Распутин. Выстрелы из прошлого

Янушкевич резвится. Начальник Генштаба, совершенно не соответствующий занимаемой должности, сам о себе цинично говоривший: «Я — завсегдатай салонов, а администратор по случаю». В армии его называют «стратегической невинностью» поскольку войсками никогда не командовал и совершенно не разбирается в оперативных планах, даже карту читать не умеет. Сазонов, волей обстоятельств действующий с Янушкевичем в одной упряжке, его откровенно презирает. И впоследствии будет рассказывать и такое: «Его главным занятием, от которого он получал наслаждение, было копаться в перлюстрации самого сомнительного свойства. Когда я побывал у него, он мне показал дело о шпионаже графини Ностиц, в дело была вложена ее фотография в обнаженном виде. Документы, вшитые в дело, указывали, сколько раз ее любовник был у нее. С самодовольным видом он меня спросил, как это мне нравится. Я ответил, что все это вызывает во мне чувство омерзения и гадливости».

Для надежности Сазонов сколотил этакий кружок из гораздо более толковых военных: генералы Алексеев, Данилов и Добровольский, адмиралы Григорович и Русин. Все - «ястребы», все ненавидят германского супостата и Сазонова поддерживают единым фронтом. Люди не мелкие: Алексеев вскоре станет начальником штаба Ставки верховного главнокомандующего, Данилов - генерал-квартирмейстер русской армии. К размещению войск по квартирам это звание не имеет никакого отношения. Геиерал-квартирмейстер занимался разведкой, составлением оперативных планов, размещением войск по регионам и тому подобными серьезными делами. Поскольку начальники Генштаба менялись часто (а то и приходило такое ничтожество, как Янушкевич), то Данилов, по сути, как раз и был теневым главой Генштаба. Именно он составлял планы войны с Германией и Австро-Венгрией (следуя которым, наши войска потом перенесли череду крупных поражений и провалов). В армии у него было примечательное прозвище: Черный…

Добровольский – начальник мобилизационного отдела сухопутных сил. Григорович морской министр. Русин - начальник Морского генерального штаба. Ну, и великий князь Николай Николаевич всегда маячит в темном уголке…

По сути, это была та же самая «Черная рука», только в русском варианте - гораздо более серьезном. Это сербы, любившие, как все маленькие отсталые народы, дурную театральность, придумывали своим потаенным хунтам пышные названия, изготовляли печати наподобие пиратского флага, страшные клятвы брали с новичков — чуть ли не в полночь, на свежей могиле…

Русские «ястребы» в этакую оперетку не играли. Они обходились без пышных названий, росписей собственной кровью и жутких эмблем. Они просто-напросто создали теневой штаб…

Как уже говорилось, военного министра Сухомлинова не посвящали в серьезные решения. Николаи Николаевич его терпеть не мог, Сазонов тоже поглядывал косо: потому что министр иностранных языков не знает, культуркой не блещет, в гольф не играет… (это не я иронизирую, это современные апологеты Сазонова с детским простодушием объясняют, почему их кумир превосходил «бурбона» Сухомлинова)…

Еще в 1905 году Николай Николаевич весьма предусмотрительно добился, чтобы Генштаб вывели из подчинения военному министерству - и с тех пор зорко следил, чтобы во главе Генштаба непременно оказывались преданные ему люди, пусть даже совершеннейшие бездари вроде Янушкевича. Понемногу военное министерство отодвинулось куда-то далеко в закулисье, а Генштаб, наоборот, подгреб под себя все ключевые вопросы военной сферы. Как вспоминал военный историк Лемке, Генштаб гордо мнил себя «аристократией армии». Даже сами генштабисты не скрывали, что их контора превратилась в тот самый «теневой кабинет». Вспоминает свидетель, заслуживающий доверия: Б. М. Шапошников, полковник императорского Генштаба и сталинский маршал: «Перед мировой войной мы уже считаемся с фактом, когда „мозг армии“ выявил стремление вылезти из черепной коробки армии и переместиться в голову всего государственного организма». Интересно, что у нас хорошим тоном считалось ругательски ругать за излишнюю милитаризованность государства как раз кайзера Вильгельма…

