Расскажи мне три истории

И после этих слов я наконец-то могу высказаться.

– Папа, из-за тебя я, если можно так сказать, стала сиротой. Будто потеряла вас обоих, также как и Скар. Ты оставил меня разбираться со всем в одиночку. – Ну вот и все. По большей части. Возможно, Скар права. Я круче, чем себе это представляла. – Ты хоть представляешь, как мне было одиноко? Не сейчас. Сейчас я в порядке. Хотя не так давно мне казалось, что у меня нет никого в целом мире. А ты каждый вечер уезжал с Рейчел или уединялся с ноутбуком. Я не говорю, что ненавижу ее, речь не об этом. На самом деле я ее не знаю. Думаю… Поблагодари ее за билеты, пожалуйста.

Я прерываюсь и делаю вдох. Конечно же, мне нужно самой поблагодарить Рейчел, так я и сделаю.

– Просто… я переехала в этот дом, и мне досталась та странная комната с гигантскими картинами на стенах, будто их нарисовал какой-то третьеклашка. В чем их прикол? В любом случае, дело не в картинах и даже не в мыле с этой странной монограммой, от которого мои руки так приятно пахнут, как-то незнакомо, но приятно. Эта комната не моя, понимаешь? И просто… это отстой, пап. Я имею в виду полный отстой, – выпаливаю я.

Нет, слезы не отступили, они нахлынули новой волной, стекая по щекам, а я на работе и просто надеюсь, что в ближайшее время не прозвенит колокольчик. Думаю, за эти последние тридцать секунд я сказала отцу больше, чем за последние три месяца. Иногда, когда я начинаю высказываться, и у меня подобраны правильные слова, то меня уже не остановить.

– Ох, дорогая. – Папа поднимается, и, думаю, он хочет меня обнять, я отмахиваюсь от него. Я не хочу рыдать на его плече. Не сейчас. Я еще не готова.

– Мне так жаль, – просит прощения он.

– Мне не нужны извинения. Мне ничего не нужно. Я зла на тебя, и имею на это полное право. Но скоро я остыну. Ведь ты мой отец. Конечно же, я перестану злиться. Я это понимаю. Наш мир рухнул. И у тебя просто не осталось сил. В чем-то я также поступила со Скар. Я хотела бы быть сильнее, лучше, независимой от тебя. Но это не так. Я зависима. И это было бы здорово, если бы мы прошли через все это вместе. Но, увы, нет. И сейчас уже все кончено. Теперь мы здесь, и привыкаем ко всему. Но это реальный отстой.

– Думаю, «реальный отстой» – огромное преуменьшение. Это «хрень полная», – говорит отец с легкой усмешкой, а я ничего не могу с собой поделать и ухмыляюсь ему в ответ. Он ненавидит грязные словечки, и если бы дело было года два назад, то папа бы никогда не произнес слова на букву «х». – Ладно, можешь злиться на меня. Заслужил. Но ты не можешь снова перестать разговаривать со мной. Этого я не переживу. Я скучаю по нашим обсуждениям событий прошедшего дня. Я ведь все записываю, чтобы потом рассказать тебе, когда ты снова станешь со мной разговаривать. Кстати, нам следует снова проводить время вместе.

– Фу, нет. Мне же шестнадцать. Я не могу тусоваться с отцом, – произношу я с улыбкой. Я скучаю по папе, быть может, даже больше, чем он по мне. – Это совсем не круто.

– Если позволишь, я дам тебе родительский совет. Крутость переоценивают.

– Сказал парень с пластиковым бейджем на груди.

– Туше.

– Ты любишь ее? – внезапно спрашиваю я, хотя это не совсем так.

– Рейчел? Да, люблю. Конечно, все произошло слишком быстро, и у нас есть свои трудности, но, да, я люблю ее. Хотя это еще не значит…

Я улыбаюсь ему, отмахиваясь от его слов. Нет необходимости заканчивать предложение. Я уже не ребенок. Я прекрасно понимаю, что его чувства к Рейчел не имеют ко мне никакого отношения. Или к маме, раз уж на то пошло.

Я понимаю, что любовь не что-то окончательное.

А также то, что я поеду в колледж меньше чем через два года. И часть меня будет чувствовать облегчение, зная, что он не один.

– Я поняла.

Папа снова оглядывается по сторонам и вдыхает запах книг.

– Маме понравилось бы это место. И даже это глупое название. Но, вероятно, не тот никчемный восклицательный знак.

– Знаю.

– Я люблю тебя, картофелинка.

– Знаю.

Мой телефон вибрирует. Сообщение от Скарлетт.

Скарлетт: Срань господня. Мы это сделали.

Я: Серьезно? То самое?

Скарлетт: Угу.

Я: И?

Скарлетт: Я бы поставила нам семерку или, возможно, восьмерку, что не так уж и плохо для первого раза. Немного больно. И с презервативом было трудно. Труднее, чем с бананом, и как-то неловко, понимаешь? Но все равно. Хорошо. Думаю, мы займемся этим снова через минуту.

Я: ГДЕ ТЫ?

Скарлетт: В туалете. Мне нужно было тебе рассказать и пописать, так что я делаю несколько дел одновременно.

Я: Так АДАМ ВСЕ ЕЩЕ В ТВОЕЙ КРОВАТИ?!?!

Скарлетт: Ну

Я: Ты что, только что послала мне смайлик?

Скарлетт: А что еще я могу сказать? Это все любовь. Со следующей недели начну пить противозачаточные, чтобы полностью обезопаситься.

Я: Я так рада за тебя, маленькая шлюшка!

Скарлетт: Люблю тебя.

Я: Тоже люблю тебя. Целую-обнимаю. Передай Адаму мои поздравления.

– Чему ты улыбаешься? – интересуется отец, видимо, потому что на моем лице расплылась глупая улыбка, пока я смотрела в телефон.

«Скар потеряла Д-карту!» – хочется воскликнуть мне, я так взбудоражена, так рада за нее, но, нет, лучше промолчу.

– Да так. Просто кое-что забавное от Скар.

– Ее мама сказала, что у нее есть парень, – говорит отец, и я смеюсь, представляя, как миссис Швартц и папа сплетничают о Скар и Адаме.

– Ага.

– Она действительно встречается с Адамом Кравитцем? Он же всегда был щупленьким.

– Адам сейчас ходит в качалку.

– Рад за них.

– Они счастливы.

– А в твоей жизни есть парень?

– Пааааап, – возмущаюсь я, густо заливаясь румянцем. Понимаю, даже если бы я и захотела рассказать отцу об Итане, об НН и, вообще, обо всей ситуации в целом, то это было бы слишком неловко и сложно.

– Точно, – кивает он. – Помнишь, когда ты была маленькой, мы спрашивали тебя, когда ты успела стать такой большой, а ты отвечала: «Я вылосла!»?