Распутин. Три демона последнего святого
Шрифт:
Верится? Как-то не очень…
Второй «жертвой» стала воспитанница Епархиального училища Елена Тимофеева. Она несколько лет вращалась около Распутина, а затем вдруг подняла шум на всю Российскую империю, утверждая, что Распутин ее растлил. Тимофеевой мало кто верил, больно уж демонстративны и фальшивы были ее обвинения. Да и что это, с позволения сказать, за жертва, которая (если, конечно, верить ей) из месяца в месяц, из года в год отдавалась насильнику, а потом вдруг, спохватившись, озаботилась своею поруганной честью?
Третьей и самой известной кандидаткой в «растленные» была придворная няня Мария Вишнякова, или Мэри, как ее на английский манер называли во дворце. Сам Григорий звал ее «Меря».
Незаконнорожденная дочь одного из сенаторов, Мария воспитывалась в крестьянской семье, окончила курсы детских нянь и успела недолгое время прослужить в семье герцога Лейхтенбергского,
Вполне закономерное желание для тридцатипятилетней девицы, по своей воле не желавшей выходить замуж (замужество означало лишение высокооплачиваемого места при дворе — согласно установленным правилам, придворные няньки набирались только из девиц). Мария даже ездила к Распутину в Покровское, да не одна, а с компанией, в которой была и Лохтина. Там, в Покровском, Григорий Распутин в одну из ночей якобы явился в комнату к Вишняковой, улегся рядом с ней и «растлил» ее.
По другой версии Распутин сделал это прямо в царском дворце, в комнате, отведенной Вишняковой. В книге следователя Соколова «Убийство царской семьи» приводятся показания камер-юнгферы императрицы М. Ф. Занотти: «Я относилась к нему (Распутину. — А. Ш.) отрицательно. Я считала его и теперь считаю тем именно злом, которое погубило царскую семью и Россию. Он был человек вовсе не святой, а был развратный человек. Он соблазнил у нас няньку Марию Ивановну Вишнякову. Это была няня Алексея Николаевича. Распутин овладел ею, вступив с нею в связь. Мария Ивановна страшно любила Алексея Николаевича. Она потом раскаялась и искренне рассказала о своем поступке Императрице. Государыня не поверила ей. Она увидела в этом чье-то желание очернить Распутина и уволила Вишнякову. А то была самая настоящая правда, о которой она в раскаянии не таилась, и мнение это знали от нее же самой. Вишнякова сама мне рассказывала, что Распутин овладел ею в ее комнате, у нас во дворце. Она называла его „собакой“ и говорила о нем с чувством отвращения: Вишнякова тогда именно хотела открыть глаза на Распутина: какой это человек. Она хотела рассказать это и Государю, но она не была допущена к нему».
Камер-юнгфера Занотти была безгранично предана императрице, а Григория Распутина ненавидела всей душой. Неизвестно, почему. До нас не дошло никаких сведений о конфликтах или ссорах между фрейлиной и старцем.
Всеведущий Илиодор писал о «растлении» Вишняковой так: «М. И. В. Дочь сенатора, девица очень красивая, 35 лет. Познакомилась со „старцем“ на первых порах его деятельности в Петрограде. Увлеченная учением Распутина об изгнании блудных бесов, она, боримая, не желая выходить замуж и лишаться через это высокого придворного места, решила лечиться в „старческой врачебнице“ Распутина.
„Старец“, конечно, оказал милосердие и начал лечить ее. Сначала врачевал обычными поцелуями, прикосновениями и банями. Меря, как ее всегда звал „блаженный“, повиновалась и, по всей вероятности, ожидала, что вот-вот она будет чистая и святая и ей легко будет пребывать в девичестве…
После одной бани, где „старец“ убедил Мерю, что он бесстрастен и ничего не чувствует, когда прикасается к женщине, Мери легла рядом с Григорием, заснула, и — о, ужас! — в это время „блаженный“ сделался страстным и растлил чистую, невинную девушку… Мери рассказала об этом Феофану на исповеди…»
Существуют показания самой Вишняковой, данные ею на следствии в 1917 году. Их приводит в своей книге о Распутине Э. Радзинский: «Как-то весной 1910 года Государыня предложила мне поехать в Тобольскую губернию в Верхотурский монастырь на 3 недели, для того, чтобы в мае вернуться к поездке в шхеры. Я с удовольствием согласилась, так как люблю монастыри. В поездке должна была принять участие некая Зинаида Манштедт, которую я встречала в Царском Селе у своих знакомых, и она мне очень понравилась… В поездке, по словам Государыни, должны были принять участие Распутин и Лохтина… По приезде на Николаевский вокзал я встретила всех своих спутников… В Верхотурском монастыре мы пробыли два или три дня, а затем направились в гости к Распутину в село Покровское. У Распутина дом двухэтажный, большой, обставленный довольно хорошо, как у чиновника средней руки… В нижнем этаже живет жена Распутина со своими приживалками, в верхнем поселились мы по разным комнатам. Несколько дней Распутин вел себя прилично по отношению ко мне… а затем как-то ночью Распутин явился ко мне, стал меня целовать и, доведя до истерики,
лишил меня девственности… В дороге Распутин ко мне не приставал. Но проснувшись случайно, я увидела, что он лежит в одном белье с Зиной Манштедт. Возвратившись в Петроград, я обо всем доложила Государыне… а также рассказала при личном свидании епископу Феофану. Государыня на мои слова внимания не обратила и сказала, что все, что делает Распутин, свято. С этого времени я Распутина не встречала, а в 1913 году была уволена от должности няни. Причем мне было поставлено на вид, что я бываю у преосвященного Феофана…»Сестра Николая II, великая княгиня Ольга Александровна, писала в своих мемуарах, «что всякая провинность со стороны дворцового персонала относилась злыми языками на счет Распутина. Одна такая история о мнимом изнасиловании одной из нянь дошла до Императора. Тот сразу же приказал произвести дознание. Выяснилось, что молодую женщину действительно застали в постели — но с казаком из Императорского конвоя».