Короче говоря, шанс избежать войны был. Вот отрывки из одной депеши кайзера, пытавшегося вразумить Николая: «По моему мнению, действия Австрии должны рассматриваться как преследующие цель добиться полной гарантии, что сербские обещания претворятся в реальные факты. Это мое заявление основывается на заявлении австрийского кабинета, что Австрия не стремится к каким-либо территориальным завоеваниям за счет Сербии. Поэтому я считаю вполне возможным для России остаться зрителем австро-сербского конфликта, не вовлекая Европу в самую ужасную войну, какую ей когда-либо приходилось видеть. Полагаю, что непосредственное соглашение твоего правительства с Веной возможно и желательно, и, как я уже телеграфировал тебе, мое правительство продолжает прилагать усилия, чтобы достигнуть этого… Конечно, военные приготовления со стороны России, которые могли бы рассматриваться Австрией как угроза, ускорили бы катастрофу, избежать которой мы оба желаем…»

Можно, конечно, объявлять эту и другие телеграммы кайзера коварным ходом, прикрывающим агрессивные замыслы, - но ведь, напоминаю в который раз, Германия собиралась обороняться от России и вовсе не начинала против нее мобилизации. А в России уже началась частичная - которую Николай и отменил, получив вышеприведенную депешу. Но потом к нему пришел Янушкевич и преподнес чистейшей воды ложь - якобы у немцев мобилизация уже идет вовсю…

Меж тем мобилизация в Германии началась только на границах с Францией… Янушкевич рассчитал все правильно: потом никто уже не будет интересоваться, врал он или нет. Война все спишет…

И Николай, поверив, отдает приказ об общей мобилизации.

Но и это еще не война! Вильгельм предъявляет уже ультиматум: России дастся двенадцать часов на то, чтобы мобилизацию прекратить. Иначе Германия тоже начнет свою, а это означает…

Еще можно было все остановить!

Но Николай никак не отреагировал на германскую ноту, а Янушкевич, отдав все приказы, отключил телефон, вообще исчез куда-то, чтобы его не нашли и не заставили все отменить…

И проходят последние двенадцать часов, в течение которых еще можно переиграть, исправить. Последние мирные часы.

Потом к Сазонову приезжает германский посол граф Пурталес и трижды спрашивает, готова ли Россия мобилизацию отменить.

И Сазонов трижды отвечает - ничего подобного.

Тогда Пурталес трясущимися руками протягивает очередную германскую ноту — объявление войны. Сазонов даже не читает ее вдумчиво — и так все ясно…

И это уже - война. Восьмой час вечера 1 августа 1914 года. Вот теперь и в самом деле ничего нельзя остановить…

И только тогда общую мобилизацию начинает Германия. Австро-Венгрия, кстати, объявила России войну лишь 6 августа.

Вот тут-то воспрянувшая Франция возопила: «Свистать всех наверх!» И к германской границе двинулись чрезвычайно живописные колонны: кирасиры - в латах прадедовского образца, в касках наполеоновского фасона, с высоченными белыми плюмажами из перьев. Пехота — в ярко-красных штанах и ярко-синих шинелях. Во всем мире уже давно перешли на защитное обмундирование цвета хаки, но у французов — особенная гордость. Бывший военный министр Этьен, когда в парламенте зашла речь о переходе на новую, более неприметную обмундировку, орет: «Никогда! Красные штаны это Франция!» Депутаты ему рукоплещут. Во всеуслышание объявлено: попытки переодеть армию в «грязный, позорный цвет» происки недобитых жидомасонов. Это было.

И очень быстро по этим видимым за версту алым штанам, голубым шинелям и высоченным плюмажам метко резанут длинными очередями германские пулеметчики. У самих французов ручных пулеметов почти нет, поскольку они возлагают главные надежды на могучий штыковой удар…

К слову, как война России с Германией вовсе не была какой-то роковой неизбежностью, так и вступление Турции в войну на стороне Германии вполне можно было предотвратить. В объятия Германии турок пихнули англичане и русские. Увы, но это факт.