Расшифрованная «Белая Гвардия». Тайны Булгакова

Эта выходка Булгакова имела и эмпирический – практический смысл. Он усиливал насчет меня убеждение, что я гетманский офицер, и у местного Киевского ОГПУ. Ведь «белые» офицеры не могли служить в «красной» армии. Конечно, писатель свободен в своем произведении и Булгаков мог сказать, что он не имел в виду меня: вольно и мне себя узнавать, но ведь есть и карикатуры, где сходство нельзя не видеть. Я написал взволнованное письмо в Москву Наде, где называл Михаила «негодяем и подлецом» и просил передать письмо Михаилу. Как-то я пожаловался на такой поступок Михаила.

– Ответь ему тем же! – ответил Костя.

– Глупо, – ответил я.

А впрочем я жалею, что не написал небольшой рассказик в чеховском стиле, где рассказал бы и о женитьбе из-за денег, и о выборе профессии венерического врача, и о морфинизме и пьянстве в Киеве, и о недостаточной чистоплотности в денежном отношении (Под женитьбой из-за денег здесь имеется в виду первый брак Булгакова – с Т.Н. Лаппа, дочерью действительного статского советника и председателя Саратовской губернской казенной палаты, т. е. ведавшего губернскими финансами. Также и профессию венерического врача, по мнению Карума, будущий писатель выбрал исключительно из материальных соображений. С началом Первой мировой войны и революции в глубь страны хлынул поток беженцев, а потом и возвращающихся с фронта солдат, среди которых наблюдался всплеск венерических заболеваний, поэтому профессия венеролога стала особенно доходной. – Б.С.).

Но в семье у нас все вскоре забылось. Как я уже писал, через год, на Рождество 1925 года Варенька ездила к сестрам в Москву. Она останавливалась у Нади, но у Нади кто-то, кажется муж ее, Андрей, заболел заразной болезнью. Квартира была маленькая, изоляция была невозможна. В гостиницу в Москве было не попасть, или надо было очень дорого платить. И Вареньке пришлось на несколько дней поселиться у Михаила. В это время Михаил был уже второй раз женат на разведенной жене фельетониста Василевского (Не-Буква), на Любови Белозерской.

Варенька была в ужасе от их жизни. Большую часть суток они проводили в кровати, раздетые, хлопая друг друга пониже спины и приговаривая: «Чья это жопочка?» Когда же Михаил был одет и уходил из дому, он говорил Вареньке:

– Люба – это мой крест, – и горько при этом вздыхал.

Прожив год с Белозерской, он развелся с ней и женился на этот раз уже прочно, на секретарше Немировича-Данченко, бывшей жене генерала Шиловского.

Это была прочная связь и Шиловская прибрала его к рукам (Карум здесь ошибается. Секретарем В.И. Немировича-Данченко была не третья жена Булгакова, Елена Сергеевна Шиловская (урожденная Нюрнберг. – Б.С.), а ее родная сестра Ольга Сергеевна Бокшанская.

Я видел его после 1924 года один раз. Когда я, потеряв в Киеве и военную, и гражданскую службу, приехал в Москву и оставался, как всегда, у Нади. И, подымаясь по лестнице к Наде, видел его оттуда спускающимся. Мы сделали вид, что не узнали друг друга.

Михаил Булгаков умер в 1940 году богатым человеком, написав 8 пьес, которые ставились в театрах Москвы, и все его имущество перешло к его жене.

Недавно я слышал, что жена его, не особенно горюя о смерти Михаила, сошлась и живет с каким-то литератором. Мне называли, да я забыл его фамилию. А первая его жена, Тася, тоже вышла замуж и живет в Геленджике».

Насчет богатства Булгакова Леонид Сергеевич сильно преувеличивал. Из всех написанных пьес, инсценировок и либретто при его жизни более или менее регулярно шли только «Дни Турбиных» и «Мертвые души». Доходы от них, а также жалованье, сначала – режиссера-ассистента во МХАТе, затем – либреттиста в Большом театре, конечно, позволяли относительно безбедно существовать, тем более что Евгений Александрович Шиловский платил алименты на сына Сергея, оставшегося с Еленой Сергеевной. Однако до настоящего богатства обласканных властью писателей и драматургов ему было очень далеко.

