Распятое сердце

Вдруг Андра почувствовала какой-то прилив сил. Раньше шум и духота, создаваемые толпой, не давали ей вздохнуть. Она даже не знала, зачем приняла приглашение старшего помощника на этот тет-а-тет. Ведь можно было пойти ужинать с другими.

Но что-то заставило ее остаться против собственной воли. Странная сила толкала ее к Фрею. Даже память о Треворе не спасала.

Сейчас она вообще не думала о женихе. Оставшись с Фреем в мягко освещенной каюте, в дружеской атмосфере, Андра поняла, что именно с этим человеком ей больше всего и хотелось бы быть. Серьезный, сосредоточенный, без своей обычной дерзости, он сидел напротив нее, спрятав лицо в тени абажура, и рассказывал о себе.

Андра задавала много вопросов. Ей хотелось знать о его детстве, продвижении по службе в «Аутспен компани». Фрей признался, что не удовлетворен карьерой.

– Я понимаю, что меня считают слишком молодым для должности капитана, но мне хочется именно этого. Я не врожденный мажордом. Хотя вы, может быть, так и думаете. Я хочу стать капитаном.

– Я никогда не думала о вас как о мажордоме, – сказала она. – Хотя вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями. Не каждый смог бы так легко общаться с людьми и завоевывать их расположение.

– Спасибо, – откликнулся он со странным смешком.

– Я прекрасно понимаю, что вы предпочли бы место капитана Стивенса.

Наверное, быть капитаном, несмотря на огромную ответственность, очень заманчиво.

– Ответственность – это своего рода состязание, а я люблю борьбу, ответил он.

– Врожденный спортсмен всегда стремится выиграть.

– Возможно, это всего лишь форма эгоизма, – Фрей улыбнулся и стряхнул пепел с сигареты.

– Я уже смотрела ваши книги. Они очень серьезные.

– Можете почитать, если хотите.

– Я никогда не увлекалась метафизикой. Думаю, это может быть интересно.

– Возьмите книгу о Востоке, – поискав на полке, он протянул ей небольшой томик.

Она скорчила гримаску.

– Это, наверное, выше моего понимания, но я, конечно, попытаюсь вникнуть, – и внезапно добавила:

– Вы такой странный человек. Я думаю, что вы не читаете обычных романов. Даже детективов.

– Бывало иногда.

– Это не романтично, – улыбнулась девушка.

– Ну, вам-то, конечно, романтичные мужчины не нравятся.

– Особенно приторные, – подтвердила Андра.

– А ведь все по-настоящему романтичные мужчины – приторные.

Они рассмеялись.

– Может быть, у женщин странный вкус. Я имею в виду, что им не нравятся приторно-романтичные мужчины. Но им очень нравятся мужчины, способные любить.

– Можете включить меня в разряд неспособных.

Она посмотрела на него с насмешкой:

– Вам, должно быть, не повезло в любви?

Он вспомнил Леонору, и губы его сжались.

– Не повезло – это мягкое слово. Меня просто вывернули наизнанку.

Превратили в неверующего. Теперь я точно знаю, что романтической любви нет.

Интересно, что с ним случилось, подумала Андра. Вслух она сказала:

– Тогда как должен двигаться мир? Что, семейная жизнь должна прекратиться, раз в нее не верит капитан Роулэнд?

– Совсем не так. Пусть те, кто верит, продолжают. Только капитана Роулэнда это уже не касается.

– Я думаю, со временем вы пожалеете об этом.

– Так говорят всем женоненавистникам. И тем не менее я собираюсь дожить до спокойной старости, не обременяя себя ни женами, ни детьми.

– Эгоист высшей пробы.

– Да, я такой.

Теперь уже его глаза смеялись над ней из-под полуприкрытых век. Улыбка обезоруживала ее.

– Как вы позволяете себе говорить такие вещи невесте, просто не знаю.

Эти слова почему-то нарушили покой и тишину этого вечера. Он нахмурился и вопросительно посмотрел на сидевшую рядом девушку. Гладкая, шелковистая кожа, темный загар оттеняет элегантное белое платье. Добиться любви такой женщины мечтал бы каждый мужчина и считал бы себя счастливчиком, обладая ею.

Почему же он все никак не может принять тот факт, что она едет в Кейптаун, чтобы выйти замуж?

Внезапно он сказал:

– Не обращайте внимания на мой цинизм. То, о чем я говорю, относится ко мне. Не принимайте это на свой счет. Без сомнения, ваш будущий муж даст вам ту любовь, о которой вы мечтаете.

Не дождавшись ответа, Фрей встал и включил проигрыватель.

– Вы должны послушать пластинку, которую я купил перед отъездом из Саутгемптона. Я знаю, что вы любите классическую музыку.

Андра вмиг забыла о Треворе. В этой каюте не было места ни мыслям, ни упоминаниям о нем. И, к сожалению, это не огорчило ее.

– Да, пожалуйста.

Это было «Адажио» Баргера, композитора, малознакомого Андре. Она откинулась на спинку стула, закрыла глаза и слушала, погруженная в прекрасную музыку. Когда смолкли последние звуки, Андра открыла глаза и увидела, что Фрей наблюдает за ней. Встретившись с ней взглядом, он поспешно отвел глаза.

– Это играл филадельфийский оркестр…

– Потрясающе! Просветите меня насчет Баргера. Я его совсем не знаю.

Он рассказал ей об американском композиторе Баргере, сочинившем «Адажио» в 1936 году. Первое исполнение состоялось двумя годами позже. Дирижировал Тосканини.

– Я непременно куплю эту пластинку, – сказала Аидра, – и спасибо вам за то, что вы познакомили меня с ней.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы послушали и другие.

– Я бы тоже этого хотела.

Фрей закурил. Он внимательно наблюдал за Андрой, когда звучала музыка, вопреки своей воле восхищаясь красотой ее лица с опущенными густыми, слегка загибающимися ресницами. Он раздумывал, откуда в уголках ее прекрасно очерченных губ эта мягкая грусть. Несмотря на отпечаток аскетизма на лице Андры, он заметил в ней скрытую чувственность, и это возбудило его любопытство. Откровенно страстные женщины утомляли Фрея.

Мелодия достигла кульминации. Андра внимательно слушала. Он видел, как сжимались и разжимались ее пальцы, как вздрагивали тонкие брови, и представлял, как удовольствие или боль могут отразиться в душе этой девушки.

Ее понимание и ее ощущение музыки невольно передались и ему.

После пустой болтовни и шума этот странный час, проведенный с Андрой, книгами и любимой музыкой, наполнил жизнь смыслом. Он не уставая напоминал себе, что Андра не похожа на него, одинокого волка. Эта преданная женщина связана с каким-то человеком в Кейптауне и через неделю отдаст ему всю себя.