Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны
Шрифт:
Был ли тогда у Финляндии (даже во имя возврата потерянных территорий) иной путь, чем оказаться в «братстве по оружию» с немецко-фашистскими захватчиками? Да, такой путь имелся.
И в этой связи приведем записанные нами два авторитетных свидетельства. Бывший в то время посланником СССР в Финляндии П. Д. Орлов рассказывал, что незадолго до фашистской агрессии против СССР он получил от Наркомата иностранных дел страны очень важное поручение. Как только Германия совершит на нас нападение, немедленно прибыть к финскому министру иностранных дел Р. Виттингу и сделать ему следующее предложение от имени советского правительства: если Финляндия в условиях вспыхнувшей германо-советской войны будет соблюдать нейтралитет и воздержится от агрессии против нас, мы готовы сесть за стол переговоров с финской стороной относительно возвращения отошедших к Советскому Союзу территорий по итогам Зимней войны.
Но Виттинг, по словам Орлова, поначалу даже отказался принять 22 июня 1941 г. советского посланника. А когда встреча все-таки состоялась, глава финляндского МИД никак не смог дезавуировать содержание декларации Гитлера (ее
Что касается переданного Орловым предложения относительно переговоров по территориальным вопросам при условии нейтралитета Финляндии, то Виттинг обошел его полным молчанием.
Когда некоторое время спустя (13 мая 1986 г.) автору настоящего текста довелось в очередной раз побывать у В. М. Молотова на государственной даче № 18 в подмосковном поселке Жуковка-2, последнему был задан вопрос об этом эпизоде. Молотов подтвердил рассказанное Орловым, заметив при этом: СССР был крайне заинтересован в том, чтобы Финляндия не оказалась вовлеченной в войну на стороне фашистского рейха и что «тогда ведь нам еще не было известно, как крепко была задействована немцами наша северная соседка в агрессивном плане “Барбаросса”» [127] . Бывший глава советского НКИД сообщил и о таком, правда, довольно известном факте: уже на второй день после гитлеровского нападения в Наркомат иностранных дел был вызван аккредитованный в Москве финский посланник Хюннинен, поскольку в декларации Гитлера от 22 июня прямо говорилось, что нацистский рейх вступает в войну «вместе с финскими братьями по оружию» [128] .
127
Личный архив автора.
128
Личный архив автора.
«Я спросил Хюннинена, — сказал Вячеслав Михайлович, — хочет ли Финляндия вступить в войну в качестве союзника фашистской Германии или нет? Хочет ли она сделать своим противником почти 200-миллионный народ, который не имеет к ней никаких серьезных претензий и не стремится каким-либо образом нарушить ее самостоятельность? Однако финский посланник уклонился от прямого ответа» [129] , — подчеркнул Молотов.
«А между тем, — продолжал он, — 22 июня Финляндия уже фактически приняла участие в нападении на нашу страну, предоставив германским войскам свою территорию, аэродромы, морские порты, прочие военно-стратегические объекты и совершив другие вероломные агрессивные акты. Тем не менее вплоть до августа 1941 г. мы не оставляли попыток по различным каналам зондировать возможность вывода Финляндии из войны и организации переговоров по указанным территориальным вопросам. Я напомню Вам, что первое небольшое послание И. В. Сталина Ф. Рузвельту [130] , направленное, кажется 4-го августа 1941 г., было целиком посвящено финскому вопросу. И когда стало уже совершенно ясно, что финская правящая верхушка этого делать не намерена, Сталин дал указания все наши попытки прекратить. Он заявил, что “тем самым Финляндия, грубейшим образом нарушив положения и все клятвенные обязательства Московского мирного договора, сама отказывается от возможности мирного решения территориальных проблем, и этот вопрос отныне навсегда закрывается”» [131] .
129
Личный архив автора.
130
В этом послании И. В. Сталина Ф. Рузвельту, отправленном действительно 4 августа 1941 г., говорилось: «СССР придает большое значение вопросу о нейтрализации Финляндии и отходу ее от Германии. Разрыв отношений между Англией и Финляндией и объявленная Англией блокада Финляндии уже возымели свое действие и породили конфликты в правящих кругах Финляндии. Раздаются голоса за нейтралитет Финляндии и примирение с СССР. Если бы правительство США сочло необходимым пригрозить Финляндии разрывом отношений, то Правительство Финляндии стало бы более решительным в вопросе отхода от Германии. В этом случае Советское Правительство могло бы пойти на некоторые территориальные уступки Финляндии (курсив наш. — Г. К.) с тем, чтобы замирить последнюю и заключить с нею новый мирный договор». (Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. 2-е изд. М., 1976. Т. 2 (август 1941 — декабрь 1945 г.). С. 5).
131
Личный архив автора.