Племянник Карума Николай Николаевич Судзиловский (урожденный Николай Владимирович Капацын) родился 5/17 февраля 1896 года в Нижнем Новгороде в семье капитана Владимира Алексеевича Капацына и его жены Александры Семеновны. О дате рождения свидетельствуют копии метрической выписки из книг Варваринской приходской церкви Нижнего Новгорода: «5 февраля 1896 года родился, а 6 февраля крестился сын делопроизводителя управления Вельского уездного воинского начальника капитана Владимира Алексеевича Капацына и его жены Александры Семеновны, нареченный именем Николай». Однако вскоре после смерти матери, в 1908 году, Николай был усыновлен семьей своей бездетной двоюродной бабушки Варвары Федоровны, которая была замужем за статским советником Николаем Михайловичем Судзиловским. Она была дочерью статского советника Миотийского и родной сестрой матери Леонида Сергеевича Карума, Марии Федоровны Миотийской. Согласие на усыновление отец Коли дал еще в марте 1905 года, но только 13 января 1911 года по высочайшему указу было дано разрешение на изменение отчества Николая Владимировича Судзиловского на Николаевич.

Н.Н. Судзиловский, чей приемный отец служил в качестве непременного члена Волынского губернского по воинской повинности присутствия в Житомире, в 1913 году поступил на тот же медицинский факультет Киевского университета Св. Владимира, что и Булгаков, но вскоре из-за трудностей учебы перевелся на юридический факультет. В 1915 году он был зачислен в киевское Константиновское военное училище, где преподавал его дядя Л.С. Карум. По его окончании Николай Судзиловский был произведен в подпоручики, но в действующей армии ни дня не служил, тем более что она к моменту окончания им училища почти полностью разложилась. 31 января 1918 года он был признан негодным к воинской службе по состоянию здоровья и отправлен в отставку. Возможно, здесь сказались связи отца, да и здоровьем, как кажется, Коля Судзиловский действительно не блистал. Так что Лариосик был в общем-то прав, когда аттестовал себя у Турбиных «человеком невоенным». После отставки он возобновил занятия на втором курсе юрфака.

В квартире Булгаковых на Андреевском спуске Судзиловский появился еще в октябре, а вовсе не 14 декабря 1918 года, в день падения гетмана Скоропадского, как романный Лариосик. Т.Н. Лаппа вспоминала, что тогда у Карумов «жил Судзиловский – такой потешный! У него из рук все падало, говорил невпопад. Не помню, то ли из Вильны он приехал, то ли из Житомира. Лариосик на него похож».

В 1919 году Николай Николаевич вступил в ряды Добровольческой армии, и его дальнейшая судьба неизвестна. По словам Л.С. Карума, он погиб, но так ли это, сказать трудно, поскольку в данном случае Леонид Сергеевич питался слухами.

Т.Н. Лаппа свидетельствует, что любовь Лариосика к Елене Турбиной не была чистой фантазией драматурга, поскольку Судзиловский действительно был влюблен в прототипа Елены – Варю Булгакову (Карум): «Родственник какой-то из Житомира. Я вот не помню, когда он появился… Неприятный тип. Странноватый какой-то, даже что-то ненормальное в нем было. Неуклюжий. Что-то у него падало, что-то билось. Так, мямля какая-то… Рост средний, выше среднего… Вообще, он отличался от всех чем-то. Такой плотноватый был, среднего возраста… Он был некрасивый. Варя ему понравилась сразу. Леонида-то не было…»

Ярослав Тинченко предложил другого кандидата на роль прототипа Лариосика – еще одного Николая Судзиловского. У него с Судзиловским номер один общие не только фамилия и отчество, но также и год рождения, и отец статский советник, происходящий из дворян Могилевской губернии, и троечные аттестаты, и учеба на юридическом факультете, и жительство в Житомире, и пребывание в Киеве в 1918–1919 годах. Вот только на медицинском факультете Судзиловский номер два никогда не учился. И вот беда – отчества «Николаевич» Судзиловский номер два никогда не носил, и связей с родней Карума, в отличие от Судзиловского номер один, Тинченко проследить так и не удалось.