Как тут не вспомнить: «Я заблудился, как овца потерянная: взыщи раба Твоего, ибо я заповедей Твоих не забыл» (Пс.118:176).
Великой княгине Ольге Александровне можно верить. Она не любила Распутина и никогда бы не стала кривить душой, выгораживая его. Скорее наоборот.
Ее неприязнь к Распутину началась с не вполне уместных, а по мнению самой Ольги — откровенно бесцеремонных вопросов. Дело в том, что при первой же встрече с ней Григорий поинтересовался, счастлива ли она, любит ли она своего мужа, а если любит, то почему у них нет детей.
Провидческий талант сибирского старца сказался и здесь — если Ольга Александровна и состояла в браке, то только формально, потому что ее супруг женщинам предпочитал мужчин. Но то что было приемлемо для простодушного искреннего странника, оказалось совершенно неприемлемым для сестры императора. Кроме того, чопорную Ольгу Александровну раздражали простецкие манеры Григория. «Если уж на то пошло, — писала Ольга в своих воспоминаниях, — то я находила его довольно примитивным. Голос у него был низкий и грубый, разговаривать с ним было почти невозможно. В первый же вечер я заметила, что он перескакивает с одного предмета на другой и очень часто приводит цитаты из Священного Писания. Но это не произвело на меня ни малейшего впечатления… Я достаточно хорошо изучила крестьян и знала, что очень многие из них помнят наизусть целые главы из Библии».
Чувствуя неприязнь Ольги, Распутин, с присущей ему непосредственностью, попытался, как принято говорить нынче, «нормализовать отношения», но потерпел неудачу. «После того как хозяйка вместе с Ники и Алики отлучились из гостиной на несколько минут, Распутин поднялся, обнял меня за плечи и начал гладить мне руку, — вспоминала Ольга. — Я отодвинулась от него, ничего не сказав. Я просто встала с места и присоединилась к остальным. Этим человеком я была сыта по горло. Я невзлюбила его еще больше, чем прежде. Хотите — верьте, хотите — нет, но, вернувшись в Петербург, я совершила странный поступок: пошла к мужу в его кабинет и рассказала ему обо всем, что произошло. Он выслушал меня и с серьезным лицом посоветовал мне избегать встреч с Распутиным в будущем. В первый и единственный раз я знала, что муж прав».
Помимо растления легионов невинных дев, недоброжелатели и завистники обвиняли Григория Распутина в греховной связи с… императрицей Александрой Федоровной и ее старшими дочерьми. По этому поводу исчерпывающе высказался Арон Симанович. В своей книге «Распутин и евреи» он писал: «В Петербурге усиленно распространялись слухи, что Распутин находится в интимной связи с царицей и ведет себя также неблагопристойно по отношению к царским дочерям. Эти слухи не имели ни малейшего основания.
Распутин никогда не являлся во дворец, когда там не было царя. Я не знаю, по собственной ли инициативе или по царскому указанию он так поступал. Изредка Распутин встречался с царицей в ее лазарете, но всегда в присутствии свиты.
Также в слухах о царских дочерях нет ни слова правды. По отношению к царским детям Распутин был всегда внимателен и благожелателен. Он был против брака одной из царских дочерей с великим князем Димитрием Павловичем, предупреждая ее и даже советуя не подавать ему руки, так как он страдал болезнью, от которой можно было заразиться при рукопожатии. Если же рукопожатие неизбежно, то Распутин советовал сейчас же после этого умываться сибирскими травами.
Советы и указания Распутина оказывались всегда полезными, и он пользовался полным доверием царской семьи. Царские дети имели в нем верного друга и советника. Если они вызывали его недовольство, то он срамил их. Его отношения к ним были чисто отеческие. Вся царская семья верила в божественное назначение Распутина.