«Могу еще добавить, — сказал В. М. Молотов, — что в августе и октябре 1941 г. правительство США трижды поднимало перед правительством Финляндии вопрос о прекращении ее наступательных действий на советской территории и о возможности восстановлении мира между СССР и Финляндией. Ответом финской стороны была разнузданная антисоветская клевета и подтверждение своей верности Гитлеру в совместной агрессивной войне против Советского Союза [132] ».
132
Личный архив автора.
Оказавшись в составе фашистского блока, вела ли Финляндия самостоятельную, ограниченную и независимую от Третьего рейха войну против СССР, как заявляли об этом представители финской правящей группировки?
Разумеется, нет. О какой «самостоятельной» и «независимой» от гитлеровской Германии войне могла идти речь, если все расчеты Рюти, Маннергейма, Рангеля, Виттинга, Вальдена, Таннера и других были целиком связаны с надеждами на победы мощных армий вермахта и закреплены в плане «Барбаросса». А разве не свидетельствует об этом даже такой частный факт, когда в самый канун фашистского нападения на СССР в северной части страны с согласия финляндских правителей в оперативное подчинение немецкой армии «Норвегия» перешел 111-й финский армейский корпус? Где же логика у отдельных финских авторов, когда, с одной стороны, заявляется, что Финляндия была вынуждена пойти на тесный военно-политический союз с Гитлером, а с другой — она, оказывается, вела «обособленную», «ограниченную» и «независимую» от рейха войну? Такой «самостоятельный» союзник нацистскому фюреру был просто не нужен.
Что касается утверждения, что Финляндия вела якобы оборонительную войну и не преследовала каких-либо целей, то и этот тезис, провозглашенный Рюти в его упомянутой нами речи 26 июня 1941 г. и бытующий до сих пор в финской историографии, не выдерживает серьезной критики.
Председатель Комиссии по иностранным делам сейма В. Войонмаа 30 июня 1941 г. писал своему сыну, посланнику Финляндии в Швейцарии: «Финляндия — в состоянии войны против Советского Союза. Это все происходит под вывеской оборонительной войны, но теперь уже ясно, что это — агрессивная война… Речь идет о полном участии в крестовом походе Германии…» [133] .
133
Войонмаа В. Дипломатическая почта. М., С. 40.
По мнению известного историка норвежца X.П. Кросби, автора изданной еще в 1967 г. книги «Выбор Финляндии», в «начале лета 1941 г. Советский Союз не угрожал Финляндии, и мобилизацию тогда провели в целях наступления, а не обороны. Превращение финского плана обороны в план наступления произошло потому, что состоялся военный договор Финляндии и Германии, а не из-за воздушных налетов Советского Союза».
С самого начала Советско-финляндской войны 1941–1944 гг. как составной части Великой Отечественной войны намерения финляндских правителей были агрессивными. Ведь речь шла о создании «Великой Финляндии» как за счет Советской Карелии, так и других территорий СССР.
В этом отношении достаточно красноречив известный приказ главнокомандующего финскими войсками маршала К. Маннергейма за № 3 (для немецких войск он был датирован 1 июля 1941 г. за № 4). В нем весьма откровенно излагались захватнические цели Финляндии в начавшейся войне: завоевание не принадлежавших ей земель. Маннергейм прежде всего напомнил своим солдатам, что «во время освободительной войны в 1918 году» он «сказал карелам Финляндии и Карелии», что не вложит «меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не станут свободными…» [134] .
134
См.: Kansallisarkisto. Varanto К. Mannerheim. Asia 129. Lehti 1. «Bulletin of International News. 1941. 13 dec.
«Борцы за свободу, славные участники Зимней войны, отважные мои солдаты! — говорилось далее в приказе. — Новый день настал. Карелия поднимается, рядами идут ее батальоны. Перед нами в бурлящем потоке мировой истории сияет свобода Карелии и Великая Финляндия. Да поможет провидение, направляющее судьбы народов, финской армии исполнить обещание, данное мною народам Карелии».
Свое обращение главком закончил словами: «Солдаты! Земля, на которую вы ступите, пропитана кровью и страданиями нашего племени, священная земля. Ваши победы освободят Карелию, ваши действия принесут прекрасное будущее Финляндии».
А вот что говорилось в статье «Финляндия и ее претензии на Восточную Карелию», опубликованной 13 декабря 1941 г. в американском журнале «Бюллетень международных новостей»: «…В своем приказе от 4 сентября маршал Маннергейм заявил, что старая граница на Карельском перешейке достигнута, но требуется дальнейшее продвижение. В приказе от 10 июля он повторил свой лозунг 1918 года, что не вложит меч в ножны до тех пор, пока не освободит Финляндию и Восточную Карелию и что он молится об исполнении обещания, данного им карельскому народу. Стремление Маннергейма завоевать Восточную Карелию, которая никогда не принадлежала Финляндии (хотя значительная часть ее населения, состоящая из карелов, говорит на финском диалекте и родственная финнам по происхождению), не поддерживается народом.