ... Ну, значит, забурил я в баню, - веселил Паша банду очередной историей.
– На окраине... Ух, какой товар...

Он остановился, провожая взглядом некрасивую девушку с полными, короткими бёдрами и, казалось, вот-вот рванёт за ней.

– Паха, тухлятина!.. Догоняй!
– отвлекли его приятели, и соскучившийся по женщинам парень, повертевшись на месте, пошёл за своими.

– Мне б такую широкоформатную на хазку... Тихо, мент цветной катит...

– Ну, что там про баню?
– спросил Миша, когда молоденький милиционер в гражданской кожанке поверх формы остался позади.
– Или ты из-за этой метёлки забыл, о чём базарил?

– Какая баня! Вокзал! Фурычишь?! . Ну, где пидры собираются. Заваливаю я, тряпьё скинул, смотрю: один меня уже пасёт. Ну, я понтуюсь...

– Мальчики! Вы мне нужны!

Крик из толпы шёл от высокой дамы неопределённого возраста с обесцвеченной головой и оборвал Пашин рассказ. Впрочем, было уже не до

15

него: группа прибыла не рабочее место.

– Что ж ты, Катерина, думаешь, про тебя забудем?

– Привет, Серёжа. Привет, мальчики. У меня к вам дело.

– Что, шуляйка, когда мы с тобой заторчим по зелени?
– влез в разговор Паша и попробовал притиснуться к даме, которая загородилась от всех столом, оборудованным под лотерею.